Меч ангелов (ЛП) - Яцек Пекара

– Я Рупрехт Зеедорф, глава Инквизиториума в Кайзербурге, – заявил он категоричным тоном. – У меня приказ для инквизитора Маддердина, предписывающий ему немедленно предстать перед Его Преосвященством епископом Хез-Хезрона.

В комнате стало тихо. Солдаты графа застыли на полпути ко мне. А я замер с пальцами в мешочке с шерскеном. В конце концов, брат Сфорца оправился от удивления.

– Покажите этот приказ, – нервно бросил он, и его неподвижное ожесточённое лицо, наконец, дрогнуло.

Поскольку прозвучало это как „фофафитефоффифаф”, ни Зеедорф, ни его люди ничего не понимали и лишь смотрели на элемозинария с удивлением, смешанным с толикой насмешки. Я на мгновение встретился взглядом с руководителем инквизиторов из Кайзербурга, и увидел, что зрачки Зеедорфа похожи на две блестящие крошки обсидиана. Такие же чёрные и такие же мёртвые.

– Брат Сфорца хочет, чтобы вы показали ему приказ, – любезно объяснил я. – И просит, чтобы вы простили ему, что по неизвестным причинам у него какие-то проблемы с произношением…

– При всём моём уважении, – сказал Зеердорф с улыбкой, которая не имела с уважением ничего общего. – Не вижу причин показывать вам приказ, исходящий из Святого Официума. Это дело вас не касается, элемозинарий. Вы можете идти. Инквизиториум ничего против вас не имеет. В случае...

Ха, любезные мои, какое же это было бы занимательное дело для юристов! Прав ли папский уполномоченный, вызывающий инквизитора в Апостольскую Столицу, или же преобладает прямая команда от начальника – епископа Хез-Хезрона – приказавшего инквизитору предстать перед его лицом? И должен ли инквизитор показать папскому элемозинарию документы? В этом случае, однако, значение имел лишь тот факт, что я был не один. За моей спиной стоял Рупрехт Зеедорф и трое братьев-инквизиторов. Только идиот может не знать, что инквизиторы обучены в совершенстве владеть как умом, так и оружием.

– Ч-чт-то такое! – У Сфорцы, похоже, язык прилип к нёбу. – Кто вы вообще такие?

– Вы не расслышали? – На этот раз Зеедорф понял слова каноника и ответил с какой-то насмешливой сладостью в голосе. – Я являюсь руководителем Инквизиториума в Кайзербурге. А ранее, прежде чем стать инквизитором, я имел честь участвовать в походе в Святую Землю. – Он посмотрел в сторону графа и его людей. – Под немного другим именем, – добавил он с печальной улыбкой. – Третий сын герцога фон Зеедорфа, если кому-нибудь из вас это о чём-то говорит.

Граф Шейфолк проглотил слюну так громко, что это смогли услышать, наверное, все в комнате.

– Принц, – сказал он. – Какая честь. Поверьте мне, что…

– Хотел бы я, чтобы сегодняшняя встреча была честью и для меня, – прервал его строгим тоном Зеедорф. – А, кроме того, я не являюсь и никогда не был принцем, ибо я предпочёл служение Христу более чем иллюзорным привилегиям моего положения.

– Конечно, я не хотел обидеть…

Граф Шейфолк был в смятении, что и не удивительно, ибо род фон Зеедорф принадлежал к числу самых заслуженных и могущественных в Империи. Конечно, Рупрехт был всего лишь руководителем местного отделения Инквизиториума, но его влияние выходило далеко за пределы его, прямо скажем, не самой значительной должности.

– Мастер Мордимер Маддердин обязан отправиться со мной, – объявил Зеедорф. – Надеюсь, господин граф, вы не захотите препятствовать исполнению воли Инквизиториума?

– Я? Я? – повторил граф и неуверенно посмотрел в сторону Сфорцы. – Конечно, нет... Ведь это не моё дело... Как бы я осмелился…

Полагаю, граф знал, какие последствия грозят за воспрепятствование инквизитору, действующему в соответствии с приказом. В конце концов, если бы не серьёзность Святого Официума, какие были бы у нас шансы выжить в этом не лучшем из миров?

– Тогда отзовите своих людей и позвольте мастеру Маддердину выполнить приказ Святого Официума, - твёрдо приказал Зеедорф.

– Если позволите, на одно слово, инквизитор, – на удивление вежливым тоном обратился ко мне элемозинарий, и было видно, что он уже смирился с судьбой, которая вырывала из его рук такую прекрасную добычу.

Он дал слугам знак, и те перенесли его вместе с креслом под окно с широко распахнутыми створками. Внутрь задувал осенний ветер. Я посмотрел на небо и заметил, что солнце скрылось за тяжелыми грозовыми тучами. Я перевёл взгляд на Маурицио Сфорцу. Его глаза вновь были исполнены ненависти, и это зрелище искренне меня забавляло. Тем не менее, я не собирался проявлять своих чувств, ибо победа в этом случае будет слишком легка.