Чёрная вьюга - Валерий Иващенко

Ах ну да, ещё и настороженно стригущие мутный воздух уши кобылки…

Вся иззевавшаяся и откровенно клюющая носом гоблинша ответила далеко не сразу. Ну да, ещё бы – своими сладострастными стонами она всю ночь оглашала постоялый двор, что послужило поутру поводом для нескольких солоноватых, но в общем добродушных шуточек в её адрес со стороны других постояльцев.

– Вообще, это было подло, госпожа Олеся…

Да? А как по мне, ничуть не менее подло, чем когда одна змеюка заставила свою ученицу ублажать заехавшего в школу маркиза де Фрай. Уж у того фантазия оказалась куда более гнусной и разнузданной, чем даже у двоих гоблинов из всеми богами забытой рыбачьей деревушки. Сплошная ночь унижений, боли и крови, едва-едва удалось после того не возненавидеть вообще всех мужчин.

– Я этого не знала, госпожа Олеся, – еле слышно отзвалась поравнявшаяся на своём ослике гоблинша. Она некоторое время ехала молча, и уже когда показалось, что уснула опять, мрачно отозвалась вновь. – Зато от того маркиза зависело – получит ли школа увеличенную дотацию!

Ну да уж, получила – о такой щедрости до сих пор с радостным удивлением вспоминают преподаватели и даже школяры. Зато маркиз, который по отбытии втихомолку получил вдогонку и кое-что ещё из земных проклятий, доставшихся от старой бабки-ведьмы, теперь до конца жизни своей тени пугаться будет…

– Так вот чьё это было? – мгновенно встрепенулась Нейзерим и даже чуть не подавилась возмущённым зевком. – Меня тоже вызывали к нему, но и я не сумела снять – совсем, напрочь незнакомый способ плести нити волшбы. Нет, придётся отвести порчу, госпожа – Королева всё равно прикажет.

Олеська тихо ехала на своей кобылке и с трудом удерживалась от совершенно дурацкого желания отвесить пару щелбанов вот этим настороженно навострившимся лошадиным ушам.

– Если её величество узнает, кто же автор того проклятья – вот тогда ты сполна узнаешь мой гнев, Нейзерим. Мой личный гнев, когда мне будет плевать уже на всё. На титулы, на последствия… подумай о том.

Ушки гоблинши обиженно поникли и легонько побледнели. Соображает, стерва, всё-таки незримый поединок, сотрясавший изнутри стены магической школы, закончился примерно вничью. А если ещё узнает, кто же так лихо накормил её той кашей из перечных слизняков, от которой даже магия не помогает, наверняка и вовсе поплохеет. Лучше приберечь таковое напоследок.

Справа в тумане снова отозвалась настырная пичужка, словно призывала медлившее отчего-то в это утро солнышко. И как будто в мыслях что-то переключилось, опять отозвалась смирно ехавшая гоблинша, чья вчерашняя болтливость, казалось, уснула вместе с ней.

– А как насчёт выкупа? Хорошего выкупа! Всё ж, маркиз де Фрай хоть и мерзавец, но богат, как золотые копи. И верная, сильная опора трона. Не всегда мы, женщины, особо имеем возможность выбирать.

Вот уж, прямо плакать от умиления хочется, каково же её Величеству тяжело приходится держать в руках это огромное королевство! Ну просто рыдать горючими слезами – хотя, скорее, крокодильими.

– Да какое мне дело до вашего королевства? Мне понравилась Королева, да – не скрою, она замечательная женщина. Зато вот всё остальное для меня, это чужие края и напрочь чужой народ. И хоть вы тут хоть на головах стойте, дело ваше. Но извращенцы и садисты пусть не жалуются…

Пришлось ещё и вовсе не в паре слов объяснять, кто такие садисты – и что к садам-огородам они ни малейшего отношения не имеют. Потом гоблинша опять заканючила песенку насчёт выкупа, и едва не заморочила голову совсем.

– Ты мне зубы не заговаривай, Нейзерим! Иначе в следующей деревне придётся тебе перекинуться в орчанку и прилежно обслужить ещё и целую бригаду вонючих орков.

Судя по тому, что гоблинша сразу заткнулась и даже быстренько поотстала на своё куда более подобающее служанке место, впечатлило её весьма и весьма. Правду, наверное, поговаривают, что чем меньше соображения в голове, тем больше дурости в другом месте – а уж орочьи воины особым умом большей частию не отличаются…

Слишком плотный завиток тумана впереди, на который давненько уже подозрительно косилось сторожевое заклятье, постепенно приблизился. Чья-то незримая рука откинула полу прикрывающего плаща – однако и за нею ничего не оказалось. Лишь дымчатое подобие фигуры, больше похожее просто на плод разгулявшегося воображения.

И всё же, отуда высунулась призрачная рука и одновременно с лёгким поклоном протянула Олеське перевязанный ярко-алой ленточкой свиток. И только-только та успела наклониться с высоты седла и подхватить послание, как едва ли не раньше курьер бесшумно растворился в окружающем тумане…

– Не подсматривай, Нейзи – то, чего ты не знаешь, не сможет тебе и навредить, – Олеська хотела было по ещё той, старой привычке смять бумагу.

Однако лишь чуть пристальнее посмотрела на свиток, и тот послушно зашёлся дымком. Через несколько мгновений на ладони осталась лишь щепотко шевелящегося, словно диковинная гусеница, пепла, который волшебница растёрла пальцами в пыль. После чего демонстративно протянула испачканную руку гоблинше.

В другое время стоило бы усмехнуться, как та маялась недоувлетворённым желанием попросту вылизать руку госпожи – и всё же, краем сознания понимала, что так просто иные задачки не решаются. Олеська сама никому ничего не лизала, хотя дружескую помощь не отвергала, но и тут не примет подобного образа действий… в конце концов Нейзи аккуратно вытерла ладонь госпожи изнанкой передника.

– Кстати, а кто была твоя предшественница? – вроде бы как ненароком поинтересовалась Олеська. – А то будто я не догадалась, чей это череп у тебя на полке стоит, весь словно отлакированный любовными взглядами и прикосновениями.

Нейзи хмуро и отчуждённо некоторое время помалкивала, а потом осторожно поинтересовалась – уж не желает ли госпожа однажды сама занять место первой магессы Школы и добавить к тому черепу ещё один? Тут же она ойкнула и покорно залилась слезами – Олеська безжалостно крутанула её за оттопыренное ушко.

– Тварь… ещё раз поинтересуешься моими планами безотносительно интересов дела, я тебе голову отрежу и живой её сохраню. Будешь стоять на полке и молча глазами хлопать!

Гоблинша против воли передёрнулась и позеленела бы ещё больше, если бы её физиономия, от природы и без того оттенка старой бронзы, была бы к тому способна.

– Прошу прощения, госпожа – да и ухо мне ещё понадобится, – кое-как пискнула она сквозь хлынувшие слёзы.

– А могла бы просто минус влепить, – Олеська отпустила ухо этой стервы и старательно принялась успокаиваться.