Северная война - Василий Сахаров

  Конраду, который погонял быстро уставшего коня, казалось, что эта ужасная ночь никогда не закончится. Из темного леса постоянно летели стрелы, копья и дротики, а с деревьев на всадников валились одиночные диковатые воины, которые резали рыцарям горло, словно баранам. Через дорогу были натянуты невидимые в ночной тьме веревки и лошади ломали себе ноги. Несколько раз смерть была рядом с Конрадом, и король неоднократно спрашивал Господа, почему он оставил его.

  Под утро жеребец короля пал и сдох на месте. Один из оруженосцев отдал государю своего неказистого, но резвого конька, и на рассвете Конрад Третий въехал в один из фортов, который построила его армия на пути к Зверину. Гарнизон в укреплении был сильный и здесь повелитель Священной Римской империи смог перевести дух и подсчитать потери.

  Из всей армии с королем вырвалось только триста сорок рыцарей, полсотни человек из свиты и десяток священнослужителей вместе с Вибальдом Корвейским. В течение дня в форт пришло еще около сотни воинов из разных отрядов и на этом все, больше из венедских лесов не выбрался никто. После чего за одни сутки постаревший на десяток лет Конрад Третий, поклялся, что вскоре он вернется и отомстит проклятым язычникам. Затем он приказал коменданту форта удержать его любой ценой и под усиленной охраной поспешил навстречу своему собрату-королю Людовику Седьмому.

Глава 17.

  Рядом со мной шелохнулись кусты, и я услышал шепот одного из дозорных, который наблюдал за дорогой:

  - Красиво идут, суки.

  Ему никто не ответил, ибо он прав, франки шли в Крестовый поход красиво. Шитые золотом штандарты и богатая одежда вельмож. Отлично подготовленная пехота и превосходная кавалерия. Повозки аристократов с четверками и шестерками лошадей одной масти. Породистые гончие псы, ловчие птицы и трубадуры. Огромные обозы с продовольствием и вином. Да заранее оборудованные стоянки для различных отрядов огромной армии.

  Подданные короля Людовика Седьмого чувствовали себя на германской территории, словно они на родине, и ничего не опасались, ибо до сих пор слабо представляли себе какого рода война их ожидает. Ну, а мы, партизаны, этим пользовались и лишь только покинули пределы Верхней Саксонии, как начали отвешивать им оплеух. Под Ратценбургом вырезали крупный отряд рыцарей, которые входили в левое крыло французского Крестового похода, и уничтожили большой обоз. Далее расколотили несколько пехотных сотен и взяли пленных, которых отправили в Зверин, а затем пошли на юг, вышли к Лабе, форсировали ее в землях древан и здесь нам пришлось несладко. Обозленные германцы из разбитой армии короля Конрада Третьего начали на нас самую настоящую охоту, и потери в наших отрядах были более чем серьезные. Крестоносцам, конечно, тоже досталось, но в целом этот свой шаг я считал неудачным и опрометчивым.

  Однако мы все же вырвались из ловушки. После чего Вартислав и Верен Байкович, отвлекая противника, вместе с ранеными повернули в земли бодричей и пошли на соединение с Никлотом. Что же касается моего отряда, то я продолжил рейдирование и тихой сапой, на мягких лапах, двинулся вверх по течению Лабы, осторожно обогнул Хоболин и вскоре оказался в Северной Марке (Нордмарке), где шло сосредоточение основных вражеских сил. От моего войска в строю оставалось шестьсот пятьдесят человек, люди валились с ног от усталости, обовшивели и хотели покоя, а лошади отощали. Короче говоря, всем требовался отдых, и я его дал. Трое суток воины отсыпались в лесах, а лошади доедали остатки трофейного овса. Все это время вместе с полусотней воинов, в основном Хеме и варогов, я наблюдал за дорогой из Магдебурга (Девина) на Бранденбург (Бранибор) и планировал новые дерзкие налеты на непуганых франков, после которых собирался отступить на север в земли лютичей.

  Итак, начинаются четвертые сутки отдыха, заканчивается теплая летняя пора и завтра начнется первый день осени. Часть сил французского короля уже вступила в бой на венедской территории. Но сам он вместе со свитой, двадцатью тысячами своих воинов и пятью тысячами германцев пока еще в Нордмарке. Здесь он собирает отставшие отряды и ведет переговоры с германским государем Конрадом Третьим, который лихорадочно набирает новую армию. Куда франки и германцы ударят, неизвестно, но мне это пока и неинтересно. Меня занимает следующая цель, по которой мы нанесем удар, и я перебираю варианты, которых несколько.

  Во-первых, можно налететь на Бранденбург и повторить трюк, который у меня неплохо вышел в Гамбурге. Во-вторых, неподалеку огромные вражеские обозы и можно заняться их уничтожением. В-третьих, есть реальная возможность расколотить французских рыцарей, отряды которых так и шныряют по дороге. В-четвертых, я могу повоевать на удачу, выйти на тракт Магдебург-Бранденбург и двинуться в сторону бывшего славянского города Девин, за сутки разбить и спалить все, что попадется на пути и снова спрятаться в лесах, благо, все опытные германские егеря уже в походе, и они мне не помешают.

  Таковы основные варианты и пока я склонялся к тому, чтобы заняться обозами. Впрочем, скоро должны были вернуться разведчики, которых я послал за языком, и все могло перемениться.

  Словно вторя моим мыслям, опять рядом ворохнулись кусты, и я почувствовал присутствие Калеви Лайне. Повернув голову, я обнаружил перед собой обросшего, словно лесной зверь, растрепанного бородача, который ухмылялся. Все понятно, добыча есть, а значит, надо заняться допросом пленника.

  Я покинул дерево, под которым сидел. Затем приподнял голову и осторожно оглядел тракт, по которому шли отряды франков, пехота и стрелки, вновь посмотрел на Лайне и он сказал:

  - Вождь, пленника взяли тихо. Рыцарь. Знатный. Ехал по дороге с тремя воинами, и мы его подловили.

  - Хорошо. Показывай.

  Хеме нырнул в кусты, и я последовал за ним. Мы отдалились от тракта на пару сотен метров и остановились на уютной поляне, где отдыхали варяги Саморода и пруссы Ратмировича. Немного в стороне, в неглубокой ложбинке, лежали мои вещи, и здесь же находился пленник, худощавый русоволосый юноша не старше восемнадцати лет. Его одежда, превосходный камзол, шелковая рубаха и плотные темно-синие лосины говорили о знатном происхождении захваченного воина, а лежащие рядом вещи, стальной меч, позолоченный пояс и украшенная затейливым гербом распотрошенная сумка, свидетельствовали о рыцарском звании.

  - Кто такой? - присаживаясь рядом с германцем, спросил я на его родном языке.

  Пленник замялся и стиснул зубы, но несколькими ударами с ноги по ребрам его быстро уговорили отвечать, и вскоре он просипел:

  - Рыцарь Вернер фон Плецкау.

  - Конрад фон Плецкау, бывший хозяин Нордмарка, тебе кто?

  - Дядя... Троюродный...

  - Откуда и куда ты направлялся?

  Снова рыцарь решил поиграть в молчанку, и опять его пришлось бить, после чего он ответил на мой вопрос:

  - Я должен встретить королеву франков Алиенору Аквитанскую и духовника короля Людовика аббата Сугерия.

  От услышанного у меня перехватило дыхание. Вот она моя цель! Вот она! Добыча, немыслимая и очень серьезная, сама идет в мои руки! Я тут сижу в лесу, вшей из бороды выковыриваю, клещей давлю, да думаю, что мне делать дальше, а про королеву Франции даже мысли не было. Почему!? Да потому, блин на, что она женщина, а у нас не принято с ними воевать, разве только в постели. Но здесь случай особый, ибо есть шанс встретиться с серьезной личностью, и в голове всплыла вся известная мне информация на самую богатую женщину Европы, герцогиню Гасконскую и Аквитанскую, а так же графиню Пуатье, королеву Алиенор.

  Сейчас этой дамочке немногим более двадцати лет и она считается первой красавицей Франции. В моей истории вместе со своим слабохарактерным супругом, который понимал, что жена богаче него и ее владения территориально больше королевских, она отправилась в Крестовый поход. Людовик Седьмой очень ревновал свою умную и любвеобильную супругу ко всем, кто к ней приближался, и не напрасно. Алиенора любила погулять на стороне и в Святой земле умудрилась закрутить роман с князем Раймундом Антиохийским. После этого, переступив через себя, король замял это дело. Однако через несколько лет вернувшаяся во Францию королевская чета все равно распалась, и развелась, а спустя всего два месяца Алиенор, у которой уже было двое детей, выскочила замуж за графа Генриха Анжуйского, будущего английского короля. Этому островному правителю королева родила восемь отпрысков, и среди них был (внимание, па-па-м-м, да-да-м-м!) будущий славный король-крестоносец Ричард Львиное Сердце. Потом Алиенор вместе со старшими сыновьями воевала против своего мужа Генриха и была взята им в плен. Далее королева больше пятнадцати лет просидела в темнице, получила свободу от своего сынульки Ричарда Львиное Сердце, вернулась во французские владения и остаток жизни провела в одном из цистерианских аббатств. Ну, а когда королева умерла, то была похоронена рядом со своим английским супругом, против которого она воевала и который держал ее в тюрьме.