И только пепел внутри… - Тата Кит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повернулась спиной ко мне, потянулась к полке с полотенцами, и взяла одно из них, обмотав вокруг туловища.
Отвел взгляд и подцепил пальцами футболку, лежащую на краю ванной. Расправил в руках и понял, что сейчас она являет собой не больше, чем мокрую тряпку, которую не наденешь. Забросил её на плечо, спрятал руки в карманы штанов и сжал в кулаки, глядя чуть исподлобья на худую фигуру рядом.
– Я пойду, пожалуй, – выдавил, ощущая тяжесть вязкого молчания, повисшего между нами.
И лучше пойти побыстрее. Мокрые штаны не создавали настроения для долгой лирической прогулки.
– Подожди, – тихой голос словно пером коснулся голой спины, едва я подошёл к порогу. – Куда ты в мокром? Побудь немного со мной. То есть… у нас. Чтобы вещи подсохли.
Медленно моргнул, взвешивая обстоятельства. Несколько долгих секунд смотрел в темноту прихожей, силясь принять хоть какое-то решение, кроме прослушивания течения пустых мыслей в голове.
– Прости, – снова мягкость пера коснулась спины и прокатилась по позвонкам. – Не подумала… Катя, наверное, одна дома.
– Она спит, – ответил, так и не обернувшись. – Был тяжелый день. Полно занятий. Она рано уснула.
– Ясно, – вздох и шорох шагов за спиной. – Я могу подсушить твою одежду утюгом немного. Чтобы ты не шёл в мокрой через двор.
– Необязательно, – качнул головой и взглянул на Софию через плечо. – Я могу немного побыть здесь, чтобы штаны чуть подсохли. Если ты не против, конечно.
– Оставайся, – ответила она коротко и трясущейся рукой заправила прядь мокрых волос за ухо. Кивком головы указала на пространство между мной и дверным косяком. – Можно… мне пройти? А то холодно…
– Да, конечно, – вышел из ванной и отошел в сторону, поправив сползшую с плеча футболку.
Подождал, когда София просочится мимо, слегка мазнув взглядом по её опущенной голове. В несколько мелких, но быстрых шажков она преодолела расстояние от ванной до какой-то комнаты, за дверью которой скрылась буквально на минуту, чтобы затем выйти в красных клетчатых штанах и черной майке.
– Секунду, – вскинула указательный палец, проходя мимо, и заглянула в соседнюю комнату, из которой вышла еще быстрее. – Сёмка уснул. Тоже сегодня был день, полный впечатлений. Фантик с Мультиком тоже с ним спят. На коврике рядом с кроватью устроились.
– Хорошо. Пусть спят. Хоть немного отдохну от лохматого придурка.
– Тоже иногда с ума сходит? – хохотнула натянуто София, подойдя к шкафу-купе в прихожей.
– Он еще ни разу не ступал на путь ума, чтобы с него сходить.
– Ну, он еще молод. Научится, – взглянула она на меня бегло и сдвинула зеркальную дверцу шкафа в сторону. Заглянула внутрь и застыла, словно увидела призрак. – У меня остались вещи мужа. Есть совсем новые, с бирками.
– Не нужно, – сказал и подошёл ближе к ней, чтобы понять, что она такого увидела в собственном шкафу, что голос стал каким-то механическим.
Заглянул вглубь шкафа и увидел три черных спортивных сумки, стоящие ровным рядом на дне.
– Уже два года не могу увезти его вещи в какой-нибудь приют или что-то типа того. После года собрала всё в сумки. Еще через год донесла сумки до этого шкафа, а дальше так и не решилась, – говорила София, глядя на сумки в темноте шкафа. – Прочитала, что избавиться от вещей – один из способов отпустить человека. Якобы, твое подсознание перестаёт ждать, что сейчас он вернется домой с работы, наденет домашние штаны и футболку, помоет руки и сядет за стол ужинать… Мне кажется я до сих пор жду…
Рвано выдохнула и плавно закрыла шкаф. Осталось лишь зеркало, в полумраке которого отразились мы с глазами полными пустых надежд и ничтожной веры.
Я тоже ждал…
Но я еще даже не дошёл до стадии сбора вещей, хотя тёща настаивала на том, что их нужно куда-то сдать, еще полгода назад. Тогда я почувствовал себя предателем, который готов так скоро уничтожить всё то, что напоминало бы мне о жене.
Предателем чувствует себя и София. И за это я не мог её корить или считать слабой. Нельзя судить кого-то, когда сам болен той же болезнью.
– Как это произошло? – спросил, глядя прямо в глаза её отражения, но сразу одернул себя, когда по красивому лицу пробежала рябь мрачных эмоций. – Хотя, можешь не говорить. Я всё понимаю.
– Почему же? – опустила она голову и начала завязывать и развязывать черный шнурок своих штанов. – Я могу об этом говорить, – узкие плечи нервно дёрнулись. – Не с легкостью, конечно, но и не с истерикой, как бывало первый год. Только пройдём в кухню, хорошо?
– Ты здесь хозяйка.
– Пойдём, – кивком головы указала направление. Молча последовал за ней в кухню, которая была освещена только лунным светом, бьющим из не зашторенного окна. – Ты не против, если мы не будем включать свет?
– Не против.
В темноте комфортнее всего обнажать не только тело, но и уродливую душу, покрытую шрамами.
– Сядем? – предложила София.
Её тонкий силуэт, виднеющийся в рассеянном свете луны, выдвинул стул из-за стола и мягко на него опустился.
Повторил за ней, предварительно повесив мокрую футболку на металлическую спинку стула. Сел напротив и сложил руки на столе, переплетя пальцы. София сделала то же самое.
Со всей той внезапной решимостью, с которой сюда пришли, – мы молчали.
Разглядывая внутренние раны, я прикидывал, какую из них можно будет показать первой, а какую, вообще, лучше никогда не показывать.
– Я никогда об этом ни с кем не обсуждала и, в принципе, старалась не касаться этой темы, – первой молчание прервала София. Перебирая браслеты на запястье правой руки, она сосредоточила всё внимание на них. Я стал тенью, сидящей напротив, которая была готова выслушать каждое её слово. – Ни с родителями, ни с сестрой, хотя она настаивала на том, чтобы я высказалась. Якобы, так легче. Когда проговариваешь проблему вслух, приходит её решение, но… – услышал, как она сглотнула сгусток слов, который больно произнести. – … Но разве может быть решение у проблемы, когда она связана со смертью дорогого тебе человека?
