Училка - Марина Львова

— Нам нужно поехать с тобой на поминки.

— Куда?

— Мы решили организовать их на квартире у Галки.

— А Кирилл?

— Я думаю, ему лучше побыть с твоей мамой, я уже с ней договорилась.

Настя молча надела пальто и вышла вслед за Ириной. По дороге, в машине, Ирина несколько раз пыталась заговорить с Настей, но та отвечала односложно. Они вышли из машины у подъезда Галкиного дома, Ирина что-то сказала шоферу и вслед за Настей вошла в подъезд.

— Настя, подожди меня.

Настя молча остановилась.

— Ты винишь во всем меня?

— Почему ты так думаешь?

— Ты не разговариваешь со мной всю эту неделю.

— Это не так, просто мне трудно сейчас говорить.

— Ты обвиняешь меня, — убежденно произнесла Ирина. — Ведь мы вместе с ней попробовали.

— Что?

— Наркотики, просто баловались. Ну что ты на меня так смотришь? Хотелось испытать острые ощущения… Глупость, конечно, но кто мог знать, что этим кончится?

— Давай не будем сейчас об этом. Нас там ждут?

— Да, собрались наши девочки. Но ты мне так и не сказала. Ты на меня сердишься?

— Нет, что ты! Только я не могу сейчас об этом говорить.

Они вошли в квартиру, в комнате был накрыт стол, вокруг которого уже сидели их институтские подруги, а на стене висел большой цветной Галкин портрет. На нем она была сфотографирована с розой в руке. Насте сразу вспомнился яркий солнечный августовский день. Она посмотрела на Ирину. Та кивнула и сказала шепотом: «Целый вечер сидела, увеличивала. Я и Кириллу на память напечатала, и тебе, и девчонкам».

Настя огляделась. Вера, Нина, Таня, Раиса, Оля и все остальные — словом, почти вся их дружная институтская группа была здесь.

— Ой, девочки, пришли. Ну наконец-то. Мы тут на стол уже накрыли, вас только и ждем. Да, Настя, ты не знаешь, какие у Галки соседи? Мы тут стали на стол накрывать, так не могли даже скатерть найти. Решили простыни постелить, но в шкафу и постельного белья совсем нет. Может, растащили?

— Нет, девочки, соседи у Гали хорошие, обычные люди. Галя сама продала все свои вещи, мне Кирилл говорил, — ответила Настя помертвевшим голосом.

— Зачем? — спросила пораженная Раиса.

— Раечка, дело в том, что Гале в последнее время не хватало денег на наркотики, поэтому ей приходилось продавать свои вещи.

— Ой, как же это? — обескураженно воскликнул кто-то. — А нам сказали, что у нее сердце больное было.

— Ну ладно. Что уж теперь говорить. Давайте лучше сядем за стол и помянем Галку, как положено, все-таки подруга наша, — произнесла Ирина и первой пошла к столу.

Они сидели за столом, немного растерянные и грустные, не знавшие толком весь порядок предстоящей церемонии. Многие в своей жизни еще не теряли ни близких людей, ни знакомых.

После окончания института они почти не встречались и редко друг другу звонили. У большинства из них были свои семьи и дети, некоторые уехали из Москвы. Все вместе они не собирались уже много лет. Постепенно скованность исчезла, и они стали вспоминать свои институтские годы, забавные случаи и приключения. Порой общий разговор превращался в галдеж. Разбившись на небольшие группки, женщины вспоминали прошлое или обсуждали сегодняшние проблемы.

— А может быть, нельзя на поминках вот так сидеть, как мы, и смеяться? — робко спросила Оля.

— А может быть, и ничего?

— Ничего плохого нет, если мы сейчас вспомним хорошее, если мы запомним Галку веселой, если не будем думать об ошибках, а лучше будем думать о том, как их не совершить в будущем, — решительно произнесла Ирина.

— Как говорил наш учитель, да, девочки? А кто из нас остался в школе?

— Из всего нашего курса? Человек десять, включая Настю, из присутствующих, пожалуй, только Настя.

— Настя, как ты там, в школе?

— Хорошо.

— А как ты живешь на эти деньги?

— Как говорят наши учителя: «За удовольствие работать в школе нужно платить». Я просто подрабатываю на стороне. Школа для души, а основной заработок ищем во внеурочное время. Кручусь. Ничего, пока не голодаю.

— Девочки, а вы помните заповеди учителя?

— Ты еще попросила бы таблицу умножения повторить!

— Или формулы по физике за весь десятый класс!

— Я серьезно спрашиваю. Кто может сейчас повторить десять заповедей учителя? Неужели никто не вспомнит, хотя бы ради смеха?

— Я помню, — послышался среди общего гомона тихий голос Насти.

Она начала говорить, и постепенно шум стих, разговоры прекратились. Негромкий голос гулко звучал в полупустой комнате.

— Заповедь первая. Входя в класс, помни, что все сидящие там — твои дети.

Заповедь вторая. Возлюби детей своих, как самого себя.

Заповедь третья. Учи их, помня, что их победы — это твоя радость, их поражение — твое горе, все ошибки, совершенные ими, — твоя беда.

Заповедь четвертая. Не принимай поспешных решении.

Заповедь пятая. Помни, что все приходят в этот мир, чтобы быть счастливыми.

Заповедь шестая. Все дети талантливы, и долг педагога раскрыть этот талант.

Заповедь седьмая. Живи ради детей, и пусть будет тебе наградой их уважение.

Заповедь восьмая. Передать знания — значит разбудить в людях спящий ум, воспитать в детях способность любить, значит вырастить настоящих людей.

Заповедь девятая. Уважай ученика и учись у него.

Заповедь десятая и последняя. Пусть сопутствует тебе удача на твоем тернистом пути.

Настя замолчала, и какое-то время в комнате стояла полная тишина.

— Хороший он был человек.

— Почему был?

— Он умер четыре года назад.

— А мы даже ничего и не знали. Как жалко.

— Жалко, только нам теперь нужно подумать о других проблемах. Настя, что же теперь будет?

— Ничего, будем жить как раньше. Только давайте собираться почаще и помогать друг другу не совершать таких ошибок, как Галка.

— А мальчик? Что будет с ним?

— Я оформляю на него документы.

— В детдом?

— Нет, конечно.

— Ты его усыновляешь?

— Оформляю опекунство, в этом случае он не потеряет свою площадь. Мне так сказали. Об этом тоже надо думать.

— А как он сейчас?

— Плохо. Наши мудрые медики попытались убедить меня отдать его в детский дом. По их мнению, после перенесенной психической травмы он уже не будет нормальным. Фактически Галка умерла у него на глазах, и он винит себя в ее гибели. Он молчит все время, ему очень трудно говорить, даже заикаться стал.

— Ужас какой! А если это правда? Если так и будет, как они говорят?

— Но не могу же я его отправить в детский дом? Я ему постараюсь обеспечить лучший уход.

— Настя, ты святая.