Путешественница - Диана Гэблдон

Эти слова породили у Джейми сложную гамму чувств: помимо гнева и искреннего сочувствия к товарищам он ощутил (и осознал это) искорку постыдного облегчения, связанного с тем, что, какова бы ни была его судьба, ему не придется вверять себя морю. Пристыженный этим пониманием, он обратил холодный взгляд на Грея.

– Золото, – невыразительно произнес он. – В этом все дело, верно?

Пока оставалась слабая надежда на то, что из него удастся вытянуть сведения о полумифическом сокровище, английская корона не допустит, чтобы он сгинул в морской пучине или стал жертвой дикарей в колониях.

Майор, по-прежнему глядя в сторону, молча пожал плечами, как бы соглашаясь.

– И куда же меня отправят?

Он сам услышал в своем голосе неприятную, тревожную хрипотцу.

Грей принялся убирать свои записи. Было начало сентября, и теплый ветерок дул в приоткрытое окно, вороша бумаги.

– Это место называется Хэлуотер. В Озерном крае Англии. Вас передадут в распоряжение лорда Дансени, которому вы будете служить в том качестве, какое он сочтет нужным.

Грей поднял голову, но прочесть что-либо в его светло-голубых глазах было невозможно.

– Раз в три месяца я буду посещать вас – с проверкой.

И вот теперь, когда они ехали один за другим, Джейми смотрел на затянутую в красный мундир спину майора и, пытаясь хотя бы в мыслях найти освобождение, рисовал воображаемую картину расправы. Он представлял себе, как выкатятся эти голубые глаза, когда его руки сожмут, словно тиски, тонкое горло, и жилистое тело забьется в судорогах, пока не обмякнет, как удушенный кролик.

Его величество? Как же! Нет уж, его не проведешь. Золото здесь всего лишь предлог, а остальное – дело рук Грея. Чертов майор устроил так, чтобы его отдали в услужение туда, где сам майор сможет надзирать над ним и злорадствовать. Такова его месть.

По вечерам, укладываясь перед очагом в таверне, он мучился не столько от боли в каждой мышце, сколько от ярости и негодования и с теми же чувствами встречал рассвет. Дыхание спутника, каждое его шевеление приводили Джейми в бешенство, и он отчаянно мечтал о том, чтобы Грей позволил себе какую-нибудь непристойную выходку, которая смогла бы освободить его от данного слова. Однако Грей лишь посапывал, и жажда убийства оставалась неутоленной.

Они пересекли мост Хэлвеллин и проехали вдоль берега очередного из здешних чудных, заросших травою озер, под кленами и лиственницами, красные и желтые листья которых, кружа и шелестя на ветру, липли к вспотевшему крупу коня и задевали лицо Джейми. И тут Грей, ехавший впереди, придержал лошадь и обернулся в седле.

Значит, они добрались. Склон круто спускался в долину, где, полускрытый осенними деревьями, стоял усадебный дом.

Перед Фрэзером раскинулся Хэлуотер, а с ним перспектива жизни в постыдном рабстве. Он выпрямился в седле и ударил лошадь пятками в бока сильнее, чем того хотел.

Грея приняли в главной гостиной. Лорд Дансени великодушно не обратил внимания на его запыленную одежду и грязные сапоги, а леди Дансени, невысокая полная женщина с выцветшими светлыми волосами, в полной мере проявила гостеприимство.

– Выпить, Джонни, с дороги тебе обязательно нужно выпить. И, Луиза, моя дорогая, может быть, ты приведешь девочек поздороваться с нашим гостем.

Когда леди Дансени повернулась, чтобы отдать распоряжения лакею, его лордство склонился над бокалом и вполголоса спросил:

– Шотландский пленник – ты привез его с собой?

– Да, – ответил Грей.

Леди Дансени, занятая оживленным разговором с дворецким относительно изменений в меню обеда, вряд ли могла услышать, но он счел за благо говорить тихо.

– Я оставил его в передней, поскольку мне неизвестно, что ты собираешься с ним делать.

– Ты говорил, что этот малый умеет управляться с лошадьми? Значит, лучше всего сделать его конюхом, как ты и предлагал.

Лорд Дансени бросил взгляд на жену и предусмотрительно повернулся к ней спиной, чтобы обеспечить полную конфиденциальность разговора.

– Я не говорил Луизе, кто он такой, – продолжил баронет. – Знаешь ведь, какие страшные слухи ходили о горцах во время восстания – страна была просто парализована страхом. И она так и не оправилась после смерти Гордона.

– Я понимаю.

Грей сочувственно погладил руку старика, думая, что и сам Дансени не оправился после смерти сына, хотя и не давал воли скорби ради жены и дочерей.

– Я просто скажу ей, что этот человек слуга, которого ты мне порекомендовал. Э-э… он надежен, конечно? Я имею в виду… в общем, девочки…

Лорд Дансени бросил на жену беспокойный взгляд.

– Совершенно надежен, – заверил его Грей. – Это порядочный человек, и он дал слово. Он не будет ни входить в дом, ни покидать границы ваших владений, не получив на то особого дозволения.

Он знал, что Хэлуотер раскинулся более чем на шестистах акрах. Конечно, это далеко от свободы и от Шотландии, но, может быть, лучше, чем каменные узилища Ардсмура или мытарства в далеких колониях.

Дансени повернулся на звук отворившейся двери, и лицо его при виде двух дочерей осветилось радостью.

– Ты ведь помнишь Джиниву, Джонни? – спросил он, подталкивая гостя вперед. – А Изабель? Когда ты приезжал в последний раз, она была малюткой. Как время-то летит, правда?

Лорд с грустью покачал головой.

Теперь Изабель минуло четырнадцать – она была маленькой и пухленькой, как ее мать. Что же до Джинивы, то на самом деле Грей ее не помнил – точнее, та нескладная девчушка, которую он помнил, ничуть не походила на изящную семнадцатилетнюю девушку, протянувшую ему сейчас руку. Если Изабель была похожа на мать, то Джинива скорее удалась в отца. Она была высокой и стройной. Обильно тронутые сединой волосы лорда Дансени, возможно, прежде имели тот же блестящий каштановый цвет, ну а уж ясные серые глаза девушки точно были глазами отца.

Девушки вежливо поздоровались с гостем, но было видно, что их интересует что-то другое.

– Папа, – сказала Изабель, потянув отца за рукав, – там, в холле, какой-то мужчина. Огромный! Он смотрел на нас все время, пока мы спускались по лестнице! У него пугающий вид!

– Кто это, папа? – спросила Джинива.

Она проявляла бо́льшую сдержанность, чем сестра, но заинтересована была явно не меньше.

– Э-э… ну, это, должно быть, новый конюх, которого привез нам Джон, – суетливо объяснил лорд Дансени. – Я велю одному из слуг отвести его…

Баронета прервало неожиданное появление в дверях лакея.

– Сэр, – вымолвил слуга, всем своим видом выражая крайнее потрясение. – В холле шотландец!

И, дабы никто не усомнился в этом невероятном заявлении, он обернулся и сквозь дверной проем широким жестом указал на рослого человека в плаще, молча стоявшего позади него.

Услышав это, незнакомец шагнул вперед и, найдя взглядом лорда Дансени, учтиво склонил голову.

– Меня зовут Алекс Маккензи, – произнес он с мягким горским акцентом и вежливо, без намека на иронию, поклонился лорду Дансени. – Ваш слуга, милорд.

Для того, кто привык к деятельной жизни на горной шотландской ферме, не говоря уж о каторжных работах по заготовке торфа, обязанности конюха в Озерном крае не должны были показаться утомительными. Однако Джейми после отправки его товарищей за море целых два месяца просидел в тесной камере в полном безделье, и в первое время это была для него не работа, а сущие муки ада. Отвыкшие от напряжения мышцы отчаянно болели, а усталость одолевала такая, что в течение первой недели, вернувшись к вечеру на свой сеновал, он валился чуть ли не замертво и даже не видел снов.

В Хэлуотер Джейми прибыл в состоянии крайнего душевного смятения, и поначалу это место казалось ему всего лишь очередной тюрьмой, тем худшей, что он находился далеко от Шотландии, один, среди чужих людей. Но время шло, и, хотя данное слово удерживало его в заточении надежнее, чем стальные решетки, он начинал оттаивать. По мере того как крепло тело, легче становилось и на душе, благо в нынешней ситуации компания лошадей его вполне устраивала. К нему возвращалась способность трезво оценивать положение, и он начинал осознавать, что пусть у него и нет настоящей свободы, но свежий воздух, свет, возможность размять затекшие члены, вид гор и чудесные кони, которых выращивал лорд Дансени, – это не так уж мало. Остальные конюхи и прислуга, понятное дело, относились к нему настороженно, но проявлять открытую неприязнь ввиду его внушительного сложения и грозной физиономии никто не решался. Что же до одиночества, то Джейми свыкся с той мыслью, что жизнь его вряд ли изменится.

Мягкий снег накрыл Хэлуотер, и даже официальные визиты майора Грея – при всей их напряженной неловкости – не могли потревожить спокойствия, крепнущего в душе Джейми.

Мало-помалу ему удалось наладить связь с Дженни и Айеном, так что теперь с редкой оказией он получал из Шотландии письма, которые по прочтении безопасности ради уничтожал. Помимо этих нечастых посланий единственным напоминанием о доме были четки из бука, которые он носил на шее, пряча под рубашкой.