Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская

Дженна и Дэрей Сол двинулись вперёд. Но с каждым шагом девушку всё больше охватывало бессилие. Она как будто погружалась в вязкий мёд. Плотный и влажный, словно в бане, воздух стало невозможно вдохнуть. Жар, голоса и ароматы оглушали. Свет костра слепил.

Чародейка видела улыбающихся ей женщин, смешливые и заинтересованные лица детей. Среди них не было ни одного мужчины. Но вместе с тем они были здесь… Они были внутри Дженны. И рокот золотой реки, голос живой воды вырывал их из глубин её памяти.

Руки девушки ощутили, как тяжёлые сапоги бандитов надавили на запястья. Грубые ладони елозили по животу и бёдрам, пальцы сжимали её груди, рвали платье. Чародейка тряхнула головой, прогоняя видения, но тщетно. Все они были сейчас здесь: разбойники из Серого леса, жрец с дружками и многие-многие другие до них.

Дженна подошла так близко, что уже могла бы рассмотреть хранительницу, но остановилась на полпути. В глазах у неё потемнело, гортань свело судорогой. Тело задеревенело.

Девушка понимала, что она должна идти дальше, — и не могла пошевелиться. В приступе отчаянья она подумала призвать демона, чтобы облегчить боль, но тут ощутила тёплое прикосновение руки на своей спине.

— Не пытайся остановить ток живой воды, — прошептал Дэрей Сол. — Позволь ей наполнить себя…

Дженна жалобно всхлипнула, однако ощутила, что двигаться и дышать стало несколько легче. На непослушных ногах она всё же сумела приблизиться к костру. Хозяйка праздника поднялась, чтобы приветствовать гостей.

Свет огня обрисовывал нежные черты лица женщины, золотистыми всполохами мерцал на её смуглой коже и переливался в тёмно-каштановых с лёгким сливовым оттенком прядях. Алые блики плясали в больших, словно наполненных жидкой медью глазах.

Хранительница была невысокого роста, однако ничуть не уступала в соблазнительности демонам страсти. Её стройное тело окутывали золотые нити, мягко струящиеся по округлым грудям и бёдрам от усыпанного самоцветами оплечья. Голову украшала массивная корона из разноцветных птичьих перьев.

— Хранительница Добура Ишчѐль Маяуэ̀ль, — произнёс Дэрей Сол в почтительном поклоне. — Хочу представить тебе мою младшую сестру — Дженну…

— Приветствую вас обоих, — ответила женщина голосом, от которого у Дженны по спине побежали мурашки.

Хранительница приблизилась к Дэрею Солу и поцеловала его в губы — так, как не целуют ни братьев, ни друзей. Чародейка поспешно отвернулась. Слишком многое заключалось в этом действии, очень уж личное и интимное. Не потому ли он и медлил, прежде чем отвести её к хранительнице Добура?

Отстранившись от жреца, Ишчель Маяуэль улыбнулась Дженне.

— Рада познакомиться с тобой, юная хранительница, — сказала она, легко дотронувшись ладонью до груди девушки. Её пальцы безошибочно нашли под тканью платья перо чёрного коршуна. — Ты ученица нашего возлюбленного брата Сайрона, верно?

Дженна вздрогнула. В этот миг в голосе хранительницы она вновь уловила нечто — историю, краткую и яркую, как жизнь пламени, пробежавшего по разрозненным листам бумаги. К своему удивлению, девушка не ощутила ревности. Даже напротив, была во взгляде этой женщины столь всеобъемлющая нежность, что в Дженне проснулось другое ощущение, удивительное, незнакомое — и потому пугающее.

Уловив замешательство чародейки, Ишчель Маяуэль отняла ладонь от её груди и обеими руками обвила плечи. Девушка сдавленно всхлипнула. Руки и ноги её внезапно обмякли, будто сделались тряпочными. Обе женщины опустились на колени.

Хранительница прижала к себе Дженну и ласково провела рукой по её волосам. Она осыпала поцелуями лоб и виски девушки, что-то тихо нашёптывая. Чародейка же совершенно оцепенела, растерялась. Она не понимала, что происходит. Что за чувство проснулось у неё внутри?

«Тебя что же, в детстве мама ни разу не целовала, не обнимала?» — эхом прозвучал голос Летодора.

«Нет… — ответила ему наёмница. — Нет, — ответила самой себе Дженна, ощущая, как вместе с воспоминаниями на неё накатывает жгучая обида. — Ни разу… Никогда».

Лица родителей и их голоса бесследно потонули в пучине времени. Думая о них, девушка видела только размытые образы, серые, бесформенные и немые.

Безвольная от горя, она прильнула щекой к груди хранительницы Добура и залилась слезами. А та продолжала гладить её и целовать. И не было в прикосновениях женщины того, чем она одарила Дэрея Сола. Была в её ласках лишь неисчерпаемая нежность.

Дженна рыдала долго и безутешно. Ей было обидно и так больно, как никогда раньше. Чувство это было острее поцелуя Зоара и горче голоса Марга. Оно было невыносимее, чем тоска по учителю.

Потому что сейчас девушка тосковала по той, которую никогда не знала и никогда уже не узнает; по той, которой у неё не было и уже не будет. Она плакала и вспоминала, вспоминала…

«…ты отогреешь его, как только отогреешься сама» — говорил демон боли.

«Может быть, тебе холодно, потому что ты одна?» — спрашивала чародейка.

«Да, я одна… Ну а ты? — отвечала ей богинка. — Разве ты не была одинокой? Они ненавидели тебя. И ты возненавидела их… Это было правильно…»

Верно, она ненавидит их всех: разбойников в лесу, жрецов, мстителей. Она не простила Мата. Она убила Друговского, убила друга… Она убила бы и тех мальчишек, что издевались над ней в школе!

Да, она ненавидит и злится. Она злится даже на хранителей: на Индрика, на Сола и на того, кого… на своего учителя. Потому что все они мальчишки!

«Приди ко мне, — звала богинка. — Я стану тебе доброй матерью, которой у тебя никогда не было. Я подарю тебе любовь. Я исцелю твои раны. И я уберегу тебя от них — ото всех… Я спасу тебя… от одиночества…»

Дженна, наконец, подняла обессилевшие руки и обняла хранительницу. А обняв, перестала плакать и вздохнула глубоко и свободно.

Она не одна. Она давно не одна. И теперь она знает свою суть. Но всё же…

— Ты хотела знать, что с тобой не так, — произнесла Ишчель Маяуэль, убирая вымокшие от слёз волосы с лица Дженны и заглядывая ей в глаза.

Дженна очень хотела знать, но в последний момент отвела взгляд. Посмотрев в сторону, она заметила, что начинает светать. Поляна опустела, Дэрей Сол, женщины и дети пропали. А вместо них на траве девушка увидела кроликов. Белые, серые и чёрные, рыжие и бурые зверьки, сбившись кучками, играли друг с другом, вычёсывали шёрстку и сонно зевали.

— Богиня говорит мне, что ты вылупилась из яйца, — продолжала тем временем хранительница. — Но оно было тебе чужим. Между ним, тобой и твоими родителями нет связи…

Женщина говорила, а Дженна слушала. Она слушала со всем вниманием, но боялась взглянуть в