Фабрика счастливых граждан - Ева Иллуз

и ПТР не ограничиваются терапией. Напротив, эти понятия были повсеместно внедрены в мир труда и даже в армию. Статьей «Развитие жизнестойкости» Селигман, казалось, убил двух зайцев одним выстрелом. С одной стороны, он хотел поспособствовать прогрессу позитивной психологии в области жизнестойкости, представив его постоянным читателям журнала, включая бизнесменов, менеджеров, коучей, специалистов по личностному развитию и многочисленным организациям, заинтересованным в таких понятиях, как выносливость, выдержка и эмоциональная непоколебимость, каждое из которых применялось в концепции счастья, жизнестойкости и других техник позитивной психологии в сфере труда с начала 2000-х годов, как это отмечалось в предыдущей главе. С другой стороны, он хотел посодействовать прогрессу позитивной психологии в сфере жизнестойкости в армии, над чем он и другие позитивные психологи начали работать совсем недавно. В этом отношении статья Селигмана явно связывала (и даже приравнивала) трудовую и военную сферы, подчеркивая, как многому они могут научиться друг у друга: «Мы считаем, что бизнесмены могут извлечь уроки из [жизнестойкости], особенно во времена неудач и стагнации. Работая как с отдельными солдатами (сотрудниками), так и с сержантами (менеджерами), мы помогаем создать армию Дугласов, которые могут превратить самый сложный опыт в катализатор для повышения эффективности труда»73.

Учебные модули по жизнестойкости и ПТР фактически стали звездными приложениями инициативы «Комплексная подготовка солдата» (КПС) стоимостью 145 миллионов долларов, проводимой в армии США в тесном сотрудничестве с позитивными психологами, среди которых Мартин Селигман и Барбара Фредриксон. По словам отца позитивной психологии, за несколько лет было успешно доказано, что инициатива в целом и тренинг жизнестойкости в частности повышают способность солдат адаптироваться в стрессовых ситуациях в бою, быстрее восстанавливаться после травмирующих событий и позитивно относиться к выполнению задач74. Вовлеченность Селигмана в КПС и его энтузиазм (он был настолько увлечен этой инициативой, что заявил, что участвует в ней полностью безвозмездно) проявились не только в его призывах к школам и организациям обратить внимание на успехи, достигнутые тренингом жизнестойкости у солдат (что школы и организации и сделали, как показано во второй и третьей главе). Эти же качества проявились и в его книге 2011 года, где он посвятил значительную часть перечислению многочисленных преимуществ проекта, а также восхвалению незаменимой работы армии США с большой долей патриотизма и духовности75.

Однако, несмотря на то что Селигман и многие другие позитивные психологи отстаивают большие научные и практические успехи, достигнутые проектом, инициатива КПС подверглась значительной критике76. Одно из первых и самых резких критических замечаний прозвучало от Коалиции за этическую психологию, которая подняла ряд нравственных проблем, касающихся принудительного привлечения солдат к участию в программе; возможности того, что программа отвлекает их внимание от других серьезных, неблагоприятных последствий, вызванных боевыми действиями; моральных сомнений в отношении усилий по формированию несломимых солдат; и опасений по поводу того, что тренинг духовности неуместно пропагандирует христианство77. Комиссия также выразила озабоченность научной обоснованностью и эффективностью КПС, подчеркнув, что «оценочное исследование КПС представляется проблемным, а недавние заявления, что программа «показала результаты», являются грубым искажением данных»78. Аналогичные этические, методологические и технические вопросы поднимались многими другими учеными79, включая проблемы проектирования, отсутствие пилотного тестирования и контрольных групп, использование не подтвержденного эмпирическими данными тренинга жизнестойкости для солдат и значительные изменения и доработки модулей из-за их недостаточной эффективности.

В целом из основных компонентов КПС мастер-классы по жизнестойкости оказали лишь весьма незначительное влияние (по словам самих солдат) на жизнестойкость, а в некоторых случаях не обеспечили никакого обучения вообще, в то время как модули комплексной жизнестойкости показали еще худшие результаты. […] Сочетание искаженных данных, незначительного эффекта и воздействия многочисленных влияющих на результаты факторов, перечисленных выше, мешают утверждать, что солдаты становятся гораздо более жизнестойкими, даже если судить по их собственным отчетам80.

Более того, помимо научных, технических проблем, ставящих под сомнение их обоснованность и эффективность, социальные и моральные последствия, вытекающие из дискурса и применения жизнестойкости в армии и организациях, поднимают важные вопросы. Заслуживают ли большего уважения жизнестойкие солдаты, быстро и легко восстанавливающиеся после зверств, которые они были вынуждены совершать, чем те, кто страдает от ужасных последствий? Вызывают ли большее восхищение жизнестойкие сотрудники, невосприимчивые к жестокости, эксплуатации и стратегиям принуждения со стороны организации, чем жертвы этих самых организаций? Это вызывает много сомнений как с теоретической, так и с моральной точки зрения. Кроме того, жизнестойкость поднимает важные вопросы о понимании и отношении к страданиям со стороны общества. Как быть с теми, кто страдает из-за неумения быть жизнестойким или сохранять позитивный настрой перед лицом неблагоприятных обстоятельств? А как насчет тех, кто борется с мыслью, что не может чувствовать себя счастливым или достаточно удовлетворенным условиями жизни? Не способствует ли этот позитивный дискурс жизнестойкости конформизму и оправданию неявных иерархий и идеологий? Не лишает ли настойчивое требование сохранять позитивный настрой при любых обстоятельствах легитимности негативные чувства и не превращает ли страдания в нечто бесполезное и даже предосудительное? Мы считаем, что лишает и превращает.

Бесполезные страдания

Кунигунда, аристократическая героиня романа Вольтера «Кандид», Поллианна Уиттиер, юная сирота из классического одноименного произведения детской литературы Элинор Портер, и Гвидо Орефиче, главный герой фильма Роберто Бениньи «Жизнь прекрасна», – у них есть нечто общее. Несмотря на жестокие несчастья и трагедии, через которые им приходится пройти, они убеждены, что все, что ни делается в этой долине слез, к лучшему. Жизнь наносит им тяжелые удары, но она все-таки прекрасна. Мир может лишить их чести, семьи или свободы, но это никогда не помешает им «играть в радость» – поиск положительных сторон в любой ситуации, какой бы беспросветной она ни была. Мрачная сторона историй этих вдохновляющих, любящих героев заключается в том, что счастье представляется как такой же личный выбор, как и страдание, поэтому те, кто не «играет в радость», подозреваются в желании несчастья и, следовательно, в ответственности за него.

Представленное в менее художественной форме, это послание лежит в основе научного дискурса о счастье в целом и в частности таких концепций, как жизнестойкость. Представленные выше литературные произведения, многочисленные биографии счастья, доступные на рынке книг по самопомощи, и научная концепция жизнестойкости – все они несут в себе два основных моральных посыла: страдания бесполезны, если из них не извлекается положительный урок, и затянувшиеся страдания – это выбор, поскольку у человека всегда есть возможность найти выход из неудач, как бы неизбежны ни были некоторые из них. Ученые в области счастья передают и часто повторяют мысль, что позитивный взгляд на вещи доступен каждому,