Глобальное порабощение России, или Глобализация по-американски - Геннадий Зюганов

Сейчас же необходимо научиться «срезать углы», найти стратегию не догоняющего, а опережающего развития. Такая потребность возникла уже к концу 50-х годов, когда СССР в принципе догнал, а кое в чем и перегнал Запад в пределах определенного этапа развития технологии. Но она не была понята. Да и до сих пор мало кто осознает, что стратегия «догнать и перегнать» диктовалась в первую очередь военно-техническими соображениями и не имела универсального значения даже в 1930-е годы, что с достижением ядерного паритета необходимо было идти дальше собственным путем.

Но об этом пути больше говорили, чем думали. При Хрущеве идея бега вдогонку, «догоняния» Запада была неправомерно возведена в абсолют и распространена на все сферы жизни. С какими бы резкими нападками ни обрушивался Хрущев на Запад, для него идеалом оставалась технико-экономическая структура американского общества, вплоть до структуры посевных площадей — отсюда и навязчивая идея кукурузы. Именно тогда началось все более заметное отставание и экспериментирование по его преодолению. Но беда в том, что не было понимания порочности самой ставки на «догоняние». Верное по сути утверждение Р. Гароди, что задача социализма вовсе не в копировании американских стандартов потребления, а в созидании нового типа цивилизации, было отвергнуто как ревизионистское. Абсолютизация «догоняющего развития» привела к неправомерному отождествлению коммунистического идеала с сугубо буржуазным идеалом «всеобщего потребления». Весь пафос «хрущевского коммунизма» был сведен к фактическому отождествлению «всестороннего развития личности» с «всесторонним потреблением». Хотя к идее потребления не сводится ни социалистическая идея, ни тем более русская идея. И та и другая взаимно близки именно тем, что сытость для них не цель, а элементарное условие реализации более высоких духовных целей и интересов.

Это был явный симптом деградации общественной цели. На путь «возвращения в цивилизацию» и «приобщения к общечеловеческим ценностям» наше общество встало именно в те времена. Горбачевскую «перестройку» надо считать не началом, а логическим финалом этой деградации.

Сегодня «цивилизация», то есть ступень общественного развития, которая характеризуется господством экономических законов товарного производства, подходит к завершению, приблизилась к своим экологическим, социальным и культурным пределам. Революционизировав производительные силы, неузнаваемо изменив за какие-нибудь два столетия лицо планеты, капитализм в то же время подвел ее к грани, за которой начинается необратимое истощение ресурсов и среды обитания.

Одно только это подтверждает, что модель бесконечного линейного прогресса изживает себя. Человечество ни в чем так сегодня не нуждается, как в достижении разумного самоограничения и баланса своих природных, социальных и технологических составляющих. Но это требует развития на иных принципах. Вот почему Ф. Фукуяма явно поспешил возвестить о «конце истории», о том, что окончательная модель человеческого общежития уже найдена и остается только ее совершенствовать и распространять на весь мир. Именно последнее и невозможно, поскольку модель эта опирается как раз на резкую неравномерность и неравноправность развития всех его частей.

Капитализм в целом не изменил своей эксплуататорской природы. Но он проявил исключительную живучесть благодаря созданию сложнейшей системы демпфирования и канализации противоречий линейного развития в мировом масштабе. Противоречия не исчезли, но переведены в иную плоскость. Антагонистические полюса современной цивилизации разведены по разным странам и континентам. Есть страны-эксплуататоры («Север») и страны эксплуатируемые («Юг»), страны-резервации и отстойники («четвертый» мир). Относительный классовый мир в первых покупается ценой обострения социальных противоречий во вторых.

Но продолжаться до бесконечности так не может. Подавляя свои противоречия, буржуазная цивилизация придает им сугубо негативную, лишенную созидательного начала форму. Капитализм пытается превратить процесс революционизации «третьего» и «четвертого» миров в процесс их маргинализации и люмпенизации, но взамен получил резкое обострение терроризма и наркобизнеса, религиозного и националистического фанатизма.

Характерно, что при всей изощренности современных технологий социального манипулирования «первый» мир все чаще не находит для обуздания сил слепого саморазрушения никаких средств, кроме грубого вооруженного насилия во все больших масштабах и по всему миру. Предлагаемые же буржуазными футурологами средства сводятся в конечном счете к фактическому уничтожению личности, превращению индивида в придаток глобальных информационно-коммуникативных систем, подобно тому как три века назад началось превращение человека в придаток машины. «Одномерный человек» Герберта Маркузе получит здесь свое полное завершение.

Если человечество хочет спастись от подобной перспективы, оно должно выработать иную модель производства и потребления, построенную не на бесконечной гонке за собственной тенью, а обеспечивающую всеобщую экономию ресурсов, безопасность технологии, сохранение среды обитания, приоритет качественных параметров материального и духовного потребления перед количественными.

Цивилизация вошла в критическую фазу, требующую коренного пересмотра приоритетов экономического роста, социального и культурного развития. Плестись в такой ситуации в хвосте — значит превращать страну в гигантский резервуар, куда капитализм в очередной раз «сбросит» собственные противоречия, как уже проделал это с «третьим» миром, а сам совершит новый рывок. За чужой счет, разумеется. Других вариантов буржуазный прогресс не знает.

Свой путь

Если мы не хотим быть жертвой, приносимой на алтарь такого прогресса, надо искать свой способ решения встающих перед человечеством проблем, свой собственный путь в будущее, вытекающий из исторического своеобразия России и ее места в мире.

Так в чем же своеобразие России, в чем суть русской национальной и государственной идеи? На эту тему написаны горы книг, выдвинуто множество порой взаимоисключающих теорий — от утверждения о полном выпадении России из общеисторического прогресса до объявления ее всеобъемлющим центром исторического миропорядка. Уже эта полярность и разнообразие точек зрения говорят о том, что в основе российского бытия лежит какое-то глубокое противоречие, периодически обостряющееся и различным образом разрешаемое на протяжении всей нашей тысячелетней истории.

«Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им никогда не сойтись», — так, кажется, писал Киплинг. Россия служит живым опровержением этого тезиса. Ее экономическая, политическая и духовная история есть постоянно усложняющийся синтез противоположных начал, западных и восточных элементов, мотивов, тенденций. Соединяя в одно целое разнообразные хозяйственные уклады, национальности, культуры, религии, ландшафты и климатические зоны на одной шестой части суши, Россия — СССР являлась как бы моделью мира со всеми его проблемами, противоречиями и конфликтами. Именно здесь надо искать разгадку тайны русской всесветности и всечеловечности, разгадку тайны русской революции.

Имея в своем составе практически все противоположности, присущие глобальному жизнеустройству, Россия как единый организм ощущала и переживала его кризисные моменты раньше и острее, чем остальной мир. Отсюда ее всесветная отзывчивость.

В то же время, постоянно осуществляя задачу удержания противоположностей в единстве, органического сочетания «западного» и «восточного», «северного» и «южного» начал в промышленности и земледелии, управлении и самоуправлении, религии и культуре, Россия тем самым решала не только свои внутренние проблемы, но и проблемы всемирной цивилизации, хоть на полшага, но шла впереди нее, указывая дорогу или, наоборот, предостерегая негативным примером от неверного шага. Отсюда специфически русское мессианство, в том числе мессианство революционное.

Решая в масштабах гигантской империи проблемы, характерные для всего мира в целом, Великая Октябрьская социалистическая революция оказалась поэтому мировой революцией в точном смысле слова, хотя и победила только в одной стране.

Какие же черты Запада и Востока слиты воедино в истории России, в российском обществе, государственности, образе жизни?

Запад стремится к безудержному росту, всеобщей переделке, новизне во всем и любой ценой, ультрасовременности. Восток склонен к самоуглублению и ограничению, эстетическому созерцанию, соблюдению традиций, архаике.

Преобладающим типом личности на Западе является атомизированный индивид, личная независимость которого опирается на систему косвенных, вещных взаимозависимостей людей, возникающую помимо их воли и сознания в процессе товарообмена. Данному типу противоположен восточный общинный человек, включенный в обширную систему личных зависимостей патриархального и тому подобного типа.