Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Екатерина Вильмонт

– Признаюсь, я так и не смогла его дочитать.

– Ну, раз пиво мы оба не любим, то в таком случае за ужином будем пить вино. Тут есть очень недурные вина, моравские. Можно, конечно, заказать и французские, и немецкие, но это же неинтересно. Кстати, за ужин вы тоже будете платить сами? Но имейте в виду, я обижусь.

– Ладно, за ужин не буду, – смилостивилась Алиса.

– И на том спасибо.

На какой-то улочке они остановились у освещенной витрины антикварной лавки.

– Алиса, что вас тут заинтересовало?

– Бусы. Очень красивые. Кажется, это турмалин… Завтра надо сюда наведаться… Ох, а в субботу магазины тут работают?

– В первой половине дня, по-видимому, работают. Так, понял, первую половину дня посвящаем магазинам?

– Вы собираетесь что-то покупать?

– Я – нет, но вы…

– Мне надо только найти подарки двум подругам, и я хотела бы посмотреть поближе на эти бусы, я видела нечто подобное в Израиле, но там это очень дорого стоило, да и были они похуже.

– Вот тут написано, что в субботу они работают с десяти до часу.

– Отлично, в десять я буду здесь. Это ведь не очень далеко от гостиницы, правда?

– Конечно. А вы способны завтра рано встать?

– Ну не дрыхнуть же, в самом-то деле, когда кругом такая красота. Как говорит одна моя знакомая, на том свете отосплюсь.

– Алиса, я хочу есть!

– Я тоже.

– Куда пойдем?

– А все равно!

– Вы рыбу любите?

– Обожаю!

– Тогда в рыбный ресторан. Тут за углом.

За ужином Алиса вдруг подумала: странно, он все время очень напряжен. Интересно – почему. Из-за меня? Или из-за каких-то своих дел? Ей это напряжение немного мешало, как-то утомляло даже. И после ужина она сказала:

– Знаете, я устала. Пойдемте в отель.

– Алиса, время еще детское, всего начало двенадцатого.

– Ну и что? В Москве-то сейчас уже начало второго. Я хочу спать.

Она думала, он сейчас попытается зайти к ней в номер, но нет, он галантно поцеловал ей руку в коридоре и спросил:

– Во сколько завтра встречаемся?

– Часов в восемь. Но если вы хотите поспать подольше, спите себе, я могу с утра сама погулять.

– Да за кого вы меня держите? Никогда. В восемь я вам стукну в дверь.

Алиса уснула, едва уронив голову на подушку.

Проснувшись рано утром, она посмотрела в окно и задохнулась от восторга. Прага! Весна! Какой молодец Курбатов, что привез ее именно в Прагу. Черт, какое у него неудобное имя. Светик! Бред, нельзя звать мужчину Светиком. Все-таки он странный, даже не сделал попытки меня поцеловать, а туда же, замуж зовет… Или он ждет, что я сама его поцелую? Не дождется. Все считают, что я такая крутая, независимая, а я… Я не умею проявлять инициативу в отношениях с мужчиной. И не хочу, чтобы он ее проявлял тоже. Он меня не волнует. Нравится, бесспорно, но почему-то совсем не волнует… Главное – сейчас мне хорошо! И я хочу поскорее выйти на улицу, вдохнуть весенний воздух… и купить турмалиновые бусы. И пусть не думает, что я позволю ему за них заплатить, пусть хоть удавится. Ровно в восемь Курбатов постучал в ее дверь:

– С добрым утром, Алиса, как спали?

– Прекрасно! Как убитая богиня!

– Что? – рассмеялся он. – Вы действительно неподражаемы!

За завтраком она опять почувствовала его внутреннее напряжение. Но решила не обращать на это внимания. Его проблемы.

– Кажется, сегодня, изумительная погода! Так хочется поскорее выйти в город!

– Кофе допить позволите?

– Святослав Игоревич, я вовсе вас не тороплю, просто сказала…

– Алиса, у вас удобные туфли? – спросил Курбатов, когда они наконец оказались на улице. – А то я собираюсь долго таскать вас пешком.

– Больше всего на свете я люблю таскаться пешком по незнакомым городам!

– Отлично! Я тоже люблю, но так редко это удается! А уж с такой спутницей удовольствие будет просто непередаваемое… Что вы смотрите на часы?

– Просто хочу обязательно попасть в ту антикварную лавочку. Вы запомнили, где это?

– Ну разумеется. Я вас туда отведу, но ведь не обязательно быть там ровно в десять, правда?

– Конечно!

Они долго с наслаждением бродили по городу.

– Удивительно, до чего уютная эта Прага! Мне так хорошо здесь, – призналась Алиса, стоя перед часами на Староместской площади. – Знаете, я все города, в которых бываю, делю по принципу «мой город» или «не мой». И Прага – мой город.

– А как вы это определяете? – заинтересовался Курбатов.

– По тому, как я себя там чувствую. Причем это у меня еще с детства. Помню, с мамой объездила много городов в Союзе. Так вот, Таллин я всегда считала своим, а Ригу и Вильнюс – нет. Тбилиси – мой город, а Ереван – нет. Я даже не могу объяснить почему.

– А в так называемом дальнем зарубежье какой город ваш?

– Рим. И еще Тель-Авив.

– А в Париже вы были?

– Да, но мне не повезло. Я попала туда в такую кошмарную погоду, и еще у меня болела нога. Так что про Париж я пока не знаю. И еще мой город Бонн.

– Бонн? – удивился Курбатов. – По-моему, скучнейшее место.

– А мне нравится. Он уютный.

– Странно, вам так не подходит понятие «уют».

– Почему?

– В вас есть что-то… мятежное, я бы сказал.

– Мятежное? – засмеялась Алиса. Он остановился и посмотрел ей в глаза.

– Или эта ваша мятежность что-то наносное, внешнее? А в душе вы стремитесь именно к уюту, да?

Она не ответила.

– Судя по вашему дому, это именно так… Алиса, я повторяю, выходите за меня замуж, нам будет хорошо вместе, я, как мне кажется, вас понимаю… Помните, в каком-то фильме было «Счастье, это когда тебя понимают»?

– «Доживем до понедельника».

– Вы не ответили на мой вопрос, вернее, на мое предложение.

– Почему же? Я ответила: доживем до понедельника!

– Да? У меня есть шанс!

– Святослав Игоревич, куда мы сейчас?

– На Градчаны! Возьмем такси.

– Пожалуйста, давайте сначала сходим в ту лавочку…

– Да, женщина есть женщина, – развел он руками. – Что ж, идемте.

В витрине турмалиновых бус не было.

– Это та самая лавочка? – удивленно спросила Алиса. – Да, та самая, вот этот кораблик… А бусы проданы… как жалко…

– Вы расстроились?

– Нет, но мне хотелось…

– Давайте зайдем, спросим, вдруг у них есть еще. Но старичок, хозяин лавки, покачал головой.

– Увы, эти бусы уже купили, – ответил он по-английски. – Но если хотите, у меня есть красивейшая бирюза.

Он выложил на прилавок старинный гарнитур – браслет и длинные серьги.

– Вот посмотрите, мадам, это вам очень пойдет…

Но Алисе украшения не понравились. Она приобрела прелестный маленький веер слоновой кости. Курбатов порывался за него заплатить, но она не позволила.