Проклятие замка Комрек - Джеймс Херберт

Но, к еще большему ужасу и тревоге Эдди, из зарослей появлялись другие дикие кошки, двигаясь мягко и без опаски. Их не должно было быть, лесничий говорил, что это одиночные твари, которые обычно охотятся по отдельности. Эту же дикую кошку поддерживала толпа из дюжины, по крайней мере, других, кравшихся позади нее среди деревьев и проходивших через папоротники и кусты в плавной хореографии охоты. А он был жертвой! Им как будто сказали, что он здесь будет, они как будто его ждали.

Убийца-подмастерье почувствовал, что по его бедру стекает теплая жидкость: его уже измазанные в грязи брюки «Хьюго Босс» пропитывались мочой, которую он больше не мог удерживать внутри.

Эдди приподнялся и посмотрел на наступление, его лицо исказилось от муки, слезы туманили ему взор и текли у него по щекам, когда он бормотал слова, которых даже не понимал. Может быть, слова молитвы…

Когда стая диких кошек рванулась вперед с оскаленными клыками, их движение было настолько быстрым, что он не был готов к когтям, вонзившимся в тыльные стороны его ладоней, теперь прятавших лицо. Затем наступил черед рвущих укусов и глубоких царапин, превращавших в клочья его первоклассный костюм, достигавших плоти под ним, которая сдиралась острыми, как ножи, когтями, меж тем как он свернулся в позе эмбриона на усыпанной листьями земле, руками пытаясь защитить шею и голову от разрывов и порезов, от злобных увечащих когтей, проливавших кровь и вытаскивавших полоски плоти из своей смирившейся добычи, от голодных челюстей, начинающих пожирать самое его мясо и глотать его пролитую кровь, пока он продолжал кричать…

Эти вопли эхом разносились по лесу, который иначе был бы безмолвным, из-за чего птицы вспархивали с веток, а существа поменьше спешили укрыться в своих тайных, безопасных убежищах.

Глава 24

Побрившись и умывшись в крошечной ванной, Эш прошел обратно в приятно обставленную спальню-гостиную и снова выглянул в окно. Внизу по двору гуляло еще больше людей, группами или в одиночку наслаждавшихся неожиданно смягчившейся погодой. Как и прежде, он направил взгляд к дальней стороне двора и к разрушенной арке, откуда ему впервые открылся вид на замок; сейчас под ней стоял единственный охранник в униформе, словно для того, чтобы поворачивать любых бродяг с этого маршрута.

Наблюдая за ним, Эш увидел, как охранник повернул голову, чтобы сказать что-то в рацию, закрепленную на запястье. Следователь гадал, в чем бы могло состоять его сообщение: на границе с домом все спокойно? Нарушителей и беглецов нет? Несмотря на величественный вид снаружи и мягкость его интерьера, Эш не мог не думать о Комреке как о роскошном Колдице[23] – с этой его обширной оградой из колючей проволоки под напряжением, с патрулирующими охранниками и стратегически расположенными камерами видеонаблюдения. Сэр Виктор Хельстрем мог быть едва ли не комендантом. Или… его мысли задержались на этом… или, может, тот худой человек с мрачным лицом и брюшком, который, казалось, намеренно избежал встречи с Эшем этим утром, был здесь главным.

У него была склонность к избыточному воображению, чтобы не сказать – к паранойе; хотя, как всегда говорила ему Кейт, он обладал инстинктом в отношении определенных вещей, определенных ситуаций и определенных людей.

– Довольно! – резко сказал он. Он прибыл сюда, чтобы выполнить порученную работу, и он будет ее выполнять в меру своих способностей.

Содержание замка Комрек – а ведь он даже не успел осмотреть его территорию – должно было выливаться в астрономическую сумму, а гонорар, уплаченный его собственному Институту, выходил за рамки разумного. Действительно, он был более чем непомерным. Но потом, он ведь окупал и полную секретность. Они даже не позволили сохранять копии отчетов, которые собирались представлять во Внутренний двор, не говоря уже о раскрытии кому-либо их содержания. Все было обустроено весьма и весьма необычно.

Несмотря ни на что, Эш решил, что сохранит для себя свои рукописные заметки. Он подумал, не обыщут ли его и его багаж перед отъездом из Комрека, когда расследование будет завершено. В отдалении, там, где лес казался наиболее густым, обратило на себя внимание внезапное волнение птиц, которые возбужденно поднялись в воздух и разлетелись во все стороны. Он подумал, что же такое их потревожило.

Оторвавшись от окна и своих личных мыслей, он протянул руку за дверь в ванную и бросил влажное полотенце в небольшую раковину, а затем быстро надел свежую синюю джинсовую рубашку и куртку в ломаную клетку. По его представлениям, обед в замке был фактически официальным мероприятием.

Всего одно мгновение он не мог определиться, стоит ли опрокинуть еще один колпачок абсента, но, подумав, решил воздержаться. Карманная хромовая фляжка, обтянутая кожей, вмещала немного, хотя одна порция из нее была так же действенна, как две порции виски. Растянуть фляжку на три ночи его пребывания в замке было более практичной альтернативой.

Эш подошел к двери и открыл ее – петли едва пискнули. Закрывая ее за собой, он услышал шум дальше по коридору, а когда посмотрел, то увидел, что психолог, Дельфина Уайетт, как раз закрывает за собой дверь. Вот так синхронность, подумал он, слегка улыбнувшись.

Когда она подняла глаза и увидела его, Эш был уверен, что на лице у нее на мгновение отобразилась тревога.

– Мистер Эш, – приветствовала она его. – Тоже направляетесь на обед?

Пока она шла к нему бессознательно изящной походкой, он увидел, что она тоже переоделась. Она была одета в вязаный темно-фиолетовый джемпер, с V-образным вырезом и завязками спереди, и цыганскую юбку чуть ниже колен, а черные колготки уходили на уровне щиколоток в сапожки на высоком каблуке.

Эш снова едва не лишился дара речи при этом видении, направлявшемся к нему. Она распустила волосы, прежде увязанные на затылке, и теперь ее загорелое лицо обрамляли темные кудри. Если бы она заговорила по-португальски, он бы не удивился.

– На обед? – еще раз спросила она, смущенная его нерешительностью.

У него пробежала мысль, понимает ли она, какое воздействие на него оказывает и в чем причина его колебаний.

– Э-э, да, – сказал он, когда она подошла почти вплотную. – Я просто прикидывал, достаточно ли нарядно выгляжу для столовой.

Он взмахнул рукой, обозначая ее одеяние.

Она коротко рассмеялась, и ее глаза, почти черные в полумраке коридора, полунасмешливо осмотрели его сверху донизу.

– Я думаю, это испытание вы выдержите, как говорил мой отец. – Ее полные красные губы продолжали улыбаться.

– Я мог бы съесть лошадь, – сказал он с глупой усмешкой.