Алая королева - Виктория Авеярд

С шумом распахнулась дверь спальни. В дверном проеме возникла фигура мамы в драном халате. Она открыла было рот, желая накричать на мальчиков, но, завидев меня, запнулась на полуслове.

Улыбнувшись, она всплеснула руками и воскликнула:

— Наконец-то ты пришла!

Вслед за ней, дыша с присвистом, вкатил папа. Гиза проснулась последней. Она лишь выглянула сверху в отверстие люка, желая понять, что же случилось.

Трами опустил меня вниз и поставил на пол рядом с Колом, которому прекрасно удавалось притворяться смущенным и чувствующим себя лишним.

— Слышал, ты своего добилась, нашла себе работу, — ткнув меня под ребра, хихикнул Трами.

Бри, смеясь, взъерошил мне волосы.

— Армии она все равно была бы ни к чему. Она весь свой легион до нитки обобрала бы.

Я на это лишь улыбнулась.

— Кажется, армия больше не нуждается и в ваших услугах. Списали на гражданку?

Ответил папа, который подкатил на своем кресле поближе:

— В письме упоминалась какая-то лотерея. Вроде как братья Барроу выиграли почетную отставку и полную пенсию.

Я видела, что папа в это не верит, но вслух выражать свои мысли он не стал. А вот мама поверила этому без тени сомнения.

— Просто замечательно! Наконец правительство сделало для нас хоть что-нибудь, — заявила она, целуя Бри в щеку. — А теперь и у тебя есть работа.

Мама прямо-таки светилась гордостью. Прежде всю свою гордость она приберегала для Гизы. Она гордится лгуньей…

— Пришло время и этой семье испытать немного счастья.

Сверху Гиза саркастически хмыкнула. Я не могла ее в этом винить. Моя удача сломала ей руку и погубила ее будущее.

— Да, мы ужасно счастливы, — раздраженно заявила сестра, спускаясь вниз по лесенке.

Она передвигалась крайне медленно, держась за перила лишь одной рукой. Когда Гиза ступила на пол, я заметила, что ее рука с наложенной на нее шиной обмотана куском пестрой ткани. С горечью я узнала именно ту вышивку, над которой Гиза работала, но которую ей никогда уже не закончить.

Я потянулась, желая обнять сестру, но та отшатнулась и посмотрела на Кола. Кажется, лишь она одна заметила его присутствие в доме.

— Кто это?

Покраснев, я поняла, что совершенно о нем забыла.

— А-а-а-а… Это Кол… Он служит в Чертоге вместе со мной…

— Привет.

Кол вполне по-дурацки помахал рукой.

Мама хихикнула, словно школьница, и махнула в ответ. Ее взгляд остановился на мускулистых руках принца, а вот папа и братья на шарм Кола не поддались.

— Ты не из нашенских, — проворчал папа, глядя на принца так, словно перед ним большой жук. — Я это нюхом чую.

— Ну… это все Чертог, папа… — попыталась я встать на защиту спутника, но он в защите не нуждался.

— Я из Портовой Гавани, — произнес Кол с характерным для уроженца тех мест вибрирующим «р». — Службу начал в Океанском холме, местной королевской резиденции. Теперь я путешествую вместе с двором, переезжая с места на место. — Взглянув в мою сторону, он добавил: — Многим слугам приходится постоянно переезжать.

У мамы перехватило дыхание. Потянувшись, она схватила меня за руку.

— И тебе придется поехать с этими людьми, когда они вздумают?

Я хотела сказать, что у меня нет иного выбора, что от моего желания мало что зависит, но ради безопасности близких мне людей пришлось солгать:

— Другого места мне все равно не предложили. К тому же платят хорошо.

— А я лично прекрасно понимаю, что происходит, — уставившись Колу в лицо, пробурчал Бри.

К чести принца надо сказать, что поведение моего брата не произвело на него особого впечатления.

— Ничего не происходит, — невозмутимо ответил Кол, вот только глаза его метали молнии не хуже, чем у брата. — Мара решила работать во дворце и подписала годичный контракт. Вот и все!

Хмыкнув, Бри отвернулся.

— Мне Уоррен больше нравился, — проворчал он.

— Перестань вести себя как мальчишка, — выпалила я.

Мама отпрянула, заслышав мой грубый голос. Неужели она могла забыть, как я разговариваю, всего за две недели? В глазах мамы блеснули слезы.

Она начинает тебя забывать. Она хочет, чтобы ты осталась. Она боится тебя позабыть.

— Не плачь, мама, — ступая к ней, произнесла я.

Я обняла маму. Она показалась мне ужасно худой, куда худее, чем мне помнилось. Или, быть может, прежде я не замечала, какой изможденной стала моя мама.

— Дело не в тебе, дорогая… — произнесла мама, а затем, отвернувшись, взглянула на папу.

В ее взгляде застыла боль, причину которой понять я не могла. Собравшиеся избегали смотреть маме в глаза. Даже папа, опустив голову, разглядывал свои бесполезные ноги. Дом мгновенно погрузился в мрачное расположение духа.

И вдруг я поняла, что происходит, что они все стараются от меня скрыть.

Мой голос дрожал, когда я задала вопрос, ответ на который получить не хотела:

— Где Шейд?

Мама, словно подкошенная, рухнула на стул, стоявший возле кухонного стола, и разрыдалась. Бри и Трами, не в силах на все это смотреть, отвернулись. Гиза стояла не шевелясь и уставившись в пол так, словно предпочла бы сквозь него провалиться. Никто ничего мне не сказал. Лишь рыдания мамы и тяжелое дыхание отца заполняли пустоту, оставшуюся после Шейда.

Мой брат, мой самый любимый брат.

Я отпрянула и едва не оступилась. Кол удержал меня от падения. Лучше бы он этого не делал. Я бы предпочла упасть и сильно ушибиться. Тогда бы боль в моей голове не казалась такой нестерпимой. Кончики пальцев коснулись уха с тремя сережками, так преданно оберегаемыми мною. Третья серьга, серьга Шейда, обжигала ледяным холодом.

— Мы не хотели тебе писать, — поддерживая руку с наложенной на нее шиной, чуть слышно произнесла Гиза. — Он погиб прежде, чем пришло освобождение от службы.

У меня появилось жгучее желание долбануть что-нибудь электричеством, выплеснуть всю свою душевную боль, весь свой гнев в бушующий шар всеразрушающей губительной силы, превосходящей все, что я прежде создавала.

«Сдерживайся», — приказала я себе.

Поверить не могу, что боялась за Кола. Молния может сжечь дом так же легко, как пламя.

Гиза, стараясь не расплакаться, произнесла:

— Он пытался сбежать, и за это его казнили… обезглавили…

Мои ноги подкосились так внезапно, что даже Кол не успел прийти мне на помощь. Я лишилась слуха. Я лишилась зрения. Я могла только чувствовать… Горе… шок… боль… Весь мир закружился у меня перед глазами. Лампочки под потолком жужжали на меня так пронзительно, что моя голова, казалось, вот-вот разорвется. Холодильник потрескивал в углу. Его старый, кровоточащий аккумулятор пульсировал подобно умирающему сердцу. Они насмехались и издевались надо мной, стараясь, чтобы я дала слабину… Но я выстояла.