Последний койот - Майкл Коннелли

– Ты все неправильно понял.

– Это мы еще посмотрим. Когда выйдем на большую воду, ты расскажешь мне, кто тебя подослал. А не расскажешь, так отправишься на корм рыбам. Мне все едино.

– Никто меня не посылал. Я сам приехал.

Маккитрик передвинул вперед красную рукоятку подачи топлива, и лодка резко увеличила скорость. В результате нос лодки сильно задрался, и Босх, чтобы не упасть, снова ухватился за стальной трос ограждения.

– Чушь собачья! – крикнул Маккитрик, перекрывая шум двигателя. – Ты лжец. И раньше мне лгал, и сейчас лжешь.

– Послушай, приятель! – тоже перешел на крик Босх. – Ты, кажется, говорил, что помнишь каждое свое дело. Это верно?

– Еще бы не верно! Мне эти дела никогда не забыть.

– Ты можешь выключить хоть на минутку этот чертов мотор?

Маккитрик сдвинул назад ручку подачи топлива. Лодка сбавила ход, и мотор стал работать тише.

– Ты не забыл, что в деле об убийстве Марджери Лоув тебе выпала миссия «черного вестника»? Помнишь, что это значит на полицейском жаргоне? Это значит, что ты должен был лично сообщить о ее смерти родственникам. То есть ее ребенку, находившемуся в государственном приюте «Макларен».

– Все это было в рапортах, Босх. Так что...

Неожиданно он замолчал и, устремив испытующий взгляд на Босха, долго его разглядывал. Потом снова раскрыл бумажник и перечитал проставленное в идентификационной карточке имя. И вновь поднял глаза на Босха.

– Босх... Я вспомнил, откуда знаю эту фамилию. И плавательный бассейн вспомнил. Ты – тот самый ребенок.

– Да. Я – тот самый ребенок.

Когда они вышли из бухты в залив Литтл-Сарасота-Бей, Маккитрик выключил мотор, и лодка, остановив свой бег, закачалась на волнах. Пока она дрейфовала по воле ветра, Босх рассказывал Маккитрику свою историю. Тот слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Когда Босх замолчал, чтобы перевести дух, Маккитрик открыл сумку-холодильник, вынул оттуда две банки с ледяным пивом и протянул одну Босху.

Босх не открывал банку до тех пор, пока не закончил свой рассказ. Он поведал Маккитрику обо всем, что знал, даже о своем столкновении с Паундсом, имевшем лишь косвенное отношение к делу, которым занимался. Из-за болезненной подозрительности Маккитрика и его странного поведения Босх решил, что сильно заблуждался в оценке старого копа. Ничего удивительного: по дороге во Флориду он полагал, что встретит здесь коррумпированного или просто тупого копа. Трудно сказать, какой вариант из этих двух был бы для него предпочтительнее. В действительности же Маккитрик оказался сложным человеком с травмированной психикой, которого до сих пор осаждали демоны прошлого. Возможно, это было следствием неудачного выбора, сделанного им много лет назад. Другими словами, пресловутый камешек все еще находился у Маккитрика в туфле, и его только еще предстояло извлечь. По мнению Босха, лучшим средством для того, чтобы разговорить Маккитрика и помочь ему избавиться от этого камешка, являлась абсолютная честность.

– Вот и все, что я знаю, – завершил он рассказ. – Надеюсь, твоя жена, собирая сумку, не ограничилась лишь двумя этими баночками?

Он дернул за кольцо, откупорил свою банку, приник к ней губами и отпил не менее трети. Как выяснилось, пить холодное пиво в жаркой Флориде было даже приятнее, чем в Лос-Анджелесе.

– Не ограничилась. Так что пиво у нас в запасе есть, – ответил Маккитрик. – Сандвич хочешь?

– Не сейчас.

– Ясное дело. Сейчас тебе нужна моя версия событий.

– За этим я сюда и приехал.

– Сначала выйдем на большую воду, где ловится рыбка.

Маккитрик завел двигатель и двинулся в южном направлении, ориентируясь по бакенам, отмечавшим выход из залива в канал. Босх вспомнил, что захватил с собой солнечные очки, достал их из кармана куртки и нацепил на нос.

Казалось, что ветер в заливе дует со всех сторон. Чем дальше они отходили от бухты, тем прохладнее становился бриз. Босх не выходил на лодке в море уже лет сто. Он даже забыл, когда в последний раз рыбачил. Но для человека, которого двадцать минут назад держали на мушке, чувствовал себя на редкость хорошо.

Когда залив у горловины канала начал сужаться, Маккитрик сбросил скорость и, окинув взглядом береговую линию, помахал человеку, стоявшему на борту большой океанской яхты, пришвартованной к пирсу неподалеку от прибрежного ресторана. Может, был с ним знаком или просто жил по соседству.

– Встань за штурвал и держи прямо, ориентируясь на фонарь под мостом, – сказал Маккитрик.

– Что?

– Встань за штурвал, говорю.

Маккитрик оставил рулевое колесо и отправился на корму. Босх быстро встал за штурвал и увидел впереди красный фонарь, висевший в центре разводного моста, находившегося от них на расстоянии полумили. Повернув штурвал так, чтобы судно двигалось в направлении сигнального фонаря, он оглянулся и увидел, как Маккитрик вытащил из стоявшего на палубе ящика пластиковый пакет с мелкой рыбой.

– Посмотрим, кто сегодня нас поприветствует, – заметил он.

Подойдя к борту лодки, он поднырнул под леер ограждения, перегнулся через планшир и похлопал ладонью по воде. Потом распрямился, секунд десять исследовал взглядом поверхность и повторил процедуру.

– Что это ты делаешь? – удивился Босх.

Едва он произнес эти слова, из воды справа по борту выпрыгнул дельфин, пролетел несколько ярдов по воздуху и погрузился в воду в каких-нибудь пяти футах от Босха. Все произошло так быстро, что Босх не сразу понял, что это было. Однако через минуту морское животное снова вынырнуло на поверхность рядом с лодкой и, раскрыв пасть, издало чирикающие звуки, отдаленно напоминавшие человеческий смех. Маккитрик бросил в пасть дельфину несколько рыбешек.

– Это Сержант. Шрамы видел?

Босх взглянул на мост, проверяя правильность курса, и прошел на корму. Дельфин все еще находился поблизости. Маккитрик указал на спину морского животного за вертикальным плавником. В этом месте гладкую серую шкуру прорезали три светлые полосы.

– Как-то раз он слишком близко подобрался к корме рыбачьей лодки, и ему винтом располосовало спину. Люди из Монте-Марине лечили его и заботились о нем. Но с тех пор он носит на шкуре сержантский шеврон в три полосы.

Маккитрик кидал дельфину рыбу, а Босх стоял рядом и наблюдал за кормежкой. Потом Маккитрик, даже не повернув головы в сторону моста, сказал:

– По-моему, тебе лучше вернуться к рулю.

Босх оглянулся и заметил, что лодка основательно сбилась с курса. Он вернулся к штурвалу, скорректировал курс и стоял у руля, пока Маккитрик кормил дельфина. Лодка вошла под мост, и Босх подумал, уж не нарочно ли старый коп затягивает время? Впрочем, он готов был ждать его рассказа сколько угодно. Для него не имело значения, когда Маккитрик озвучит свою версию событий – по пути на рыбалку, во время или после нее. Одно Босх знал твердо: без этого он из Флориды не уедет.

Миновав мост, лодка вошла в горловину канала, выходившего в Мексиканский залив. Маккитрик насадил наживку на крючки и забросил ее в воду с двух спиннингов – по одному с каждого борта, отмотав по сто ярдов лески. Потом он встал у руля и, перекрывая шум ветра и вой мотора, заорал:

– Хочу двинуться к рифам! Потаскаем немного крючки с наживкой по дну, а потом ляжем в дрейф на мелководье. Тогда и поговорим.

– Нормальный план, – крикнул в ответ Босх.

Пока они шли к рифам, поклевок не было. Не доходя двух миль до берега, Маккитрик выключил мотор и попросил Босха смотать леску на одном из спиннингов, а сам занялся другим. Левше Босху понадобилось некоторое время, чтобы приноровиться к катушке, рассчитанной на человека с правой рабочей рукой.

– Не занимался этим целую вечность. Помнится, в «Макларене» нас раз в неделю сажали в автобус и возили удить рыбу на Малибу-пирс.

– Господи! Неужто этот пирс все еще существует?

– Стоит себе. Куда он денется?

– Должно быть, ловить сейчас в том месте рыбу все равно что удить в сточной канаве.

– Вроде того.

Маккитрик рассмеялся и покачал головой:

– И какого черта ты до сих пор торчишь в управлении, Босх? Не похоже, чтобы там тебя слишком жаловали.

Босх на секунду задумался. Вопрос был к месту, но Босх не знал, кого больше занимает эта проблема: самого Маккитрика или его приятеля из ПУЛА, которому тот звонил.

– У кого ты наводил справки на мой счет?

– Этого я тебе не скажу. Мой знакомый из управления разговаривал со мной, потому что был уверен, что я его не сдам.

Босх кивнул в знак того, что принимает слова Маккитрика к сведению и спрашивать больше не будет.

– Что ж, ты прав, – согласился он. – В управлении не слишком жаждут моего возвращения в убойный отдел. Возможно, я держусь за свое место из одного упрямства. Чем больше меня стараются выпихнуть из отдела, тем сильней мое желание там остаться. Иногда я думаю, что, как только меня перестанут доставать, я сразу и уйду.