Глобальное порабощение России, или Глобализация по-американски - Геннадий Зюганов

Преобладающим типом личности на Западе является атомизированный индивид, личная независимость которого опирается на систему косвенных, вещных взаимозависимостей людей, возникающую помимо их воли и сознания в процессе товарообмена. Данному типу противоположен восточный общинный человек, включенный в обширную систему личных зависимостей патриархального и тому подобного типа.

Россия, располагающаяся на огромной территории со сложными климатическими и природными условиями, показала миру пример самовыживания даже в экстремальных условиях, поэтому у нее другие ценности в почете. Соборность, солидарность, взаимопомоществование, общинность, особое отношение к государственной власти имеют глубокие корни, вырабатывались веками.

Государство понимается на Западе как плод «общественного договора» независимых робинзонов, их наймит, слуга и «ночной сторож» при рынке. Восток же рассматривает государство (любую человеческую общность) в качестве самостоятельного субъекта, обладающего приоритетом перед отдельным индивидом.

На Западе права и полномочия делегируются снизу вверх и регулируются формальным законодательством. На Востоке они даруются сверху вниз, а возникающая при этом опасность произвола смягчается общим подчинением неписаным правилам, традиции.

В экономике Запад подчиняет материальное производство целям производства богатства в его наиболее обезличенной — денежной форме, количественное накопление которого не знает внутренней качественной границы и превращается в самоцель.

Разумеется, этот беглый и предельно обобщенный обзор ни в коем случае не охватывает всего существа проблемы «Восток — Запад», а тем более ее конкретного приложения к России. Он призван лишь показать, что речь идет не о совокупности внешних деталей, а о самых глубоких принципах национально-государственного бытия. Именно на этом уровне Россия обнаруживает уходящую корнями в седую старину многоликость.

Иначе могло бы показаться, что Россия — всего лишь мозаика византийских и норманнских, германских и монгольских, голландских, турецких и прочих заимствований и наслоений. Дело обстоит наоборот — именно исходная широта облегчила России усвоение любого внешнего опыта, позволила вобрать в себя такое национальное, духовное, географическое многообразие.

Отсюда следует еще один принцип: любая односторонняя ориентация России, будь то западная или восточная, грубо искажает перспективу ее развития. Нетрудно изобразить российскую историю как арену борьбы Запада и Востока, тем более что теоретические баталии западников и славянофилов, народников и марксистов вроде бы подталкивают к подобному выводу. Но это ложный вывод.

Да, многие участники наших российских бесконечных дискуссий искренне полагали и полагают, что достаточно очистить Россию от «остатков азиатчины» или, наоборот, оградить от «тлетворного влияния Запада» — и все будет прекрасно. Тем не менее, лучшие умы из обоих лагерей понимали, что проблема значительно глубже.

В нашей истории шла и идет реальная и теоретическая борьба не между восточными и западными началами, а между различными формами сочетания, синтеза этих неразделимых противоположностей. Приблизительно за полтора столетия мы получили два примера искомого синтеза. Они родились, конечно, не в головах теоретиков, хотя и не без их участия, а во взаимодействии основных общественных классов, наиболее полно олицетворяющих собой западные (прогрессистские) и восточные (патриархальные) начала, — промышленных и земледельческих, городских и сельских. Первый синтез — буржуазно-дворянский. Второй синтез — рабоче-крестьянский, послеоктябрьский. В обоих звучали и симфонические, и какофонические мотивы. Второй вообще не реализовал и половины своего потенциала.

Однако сегодня, когда Россия вновь растворяется в некой первичной туманности, необходим еще один — Третий Синтез, учитывающий весь нажитый исторический опыт, все современные представления о качественной безбрежности и количественных пределах социального и научно-технического прогресса.

Смена курса

Россия вновь стоит перед проблемой национально-государственного выживания, перед необходимостью принятия для этого целого комплекса мер, которым нет альтернативы.

1. Смена социально-экономического курса, направленная на стимулирование отечественного производства, восстановление имущественных прав трудовых коллективов, социальных прав трудящихся.

2. Установление советской формы народовластия сверху донизу, обеспечение подконтрольности и подотчетности исполнительной ветви власти перед законодательной.

3. Восстановление независимых международных позиций и подлинного суверенитета России, что требует конкретных практических шагов к воссозданию единого союзного государства на добровольной основе.

Словом, предстоит решать задачи, во многом сходные с теми, что решались 90 лет назад.

Однако есть и различия. Если социалистическая революция 1917 года могла быть совершена как мирным, так и немирным путем, то сегодня национально-государственное выживание и возрождение России напрямую зависит от сохранения гражданского, межнационального и международного мира. Мирный характер развития — это не просто форма реализации указанных выше задач, а их неотъемлемая составная часть.

Сегодня насильственный путь грозит не только национальной, но и глобальной по масштабам катастрофой, в которой не будет ни победителей, ни побежденных, поскольку «поле битвы» радикально изменило свой контур к исходу XX столетия. Оно насыщено и перенасыщено оружием, в том числе массового поражения, сложнейшими и весьма опасными производствами. Неизбежное при силовой конфронтации нарушение работы хотя бы части производственно-технической инфраструктуры может повлечь за собой цепочку катастроф и привести к катастрофе не только региональной, но и глобальной.

Вот почему так важно проанализировать не только упущенные возможности 1917 года, но и современные угрозы миру, выяснить их источники и социальную природу, продумать способы противостояния.

Первое, на чем необходимо заострить внимание, это прямые угрозы гражданской войны, раздающиеся из лагеря криминально-компрадорской буржуазии и выражающих ее интересы политических кругов. На все лады муссируется тезис о том, что, придя к власти, коммунисты затеют новый передел собственности и породят кровопролитие, ибо новые владельцы «заводов, газет, пароходов» их так просто не отдадут и будут защищать с оружием в руках. Кроме едва завуалированной угрозы, здесь еще и попытка свалить с больной головы на здоровую.

Пугать сегодня людей новым переделом собственности и сопутствующими ему потрясениями — верх лицемерия и цинизма. Как будто не было и нет чудовищного надругательства над общенародной собственностью, отданной на поток и разграбление. Но самое главное — передел собственности продолжается на протяжении вот уже почти двух десятилетий. Не будем вспоминать «черные» 90-е годы. И в наши дни продолжается взаимный отстрел банкиров и коммерсантов, не утихает междоусобица криминальных группировок. По сути это и есть экспроприация экспроприаторов, настоящий террор.

Но это представителей буржуазно-криминальных кругов не пугает. Их тревожит другое — то, что в этот процесс вмешается народ, хотя очевидно, что народ восстановит справедливость в тысячу раз бескровнее и гуманнее.

Таким образом, к нынешнему моменту в России сложилась своеобразная, во многом уникальная ситуация. Существуют два главных источника угроз миру в обществе. Во-первых, внутренняя война компрадорских кланов, насквозь несправедливая, криминальная по своему объективному содержанию. Во-вторых, растущее социальное расслоение, углубление противоречий между «денежными мешками» и массой обнищавшего населения.

В России, как известно, едва ли не самый крупный разрыв в мире между доходами бедных и богатых. Последний финансово-экономический кризис только усугубил положение большей части населения. И в то же время за один кризисный, 2009, год число миллиардеров в России удвоилось.

Как результат захвата народной собственности узкой группой компрадорской буржуазии растет разница в доходах 10 % наиболее богатых и 10 % наиболее бедных людей. По официальным данным сейчас она составляет 15:1, по оценцам независимых экспертов — 30:1, а в Москве — 42:1. По этому показателю Россия — одна из наиболее неблагополучных стран мира.

Чем больше пропасть между богатыми и бедными, тем выше социальная напряженность в обществе, таящая в себе опасность социального взрыва. Сегодня все более очевидной становится взаимная неприязнь двух слоев населения, которая в условиях системного кризиса все чаще перерастает в презрение и ненависть друг к другу. Все это грозит гражданской войной «классического» типа.