Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо тебе, что ты мне помог, – сказала она.
– Не стоит об этом.
– Конечно, мне очень лестно то, что ты предлагаешь. Однако ты ведь меня совсем не знаешь.
По губам капитана скользнула грустная улыбка.
– Я бы и сам не хотел с тобой связываться, – заявил он. – Но не знаю, что со мной происходит. Это сильнее меня. Я ничего не могу с собой поделать. Когда тебя увидел, так меня просто молнией по макушке шарахнуло. Никогда со мной такого не было. А о тебе я знаю больше, чем ты думаешь.
– Ты наводил обо мне справки?
– Не удивляйся, это моя работа. Я должен знать все не только о самом своем подопечном, но и о его родственниках и ближайшем окружении. А личное дело твоего братца – весьма занимательное чтиво…
– И что ты обо мне знаешь?
– Вы с братом росли в детдоме, родители ваши были репрессированы. Из детдома вы убегали много раз. Вас ловили и возвращали. Однажды тебя даже удочерили добрые люди, но брат уговорил тебя бежать из этого дома. С полгода вы жили где-то по чердакам и подвалам, потом вас снова отловили. Но возвращаться к приемным родителям ты не захотела. После детдома твой брат порезал пару каких-то жиганов, за что угодил в колонию. Тебя отправили учиться на швею-мотористку, но Игнат сбежал из колонии и уговорил тебя бросить учебу. Ты так и сделала. Вы долго промышляли тем, что ты заманивала богатых дядечек в темное безлюдное место, где он их грабил. География ваших преступлений довольно широка: Москва, Владимир, Ростов Великий. Вас активно искали по всему Подмосковью. Ваш конец наступил тогда, когда вы ограбили руководителя крупного оборонного завода. В его портфеле были очень серьезные документы, они пропали. Было предположение, что это диверсия, но вскоре бумаги отыскались в мусорном баке. Тут за вас взялись уже серьезно и через три дня арестовали. Коваленков взял всю вину на себя, и тебе удалось избежать заключения. Мне продолжать дальше?
Напряженная, побелевшая Дарья внимательно слушала неторопливую, ровную речь капитана. Ей хотелось провалиться от стыда, но пол, выложенный громоздкими серыми каменными плитами, не давал такой возможности.
– Не нужно, – едва слышно произнесла Дарья, покачав головой. – Все это написано в деле брата?
– Да. Там написано куда больше, чем ты думаешь. Мне не хотелось бы пересказывать многие эпизоды.
– Ты знаешь обо мне все и предлагаешь быть вместе?
– Предлагаю. По долгу службы я встречал много различных людей. Немалая их часть оказалась за решеткой только по воле случая или какого-то нелепого обстоятельства. Я бы не хотел, чтобы с тобой случилось то же самое. Ты другая, тюремные стены не для тебя. Они тебя сломают, ты не выйдешь оттуда. Чего ты молчишь? Скажи, как мне до тебя достучаться.
– Ты спрашиваешь серьезно?
– Я никогда еще не был таким серьезным. Даже сам не знаю, куда меня заносит.
– Помоги моему брату.
– Я переведу его в другую камеру, ему там будет поспокойнее. Паек станет получше, сам прослежу за этим. Это все в моих силах. Но по большому счету ему это мало чем поможет. Его дни уже давно сочтены. Если не сегодня, так завтра твоего братца пустят в расход.
– Я говорю не о камере, а о большем, – негромко, но с некоторым вызовом произнесла Дарья.
– И о чем же?
– Помоги ему бежать. У меня, кроме него, больше никого нет. Я не могу его потерять. Просто не сумею пережить такой утраты. Тогда я для тебя все что угодно сделаю. Рабой твоей стану!
Павел долго молчал. Не ослышался ли? Но Дарья смотрела прямо ему в глаза и требовала откровенного ответа.
– Ах, вот оно что. Не ожидал. Ну ты даешь, девка. Ну и занесло тебя! А хочешь, я сделаю так, что ты не выйдешь из этой тюрьмы? Мне достаточно только надзирателя позвать, и тогда даже упрашивать тебя не придется. Ты сама согласишься на все, что мне угодно. Знаешь, сколько у меня тут таких, как ты, сидят?
– Но это уже буду не я. И вряд ли эта другая женщина понравится тебе после меня.
– Вон ты какая!
– Я пойду, у меня дела, – сказала Дарья и уверенным шагом направилась в сторону металлической двери.
– Выпускай! – приказал надзирателю капитан Смыслов, потянул тяжелую дверь на себя и выпустил Дашу.
На какое-то мгновение она остановилась в проеме, как если бы ожидала оклика, а потом уверенно зацокала каблуками по каменному полу.
Глава 20
Побегушник
Вернувшись в кабинет, капитан Смыслов сел за небольшой письменный стол. По правую сторону от него лежал перекидной календарь, по левую – пресс-папье из стекла. Он достал пачку папирос, закурил и пустил тонкую струйку дыма прямо под красный выцветший абажур с яркой лампой, висевший посередине потолка на короткой темной цепочке.
Дарья его взволновала, выбила из равновесия, не позволяла думать о чем-либо другом. Дело было даже не в том, что она предложила ему безумную идею, хотела, чтобы он помог ее брату бежать из заключения, что само по себе было для него неприемлемо. Нет, Дарья напоминала ему девушку, с которой он когда-то был близок. Чем больше капитан общался с ней, тем весомее выглядело это сходство.
Образ Ольги, его бывшей возлюбленной, с которой он был знаком с самого раннего детства, казалось бы, совсем поблек за пластами прожитых лет. Но теперь, при общении с Дашей, он опять приобрел рельефные контуры, стал осязаемым и живым. Даже их голоса были схожи: эдакое драматическое сопрано с ярким тембром, что особенно ощущалось во время острого разговора. Теперь капитан Смыслов как никогда понимал, что ему все это время не хватало Ольги.
А еще их роднила решительность в поступках. Одной такая категоричность стоила прописки в лагере, другой – покалеченной судьбы.
При мысли об Ольге Павел невольно стиснул челюсти. Это была его незаживающая боль, развороченная, гноящаяся рана. Ольгу, работавшую искусствоведом в Русском музее, арестовали в тридцать четвертом году вместе со многими другими людьми из этой среды. Суд над ними получил широкую огласку. Все они были обвинены в принадлежности к фашистской партии, финансируемой из-за границы.
Узнав о предстоящих арестах, многим рискуя, Павел немедленно встретился с Ольгой и сообщил ей о грозящей опасности.
– Немедленно уезжай из города, – сказал он. – Спрячься где-нибудь подальше, лучше где-нибудь за Уралом. У тебя есть там родственники? Уверен, что дело будет пересмотрено, о вас позабудут. Но если ты попадешь
