Враг невидим - Юлия Федотова

— Ну, к примеру, однажды мы вызвали дух моего покойного дедушки, и он такого порассказал о моей бабушке, и ныне здравствующей, что мне было неловко. Я всегда считала бабушку образцом высокой морали и никогда бы не подумала, что у неё была такая бурная молодость.

— А! — облегчённо вздохнул Веттели. — Ну, это ещё не страшно.

— Конечно, не страшно, сейчас сам убедишься. Так, теперь нужно взяться за руки…

— Э-э-э! — закричало вдруг, и Веттели вздрогнул, на миг вообразив, что какой-то из особо нетерпеливых духов явился к ним, не дожидаясь приглашения. Но это, конечно, оказалась вездесущая Гвиневра. Она плюхнулась на столешницу, встрёпанная и возмущённая. — Куда без меня?! Мне же тоже интересно! Обожаю спиритические сеансы, всю жизнь мечтала поучаствовать!

— Как же ты могла мечтать об этом всю жизнь, если родилась ещё до короля Артура, а спиритизм вошёл в моду совсем недавно? — резонно возразила Эмили.

Фея от неё отмахнулась:

— Ах, не придирайся, пожалуйста, к словам, молодую леди подобная мелочность не красит. Давайте начинать, а то бедные духи, наверное, уже заждались на улице. Итак, что надо делать?

— Все участники сеанса должны взяться за руки в знак единения, сформулировать и назвать цель предстоящей беседы с духами, — принялась инструктировать Эмили. — Но я не представляю, как мы это сделаем. У нас слишком разные размеры.

— Я сейчас увеличусь, — Гвиневра моментально нашла выход из положения. — Ну, хотя бы, до размеров кошки. Крупнее не хочу, слишком утомительно. Идёт?

— Идёт, — обречённо согласилась Эмили. — Кошка так кошка.

Так странно было держать в руке крошечную, как кукольную, но живую и тёплую ладошку феи.

— А какая у нас цель? — бодро осведомилась незваная гостья. — Взять за жабры покойного Упыря? — «Однако, выраженьица у эфирного создания!»

— Вот и сформулировали, — усмехнулся Веттели.

— Будем считать, что сформулировали. Теперь кладём ладони на стол…

— Ага, вам-то хорошо ладони класть, вы на стульях сидите. А я — на воздухе, — неожиданно разворчалась фея и заёрзала так, будто под ней, кроме воздуха, было что-то осязаемое, но очень неудобное. — Думаете, легко?

— Сама не захотела увеличиться до нормального размера, — напомнил Веттели.

Гвиневра взмыла в воздух, нарочно, чтобы посмотреть на него свысока.

— Что ты называешь «нормальным размером», чудовище?

— Мы будем вызывать духов, или спорить о том, что считать нормой? — сухо осведомилась мисс Фессенден.

— Всё-всё! Больше никто не спорит! — Гвиневра торопливо выложила ладошки на стол, широко растопырив пальчики. — Что дальше? Ай!

Отвечать Эмили не пришлось. Стоило всем троим коснуться столешницы, как ладони ощутили странную мягкую вибрацию, казалось, будто в ящичке для карт завелись шмели и принялись ровно, монотонно гудеть.

— Началось! — обрадовался Веттели, он до последнего сомневался в успехе предприятия, оно казалось ему чем-то вроде игры.

— Ладони со стола убирать нельзя, иначе прервётся сеанс. Но и удерживать его не старайтесь, пусть делает, что хочет — предупредила Эмили. Выражение её лица стало сосредоточенным и в то же время как будто отсутствующим, глаза глядели в никуда.

Стол захотел задрать копытца и замереть в странной, исключающей всякое равновесие позиции — на одной ножке.

— О духи, вы явились, на наш зов? — принялась вещать мисс Фессенден, чуть подвывая, видимо, существа иных сфер предпочитали именно такой стиль общения. — Мы хотим с вами говорить. Если вы согласны, пусть мы услышим один удар, нет — два удара, три удара будут означать «не знаю» или «не могу ответить». Итак, согласны ли вы нам отвечать?

Стол бойко цокнул ногой один раз.

— Согласны, они согласны! — шумно обрадовалась Гвиневра.

Эмили взглянула на неё мстительно.

— О, духи, нравится ли вам, когда феи из Гринторпского парка ведут себя шумно?

Стол подпрыгнул дважды.

— Слышала?

— Всё, молчу, молчу!

— А скажите мне, о духи, есть ли среди вас тот, чьё имя Упырь?

Три удара.

— Не понимают, — прошептала Эмили, — надо уточнить. Знаешь полное имя своего упыря?

— Вот ещё, «своего»! — брезгливо поморщился Веттели. — Его звали рядовой Коул Филипп Барлоу, прозвище Упырь.

— О, духи, есть ли среди вас дух рядового Коула Филиппа Барлоу, по прозвищу Упырь.

Два удара стола.

— Может, врут? — подозрительно прошипела фея.

— Духи никогда не врут, они либо говорят правду, либо отказываются отвечать.

— Да? — усомнилась Гвиневра. — Не знаю, не знаю… Конечно, вам, людям видней — это ваши мёртвые, но я лично не стала бы им безоговорочно доверять.

— Ну, хорошо, спросим ещё… О, духи, а не появлялся ли дух Барлоу в Гринторпе в этом месяце? Не им ли совершены два убийства?

— Или одно последнее? — подсказал Веттели, ему пришло в голову, что первая трагедия могла действительно быть несчастным случаем, мало ли, какие порой случаются совпадения.

Два удара.

— А способен ли дух Барлоу как-нибудь навредить Норберту Веттели?

Два удара.

— Вот видишь! Твой упырь ни при чём, зря ты тревожился. О, духи, хотите ли вы ещё что-нибудь нам поведать?

Вот это была ужасная ошибка!

Должно быть, духи очень хотели «что-нибудь поведать», причём все разом. Потому что стол вдруг судорожно дёрнулся, взбрыкнул и принялся выстукивать ножками барабанную дробь. А потом вывернулся из-под их ладоней и взмыл в воздух, закружился под потолком. Пламя свечей задрожало, стало страшно. Раздался жалобный звон, на пол посыпалось стекло — это угол взбесившейся мебели сбил электрическую лампочку вместе с плафоном.

— Ах, шайтан! — завопил Веттели. — Он мне сейчас всю комнату разнесёт! Как его унять?

— Не знаю! — взвизгнула Эмили в ответ. — Первый раз такое вижу.

— Ого-го! Полетаем! — счастливо проорала фея, подлетела к столу, лихо оседлала его ножку и принялась выписывать мёртвые петли.

— Духи! — воззвала Эмили в отчаянии. — Вы можете прекратить это безобразие?!

Стол резко спикировал вниз, видимо для очередной пары ударов, и тут вдруг настежь распахнулась дверь, запертая изнутри на ключ.

Спасение пришло в лице ведьмы Агаты Брэннстоун — именно она стояла на пороге. При виде её разбушевавшийся летун моментально обрёл былое достоинство и вновь стал обычным, тихим и респектабельным карточным столом, чинно замер среди комнаты.

А профессор Брэннстоун оглядела помещение с видом полководца на поле брани и заговорила вкрадчиво:

— Так-так, милые детки, чем это мы тут занимаемся?