Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин

увидев меня, тут же произнесла женщина с лицом лошади.

Некогда меблированная, уютная комната теперь напоминала заброшенную хибару. Сидеть было не на чем – все продолжали стоять на прежних местах.

– Казнь состоится сегодня ночью, – начала говорить лошадь.

В одно мгновенье все морды разразились в печальном вопле.

– Сегодня казнят последнего инспириста, – подкравшись сзади, прошептала мне на ухо собака.

– Судить будет —он, – продолжала кобыла.

Зверинец стал возмущаться еще сильнее.

– Кто —он? – склонившись к собаке, спросил я.

– Узнаешь.

– Есть шанс, что он спасется? – вдруг спросила дрожащая коза.

– Да, если придет Спаситель и возьмет всю вину на себя.

Звери стали живо перешептываться между собой.

– Как мы узнаем его?

– Как его имя?

– Тише! – возмутилась человекоподобная корова. – Его именем нельзя разбрасываться всуе. Оно подобно камню.

– Камень. Камень. Камень, – хором заголосил весь хлев.

Собака показала взглядом на выход в переднюю, намекая, что хочет поговорить наедине. Я кивнул, и вышел первым. Она появилась через минуту.

– Ты уже все понял?

– Спаситель – это я?

– Да.

– Что я должен сделать?

– Снять перед всеми маску. Признать, что идеи инспиризма зло. Подставить голову под топор.

– Я готов пойти на это.

– А если я скажу, что принцесса ждет в замке?

По всей деревне разнесся тревожный звон колокола. Оголтелые звери ринулись из лачуги, беспардонно повалив меня с ног. Когда я встал, собаки след уже простыл.

Я побежал за толпой. Ранее просторная площадь в мгновенье ока густо забилась со всех дорог и переулков галдящим зверьем. Плаха стояла по центру, но подобраться к ней близко не было возможности: безумные зрители наползали по два-три ряда сверху друг на друга. Вывели заключенного – в отличие от всех на его лицо была натянула маска интеллигента.

– Суд требует молчание, – раздался суровый крик палача. Его лик я узнал сразу – это был темный-темный человек.

– Всмотрись в его пустое лицо, – шепнула сзади по-обыкновению возникшая из ниоткуда собака. – Теперь видишь?

Прищурившись, я стал разглядывать его лицо. Там, где раньше не было ничего, стал вырисовываться нос, рот и змеиный разрез глаз.

– У него моя внешность.

– Да, это твоя тень.

Площадь стала мертвецки тихой.

– Сей человек виновен в пропаганде губительной ереси среди честного народа.

Толпа взревела. Осужденный молчал.

– Ты развязал ему руки, когда избавился от Феликса Флеймана. Он – порождение всего, что ты не можешь принять в своей личности. Теперь он метит на трон твоего эго, – разъяснила мне собака.

– Как заставим его страдать? Как накажем его по заслугам? – голосил, точно ведущий со сцены, темный-темный человек.

– Забьем его до смерти камнями, – отвечала ему толпа.

Я почувствовал, что пора снимать маску волка.

– Твой выход, – шептала собака.

– Камень, камень, камень, – повторяла толпа.

Бросив голову Феликса Флеймана в грязь, я повернулся в обратную от площади сторону и побрел по направлению указателя «На Замок». Собака последовала за мной.

– Ты уверен? – спокойно, словно ожидала подобный исход, спросила она.

– Темный-темный человек – часть меня. Если он считает нужным казнить инспириста – пусть будет так.

Понимающе кивнув, собака побежала вперед.

– Встретимся там, – произнесла она, прежде чем скрыться.

Я посмотрел вдаль – замковая гора казалась настолько крошечной, что едва ли была соизмерима со спичечным коробком. Но то был обман зрения – на самом деле я уже стоял у входных ворот.

Опустив глаза вниз, я заметил у моих ног голову мертвой собаки – брошенную маску моей спутницы. Теперь, стоя в одном метре от заветного места, где должна быть «принцесса», я осознал, чтоонавсе это время пребывала со мной в своей собачьей форме.

Я шагнул вперед и толкнул ворота. Они, вполне предсказуемо, вернули меня обратно в синеватую комнату. Преодолев порог, я обернулся назад – как и в прошлый раз все заволокло черным туманом. Вдоль стены оставалась последняя дверь – куда она ведет уже не было тайной. Сон провидчески открывался на пару шагов вперед.

Станция «Палкино». Пустой перрон близ железнодорожных путей. Одинокая девушка сидит на скамье, ожидая кого-то с покорностью верной собаки.

– Василиса Воскресенская? – присаживаясь рядом, спросил я ее.

– Вы ошиблись – меня зовут Марией Лучезарской.

Я понимающе кивнул.

– Я наконец-то нашел тебя.

– Зачем искать того, кто все время и так был рядом с тобой?

Я испытующе посмотрел ей в глаза.

– Почему ты умерла?

– Ты сейчас разговариваешь со мной – не это ли доказывает обратное?

– Ты жива только в этом мире.

– Неужели, ты до сих пор ничего не понял?

– Что именно?

– Расскажи, почему ты так боишься смерти?

– Однажды я поверил в слова безумки, что кроме бабушки должны умереть еще двое. Первым был отец. Вторую смерть я жду с тех пор уже много лет.

– Хочешь открою тебе секрет?

– Какой секрет?

– Что никакой смерти нет.

Она рассмеялась.

– И что теперь?

– Не знаю. Может вернешься назад, а может и продолжишь свой путь.

– Вместе с тобой?

Она помотала головой.

– Дальше ты отправишься один.

– Но мне нужна ты.

Раздался напоминающий крик петуха зов паровоза.

– Ты всегда знаешь, где меня найти.

Я смотрел ей в глаза, и сам того не замечал, как совершал это уже сквозь тусклое стекло вагона поезда.

– Я не понимаю.

– Ищи меня там, где накрепко сжимается солнечное сплетение.

В последнее мгновение я впервые увидел, как ее лицо расцвело в лучезарной улыбке. Дальше за окном плыл только белый густой туман.

Пустой вагон стремительно мчался в неизвестность. Казалось, что время вовсе не идет, что в данной реальности в нем нет никакого смысла. Теперь, когда не осталось степного волка и инспириста, я перестал понимать, кто я есть на самом деле.

– Ты состоишь из всего, что любишь.

Голос был незнакомый. Его хозяина тоже не было видно.

– Кто ты?

– Проводник.

– Проводник? Значит, ты знаешь, куда мы движемся?

– Сейчас мы стоим на месте.

– Почему?

– Ты до сих пор не понял самого главного.

– Это чего?

– Почему смерти нет.

– Объясни мне.

– Посмотри подле себя.

Я огляделся вокруг. На сиденье справа лежала раскрытая книга – Священное Писание. Страницы из середины были вырваны так, что на обложке осталось только Бытие и Откровение.

– Что это?

– Альфа и Омега.

– Объясни мне.

– Мир с самого начала пребывал в уже совершённом состоянии. Он бесконечен подобно замкнутому кольцу, где Альфа и Омега – лишь промежуточные точки. Созданный в Откровении Иерусалим – Эдем из Бытия. Что было – есть, что сейчас существует – есть, и что только будет – есть.

– Значит, даже если я умру, то все равно останусь в состоянии бытия?

– Смерть – это лишь неуловимая точка на вечно движущимся колесе. Сам факт того, что ты жил и живешь невозможно удалить из общего потока уже совершённого времени.

– Поэтому и не надо бояться смерти?

– Ты говоришь.

Раздался очередной крик петуха.

– Выгляни в окно.

Я сделал так, как велел Проводник. Где-то вдалеке среди бесконечного света начал проклевываться тонкий луч тени. С каждой секундой он становился все шире и шире, пока не заполнил собой все пространство.

Наступила тишина и молчание. Последняя мысль проскочила в моей голове, что возможно, когда я умру, может и не получу роскошные сады или вечное пребывание в Боге, но хотя бы мне будет дарован покой в совершенной темноте. И