Экстремист - Сергей Валяев

Для такой банковско-чиновничьей комбинации нужна серьезная «крыша», выражаясь романтическим языком бандитов и лягавки. Значит, война будет на убой. До победного конца. Или — нас, или — мы их.

— Ну как? — спросила Анна. — Почему мало радости в нашем коллективе?

— Я счастлив, — ощерился. — Думаю, кого первого шить.[16]

— Ох, Саня, отдыхай.

На этих справедливых словах пришлепал Алеша. С тремя бутылками газированной шампани из France. Мы выстрелили пробками в потолок и начали праздник за погибель наших всех врагов. Чтобы их обрезанные крекеры никогда более не крекерели. Гип-гип ура!

Было жарко, истерично, весело. От нервного перенапряжения. Дама в неглиже пригласила юношу в трусах на танец живота. И они вывалились со своими голыми пузами в коридор. И я. За компанию. С бутылочной кеглей в руке.

И был упоительный миг удачи. Раннее утро долгожданной победы! Пусть не окончательной, но виктории! Victoria!

Потом прозвучал такой невероятный металлический бой, что показалось, будто в коридор к нам залетел МИГ-29.

Что такое? О, Бог мой! Добросовестная Марья Петровна Чанова привычно шла на свое рабочее место. И какая картина предстала пред ней? В час рассветный. Танцы живота. В неглиже и трусах.

Не трудно представить чувства честного оператора унитазов и писсуаров. Пустые цинковые ведра рухнули из ослабевших рук, а сама старушка припала к стеночке, решив, что пришел её смертный час.

Я поспешил на помощь. С шампанским. Шипучка благотворно повлияла на бабу Маню. Узнав меня, перекрестилась:

— Батюшки, что энто, сынок?

— Праздник, Марья Петровна. Который всегда с нами.

— Какой же, сыночек?

— Во славу «Опиума»!

— О, свят-свят! Не знаю таково в святцах!.. — поспешно подбирала ведра. — Ой, пошла я, сынки. От греха.

Я вздохнул — праздники заканчиваются и нас ждут тяжелые, затяжные бои. Будут и потери. Предусмотрительные полководцы закладывают определенный процент в графу «потери». Чтобы потом рапортовать о более низких показателях.

Нет, я буду делать все, чтобы мы живыми вышли из боя. У нас нет соответствующей графы, таким образом потери могут быть только у нашего врага. Дай-то Бог! Сохрани наши души, а плотскую оболочку мы сами как-нибудь…

Я оказался прав: будни начались сразу. С авиационными звуками первых троллейбусов. У меня вновь возникло желание посетить садово-огородное товарищество «Оружейник». Зачем? А чтобы задать отшельнику Самойловичу вопросы. В свете новой информации. О сделки века. И не успел.

По телефону капитан Коваль сообщил неприятную новость. Областные ментяги обнаружили гражданина Маслова. Точно Маслова? На этот раз точнее не бывает, Алекс. Новость хорошая, согласился я. Но в качестве трупа, уточнил капитан. Не очень хорошая новость, вздохнул я, где выявили-то? На даче генерала Самойловича, ответил капитан, хозяин тоже получил порцию свинца. Дуэль у них случилась, что ли, удивился я. Похоже; если мне интересно, областники ждут и мизансцену не нарушают.

— Спасибо, капитан, — сказал я. — Быть тебе майором.

— Ага, уже дают, — отшутился. — Пенделя.

Сдается, мы с капитаном два сапога пара. Если его выпрут из службы, приглашу в нашу группу. Ужо тогда все вражье племя задумается над смыслом своего прелого существования.

…Через час наш джип прыгал на ухабах садово-огородного хозяйства. А наша легендарная троица — в нем, как спортсмены на батуте. Прыгать-то прыгали, но без должного энтузиазма. Я был озабочен бесконтрольным ходом развития событий. Никитин — опечален поведением Ники. Резо же искренне был удручен гибелью прекрасной Форы.

— Что носы повесили? — решил взбодрить друзей. — Хулио, где твой природный оптимизм?

— Весь вышел. Нас делают, Алекс, да?

— Делают, — согласился я. — А сейчас мы их сделаем. На огороде. С павлинами.

— Сомневаюсь я, — хмыкнул Никитин.

— И я тоже, — поддержал товарища Резо, — сомневаюсь, да?

— А я нет, — отрезал, хотя имел куда больше оснований для смятения чувств.

Непомерно глобальная проблема возникала, о которой никто не знал, кроме меня и двух хакеров, любителей танца живота. Бабу Маню я исключаю. И эта галактическая проблема могла разрешиться на дачном участке? Двумя жертвоприношениями на алтарь неприметной войны? Возможна ли такая коллизия? Нет.

У дачного забора паслись старенькие, побитые «козлики», вышедшие на орбиту областных дорог вместе с пусками в неизведанное далеко первых спутников. Калитку охранял молодой сержант, вкусно хрустящий яблоком. Присутствовали и зеваки — бывшие вояки в тренировочных шароварах без лампас и деревенские старушки в платочках.

— Молодец, служба, — похвалил я младший командирский состав. — В яблоках много железа. Кишки будут, как в броне.

— А вы куда? — и подавился фруктом.

— Помогите товарищу, — попросил своих друзей.

И пошел по знакомой дорожке под молодецкие удары по хребтине любителя витаминов, точно вышибали моль из ковра производства Cina. Меня встречал майор Бяхин. Шумный и хозяйственный, как завсельпо:

— Вот такое вот бесчинство, — демонстрировал картину боя. — Соседи услыхали, и нам. А «Петровка» предупредила… Вот об этом гражданине… Маслове?.. Мы туточки… токо документы… — Передал мне корочки, заляпанные кровавой ржавчиной.

— И что соседи?

— Растительность какая? Ничего не увидали… Вот выстрелы — дело другое.

Два трупа на одном дачном подворье — это не так уж и мало. На ступеньках крыльца в неудобной позе возлежал генерал Самойлович, прижимающий к груди охотничий винчестер. Любитель павлинов скалился в страдальческой улыбке — эх, вот такая у меня, сынок, доска,[17] уж прости, не уберегся.

Его враг был повержен в кусты шиповника. Удачным медвежьем дуплетом. Бурое пятно расползлось в области живота. Левая рука находилась там, как будто придерживала кишки и боль, а в откинутой правой находилась «Беретта». Именно этот тип оружия использовался при убийстве академика Николаева и его домочадцев.

Полотно было эпическим. И вызывало у зевак, равно как и майора Бяхина, самые неподдельные чувства потрясения. Я же, как великий Станиславский, терзался вопросом: верить или не верить?

Во-первых, во всей мизансцене присутствовала вульгарная театральщина. Во-вторых, кто кого первым?.. После возможной пикировки словом.

Если генерал, то его противник при таком ранении никак не мог вести прицельного огня.

Предположим, первым удар нанес спецназовец (б). И он, специалист по убийствам, делает промашку? С десяти метров. Пуля пробивает предплечье генерала, который в свою очередь, проявляя мужество, отвечает залпом. А спецназовец со свинцом в брюхе тоже успевает выпустить ещё одну пулю, уже смертельную для врага… Сцена дуэли между Онегиным и Ленским в оперном исполнении.

И главное, знаю, есть четкое доказательство всего этого фуфла на природе, предупредительно приготовленного для меня. Тот, кто режиссировал эту постановку упустил мелочь. Чепуху, способной вскрыть всю криминальную ситуацию.

Думай, Алекс. Задавай вопросы. Себе. Будет ли бывший спецназовец таскать удостоверение личности? В сельскую местность. Для того, чтобы майор Бяхин обнаружил их на его бездыханном теле?

Потом — зачем мастеру душегубства ходить по дорожке? Не проще ли тихо проникнуть на дачу и коцнуть старика. Если в том была нужда. Без проблем. Конечно, мог прийти и для душевного разговора. Тоже какие проблемы? Придушил бы малость генерала в отставке и поговорил…

Не знаю. Может, я слишком подозрителен? И все намного банальнее. А я пытаюсь увидеть то, что хочу увидеть.

Дело скорее в моей интуиции. Чувствую, что только все начинается, хотя кто-то настойчиво пытается доказать, что все закончилось.

Это верно: все действующие лица данной истории убраны на небеса. Есть даже лишние. Все ниточки оборваны. Зачистка прошла по всем законам военного времени. Вопрос: что делать в таком безобразном случае?

И не успел ответить. Прибыл генерал Орехов. Со звуковой сиреной. И с ротой автоматчиков. Что мне нравится в нем, так это умение пугать колхозную идиллию и милицейский командирский состав. Майор Бяхин, как гид, заученно повторил и показал экспозицию. Экскурсант надувал щеки:

— Так-так. Интересно. Очень интересно.

Осмотром места происшествия и отношением к своей персоне генерал остался довольным. Приблизившись ко мне, изрек:

— Слава Богу! Порешили друг дружку. Получил, гад, свое.

— Гад — кто у нас? — спросил я.

— Маслов, — с убеждением ответил мой приятель. — Больше некому. Он организатор, все он.

— Орехов, — обиделся я. — У тебя все так просто, как сделать пук в лужу.

— А у тебя сложно, как навалить кучу в пустыне, — огрызнулся.

Мы использовали более гастрономические термины, однако во имя нашей непорочной словесности, даю перевод.