Судьба китайского Бонапарта - Владилен Воронцов

В списки лиц, предназначенных к уничтожению, составленные в организации «синерубашечников», включались не только видные коммунисты, но и деятели культуры, писатели, редакторы различных периодических изданий, а также выступающие против Чан Кайши милитаристы и политики. Исчезновение людей становилось явлением постоянным. В Шанхае горели костры, в которых было уничтожено до 2800 изданий. Это были реалии деспотии.

Культ силы, беспощадность, неразборчивость в средствах, ненависть — все это в силу вполне объективных условий того времени не могли не воспринять «синерубашечники», так же как восприняла эти методы нацистская партия Гитлера. Бесноватый фюрер провозглашал: «Не существует никакой морали в международных делах, каждый хватает то, что может». Этот принцип пользовался популярностью и среди китайских милитаристов. В глазах Чан Кайши сила выглядела в качестве главного средства политики, хотя балансирование между различными военно-политическими полюсами призвано было компенсировать порой военную слабость перед противником.

В своих взаимоотношениях с КПК глава Нанкинского правительства в первой половине 30-х годов основную ставку делал на чисто военный аспект, шел по пути упрощенного понимания и решения сложной внутриполитической обстановки Китая. Он, когда оценивал отношения с КПК, поднимал воинственную риторику выше политики и дипломатии. Американский посол Нельсон Джонсон сказал тогда о Чан Кайши: «Он будет диктатором Китая; он в действительности и в настоящее время диктатор, поскольку никто из Нанкинского правительства не возьмет, видимо, ответственность за что-либо без консультаций с Чан Кайши»[53].

Осенью 1934 г. Чан Кайши готов был торжественно отмечать победу над КПК. 16 октября главные силы 1-го фронта Красной армии бросились на прорыв блокады. Отборные части Чан Кайши преследовали движущуюся на Запад Красную армию. КПК утратила территории советских районов в Центральном Китае. Чан Кайши вновь почувствовал себя в седле. Вместе с Сун Мэйлин он совершает воздушные путешествия по стране. Широко рекламируются «встречи с народом». Такого прежние правители страны позволить себе не могли. Чан Кайши посетил 10 провинций на Севере и Северо-Западе страны. Население отсталых районов воспринимало прибытие лидера, да еще редким для того времени способом, как чудо: ангел с неба.

Благодаря антикоммунистической кампании 1934–1935 гг. Чан Кайши сумел укрепить свое влияние в провинциях, ранее находившихся вне пределов его досягаемости.

2 марта 1935 г. Чан Кайши прибыл в Сычуань, где оставался, с некоторыми перерывами, до 31 октября. Находясь в провинции, Чан планировал операции против КПК, отдавал приказы непосредственно провинциальным военным властям, старался использовать свой престиж ради успешного осуществления политических, экономических и военных реформ в Сычуани, заранее, видимо, предполагая учредить здесь в случае чрезвычайных обстоятельств центральную власть. Сычуань стала, согласно утверждениям гоминьдановского лидера, «базой для возрождения китайского народа».

Сычуаньский милитарист Лю Сянь демонстративно отсутствовал, когда Чан Кайши 17 апреля 1935 г. прибыл в Чэнду. Глава финансового отдела губернаторства дважды выезжал в Нанкин с надеждой добиться займов, но возвращался с пустыми руками. Чан Кайши, узнав, что к нему прибыли эмиссары от Лю Сяня «обсудить финансовые споры», просто отказался иметь с ними дело.

Результатом прибытия Чан Кайши в Чэнду, административный центр Сычуани, стало закрытие там 1300 опиумокурилен. Лидера принимали с энтузиазмом. Супруга сычуаньского милитариста Лю Сяня, подражая Сун Мэйлин, возглавила местное «движение за новую жизнь». Но попытки Чан Кайши упрочить позиции центральной административной власти в Сычуани натолкнулись на сопротивление местной бюрократии, особенно тогда, когда Нанкин издал новые правила, нацеленные на усиление механизма центрального контроля, что вело к уменьшению численности аппарата провинциальной власти и масштабов ее деятельности. Признаки обострения ситуации появились весной 1936 г.

Осложнение отношений между Нанкином и Сычуанью происходило на фоне тяжкого бедствия, обрушившегося на провинцию весной 1936 г. Засуха продолжалась около года. Пострадало более 90 % территории провинции. Спасаясь от голодной смерти, люди бросились в города. Толпы голодных ели кору и листья с деревьев. Тысячи людей умирали на улицах Чунцина. Только в феврале — марте полиция захоронила до 4 тыс. умерших от голода. Не менее тяжелым бедствием для народа стало нашествие чиновников из Нанкина, усиление налогового бремени, активизация бандитизма. Возможно, в иных условиях засуха и голод могли способствовать примирению между Чан Кайши и Лю Сянем. Положение, однако, лишь осложнилось. Торговцы взвинтили цены, не опасаясь никаких ограничений, коррупция усугубила последствия голода. Провинциальные власти обратились к Нанкину за помощью. Но ответа не получили. Лю повторил просьбу. В апреле 1937 г. правительство одобрило наконец небольшой заем для Сычуани. Полученные средства быстро испарились. Чан Кайши опасался, что все его старания в Сычуани окажутся напрасными. И эти опасения возросли, когда Лю стал искать возможность совместных с гуаньдун-гуансийскими милитаристами действий против Чан Кайши. Восстание Чэнь Чжитаня, Ли Цзуньжэня, Бай Чунси в июне — июле 1937 г. вело, как казалось, к новой вспышке гражданской войны. Специальные эмиссары от Ли Цзуньжэня и Бай Чунси, прибыв в Чэнду, обсуждали ситуацию с Лю в июне, и Лю сохранял своих специальных представителей в Гуандуне и Гуанси до весны 1937 г. Политика Чан Кайши в Сычуани, как и в других провинциях, объективно стимулировала рост напряженности.

Приближалось 50-летие Чан Кайши. Юбиляр выбрал древнюю столицу Лоян в качестве подходящего места для торжеств. Решено было отметить это событие посланием к нации. «Я посвятил значительную часть моей жизни делу революции, — говорилось в послании… Я посвятил себя делу национальной революции… мой долг стране огромен. Страна и партия столкнулись с величайшими трудностями». Послание не отличалось скромностью, но Чан был прав в одном: путь к возрождению нации мучителен и долог.

Задолго до юбилейных торжеств в окружении Чан Кайши бойко обсуждали вопрос, какой подарок может порадовать солдатское сердце генералиссимуса. После долгих споров пришли к заключению: лучшего подарка, нежели аэропланы, вряд ли можно подыскать. Решили придать событию общенациональное значение. Народу предоставили возможность продемонстрировать преданность родине и Чан Кайши. Развернулась подписка на подарочный фонд. В США закупили до 70 аэропланов. Представитель Госсовета Лин Шэн от имени правительства принимал покупку.