Дар Дерзкий - Тимур Свиридов

Вспомнив ребят, Дар помрачнел. Огненная смерть Манолы, исчезновение Корнвэлла, утянутого реццами прямо из-под его носа… Какой он браттар теперь – единственно выживший?! Вспомнилась вспышка взрыва, погубившая малоулыбчивого Нуитаву и его забронированный шлюп номер семнадцать…

«Ничего нет плохого в смерти воина», – сказала в нем душа тангра. – «Если погиб он достойно, не проявив трусости и стремясь к победе своего клана!»

«Нет», – сказал душа человека. – «Ксенологи – не воины».

Он задумался, и ум тангра оценил это более взвешенно:

«Да, они были скорее женщины, чем мужчины».

«Тебе не понять», – сказал человек.

«Отчего же?» – ответила тангровая часть. – «Они надеялись заболтать и уговорить чужаков. Они были согласны петь и танцевать перед этим реццам. Корнвэлл даже хотел отдать свою жизнь без борьбы… Просто женщины!»

«Не надо так примитивно», – попросил человек. – «У них была причина поступать именно так…»

Дар с удивлением присматривался к этому обмену рефлексиями внутри себя. И вдруг заметил еще одного свидетеля, присутствующего рядом. Нечто невысказанное, необъяснимое словами, смотрело на него изнутри его самого. Оно было совершенно бессловесно, как тень, как призрак, но он безошибочно узнал этот «взгляд». Естественно, цнбр тоже участвовала в разговоре, понимая не слова, а проецируемые чувства и понятия. Она была тем, кто присутствовал всегда и везде, хотя он и забывал порой об этом.

«Я справедлив», – сказал ей Дар в глубине самого себя, будто оправдываясь. – «И я стараюсь делать лучше для моих друзей. Поэтому мы движемся к «Ворхару», чтобы подняться в широкое небо. Чтобы достичь далеких планет, где решаются судьбы этого мира. Чтобы найти истоки проблем и решить их! Ясно?»

«Мы-ы…» – дохнуло из глубины, и тонкие мягкие токи пронзили его вдоль ног, рук и позвоночника…

Куаргир, за плечом которого сейчас сидел Дар, вдруг обернулся – улыбающийся, с приветственно поднятой рукой. Лучи Рора игриво переблеснулись на золотых наковках, сияющими змейками идущих по волнистым изгибам его костяного шлема.

Инопланетянин?

Соратник?

Кто скажет, где кончается ксенология и начинается дружба?

Дар кивнул ему, возвращаясь в реальность и властно оглядываясь.

Три командирских дрома неслись рядом, выровнявшись в линию. Их прыжки были почти синхронны – насколько вообще синхронны могут быть тангры разных корней. За каждым из элитаров четким крылом следовали воины его клана – посверкивающие боевым железом, замершие в люльках могучие дромаруги. Сильнейшие и отчаяннейшие из элитаров вели их, послушные воле Дара.

Дар повернулся вправо – рослый серо-голубой хуураданский скакун играючи нес на себе Саудрака. Лицо краснокостного хуураданца было презрительно-отрешенным, как и лицо второго всадника за ним. Прищуренные глаза осматривали горизонт, держа в поле зрения и ушедшую далеко вперед дромовую пару разведчиков его отряда. Дар невольно вспомнил этого командира на прорыве из Изир-Дора, его неиссякаемые военные уловки, его безошибочное определение слабых точек врага, и момента для нанесения сокрушающего удара. За Саудраком следовали еще четыре мощных голубоватых дрома о трех отаругах каждый. За правый фланг можно быть железно уверенным.

Слева устремлял свой бег чуть менее рослый пятнистый дром, что нес упрямого Док-Атора. Глядя на него, можно было решить, что они братья – так мало эмоций на краснокостном лице, так много пренебрежения к опасностям. Напор и ярость Док-Атора, его отчаянная решимость и удача в неожиданном натиске – вот что снискало ему славу в а'Зардате и за его пределами. За элитаром а'зардов сотрясал землю отряд из четырнадцати дромов. Им пришлось испытать довольно сложный переход к Горну, и на многих дромах сейчас сидели только по одному всаднику.

Прямо перед Даром был блестящий от жира черный панцирь кх'отра, густо полнящийся тангрописью победных врезок. В «азах латнира» был изображен сидящий скех с выпяченной грудью, тотем кх'Отрии. Скех имел две головы, с равной яростью оскалившихся в разные стороны. Золотая и серебряные краски на его головах были поцарапаны и местами стерты, но красноречивость изображенного от этого не страдала. Могучий воин, искуснейший хитрец и удачливый разведчик, Куаргир будет настоящей опорой отряду. Его знание кланов Рортанга, их языков и обычаев, бесценно, равно как и гибкость его ума. Не говоря уж о навыках следопыта и лазутчика, не раз выручавших Дара в сложных ситуациях.

Куаргир уже рассказал Дару, как нашел отряд своих соплеменников, готовивших ночлег неподалеку от Горна в ту ночь. Все они, конечно же, были простыми, безоружными и беззащитными торговцами, прибывшими на рынок города кузнецов для закупок своему клану. И вряд ли кого особо касается, что, заполучив голубые эриг-шиташи, торговцы вдруг побросали свои торговые бирки, обратившись в крепких отаругов, смелых и закаленных в боях.

Изрядно ободранный в Хоргурде, но, тем не менее, гордо висящий пук «хвоста» на затылке Куаргира обеспечил уважение и подчинение соплеменников, хотя это было излишнее. Многие в его отряде лично знали семью Фиоркхур, рождавшую лучших мужчин-разведчиков кх'Отрии. Так Куаргир стал элитаром отряда, не уступающего силам Док-Атора. Огромные баулы, висевшие по бокам его дромов сообщали, что запасы торговцев-разведчиков были немалые, и, видимо, полезные. Поголовно вооруженные эригшиташами, эти тангры представляли собой грозную мощь.

Сводный отряд получался солидный: тридцать три дрома, более семидесяти бойцов – маленькая армия! Хуураданцы, а'зарды и кх'отры по-прежнему не смешивались, стремясь держаться раздельными клановыми стаями. Цвета их кости, их дромов, их одежды, отбив их цнбр – все было разным. Но это уже был единый отряд. Их головы сейчас, в однообразии жаркой скачки, переваривали информацию от Дара, о родстве кланов, о мести гонклардов. Всадники еще относились друг к другу подозрительно – и все же, временами в глазах бывших врагов проскальзывало сочувствие к попутчикам из другого клана. Дар был счастлив видеть это. Безразлично, по какой именно причине так случалось. Важно было – их возможно научить сотрудничеству, научить понимать и доверять друг другу. В конце концов, это было необходимо, чтобы просто выжить.

Дар ощущал что-то вроде гордости – в этом интернациональном обрамлении супер-элитаров и их дромаругов. К содействию удалось склонить не просто воинов трех кланов. Сотрудничать согласились три заклятых врага, любые двое из которых находились в состоянии войны друг с другом. Это было, как ответ на его старые предположения. Ненависть к гонклардам объединит всех мужчин, носящих латниры! Пока было сложно предвидеть, как далеко зайдет эта готовность тангров. Но, в любом случае, теперь у него повсюду будут новые и новые соратники. Одному в поле больше не бывать!

Вновь вспомнился бой с «космопехами» краснолицых реццов в жаре пустыни Цу-Рецц. Потеряв Манолу, Корнвэлла и Нуитаву, как он отчаялся – один против тысяч и тысяч…

Больше такому не случиться!

За ним – войско.

Пока только с шиташами в руках.

Но это ж дело наживное…

Куаргир вдруг снова обернулся с улыбкой:

– Древний! Помнишь, тогда, в горах, я говорил, как мне не терпится оказаться на твоей небесной лодке? Я не мог и представить, что мечта сбудется так скоро!

Глава 2

Ночной бой

…Было темно.

В любую сторону, куда не посмотришь – лишь кромешный мрак и черная густота…

Пришло странное чувство – будто сейчас что-то случится.

Предчувствие…

Он оглядывался, почти испуганно – что это?

Вдруг начал ощущаться низ живота – такое странное, странное… Словно живот тоже мог смотреть вперед, поворачиваться вслед за глазами и при этом оценивал степень… опасности?

Слово было сказано. И Дар вдруг понял, что нависает угроза, собирающаяся где-то в той черноте. Или, даже, нет – за пределами черноты. Но эта опасность приближается.

Он осознал себя – будто заключенным в некие тенета. Мог обозревать пространство вокруг – но у него словно не было тела, он не мог ничем двигать.

Но как же тогда у него был живот, это чувство внизу?

Вопрос обострил его ум, сделав четким самоосознание.

Алертный как никогда, он снова впился глазами в черноту, сканируя окружающее.

Живот тоже сканировал, это было, как два луча, из глаз и из живота, и каждый делал это по своему. Пришло четкое ощущение – борьбы за жизнь. Ощущение тяжелой угрозы, готовой просочиться откуда-то извне, снаружи.

Но он не был внутри?! Тогда откуда – снаружи?

Не было смысла об этом думать. Вообще не было смысла думать. Это надо было обозревать. И чувствовать.

Откуда могло проявиться это, угрожающее? И что это было?

Где-то далеко возник ореол.

Он сразу обернулся – это было сзади. Слабая серая полоска делила мир пополам – по горизонту. Тонкая, как волос, но очень длинная. Она неторопливо становилась четче, наливаясь серой яркостью в этой кромешной черноте. Сложно было определить расстояние, потому что он не знал, где находится. Если это Эбирройская степь – то полоса была очень далеко, на горизонте.