Море и небо лейтенанта русского флота - Александр Витальевич Лоза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«20 апреля флот начал операции у Кара-Бурну, крейсера же «Память Меркурия» и «Император Николай I» были посланы к Босфору. Аэропланам снова была дана задача наблюдать за противником. По приказанию с «Меркурия» первый аппарат был спущен в 7 ч 10 мин утра с лейтенантом Рогозиным и наблюдателем мотористом Прокопенко за 37 миль до Босфора. Погода была мглистая, густые облака шли уже на высоте 200 м. После спуска гидро «Меркурий» с «Николаем» должны были продолжить путь к точке Аз. Все эти обстоятельства делали воздушную разведку крайне рискованной, так как аэропланам, имевшим задачу лететь к Босфору, приходилось весь полет совершать по компасу без всякой надежды, что севшего в море из-за порчи мотора смогут найти. Невзирая на все опасности, лейтенант Рогозин продолжал полет до тех пор, пока позволил мотор. Повернувши назад вследствие начавшихся перебоев, он не видел «Николая» и нашел его только по компасу, к которому и сел благополучно в 7 ч 31 мин, не видевши в море никаких кораблей». Метеорологические условия быстро ухудшались. Вылетевший следом в 7 ч 45 минут лейтенант Утгоф с наблюдателем унтер-офицером Аристовым на аппарате № 25 докладывал: «Уже через 5 мин полета я потерял всякую ориентировку. Из-за сырой погоды мотор стал давать перебои. Я стал искать «Николая», и тут мне чрезвычайно помогла наблюдательность и сообразительность унтер-офицера Аристова, которому удалось угадать направление на «Николая». Поплутав во мгле 30 мин., я случайно наткнулся на «Николай» и сел к нему в 8 ч 5 мин. При подъеме аппарата на усилившейся зыби подъемным блоком повредило верхнюю плоскость аэроплана. …Вернувшись, я доложил командиру, что продолжать разведку бесполезно и слишком опасно. Об этом было сообщено на «Меркурий», но оттуда последовал ответ продолжать разведку впредь до распоряжения из штаба командующего». И далее: «Около полдня погода слегка прояснилась, зыбь начала уменьшаться, все повреждения были исправлены, о чем сообщено в штаб. Оттуда последовало распоряжение спустить гидро». «…так как задача аэропланам не была дана, я (Утгоф. – А.Л.) поручил лейтенанту Коведяеву с мотористом-фотографом Семененко подняться в воздух и лететь к Кара-Бурну для наблюдения за стрельбой 2-й бригады и фотографирования местности. Однако на его самолете через 20 мин после взлета потек радиатор, пришлось произвести посадку и прибуксировать аэроплан катером».
«В 14 ч 33 мин с наблюдателем Аристовым отправился лично я на аппарате № 25. Пробыл в воздухе 1 ч 56 мин, покрыв расстояние приблизительно в 115 миль, не нашел ни в Босфоре, ни в море никаких неприятельских кораблей. На обратном пути, сбившись с дороги (так в тексте. – А.Л.), полетел вдоль берега до Кара-Бурну. Там сделал фотографический снимок местности и, заметив, по какому курсу уходит окончившая операцию 2-я бригада, нашел «Николай», к которому сел в 16 ч 19 мин. Этим полеты закончились, и флот ушел в море».
Поход, о котором докладывал лейтенант В.В. Утгоф, завершился 21 апреля 1915 года.
Через два дня, 23 апреля 1915 года наши летающие лодки с гидротранспорта «Император Николай I» совершили первый бомбовый налет на столицу османов Стамбул – главную базу турецкой армии и флота.
Погода благоприятствовала налету гидроавиации. Волнение – длинная зыбь. Взлетели легко. Гидроаэроплан летчика лейтенанта Коведяева, на котором мичман Ярыгин был летчиком-наблюдателем, подлетал к Стамбулу. Вечерело. Огромный красный шар солнца низко висел над морем. Багряный закат полосой расплавленного золота полыхал в западной части неба, а на востоке проявились первые звезды. Ветер утих… Высота по альтиметру 1200 метров. Под ногами темная земля, огни города… Вот и порт. Гидроаэроплан спустился до высоты 400 метров и заскользил вдоль железнодорожного пути. Наблюдатель мичман Ярыгин, по команде летчика лейтенанта Коведяева, сбрасывал бомбы. Бомбы ложились на цель кучно… В результате авиабомбы, сброшенные на порт и кварталы города, вызвали пожары и панику среди жителей турецкой столицы.
На рассвете следующего дня, когда небо на востоке слегка побледнело и едва приметный розовый отсвет ложился на волны, пять гидроаэропланов с «Императора Николая I» и один гидроаэроплан с «Алмаза» произвели налет на Инаду, показав, что авиация начинает играть все большую роль не только для разведки, но и для атакующих действий. 27-го апреля 1915 года с эскадрой в первый раз вышел гидротранспорт «Император Александр I», заменивший «Императора Николая I». Утром 28 апреля в районе Босфора произошло неожиданное боевое столкновение эскадренных броненосцев «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Ростислав» с германо-турецким крейсером «Гебен». Во время боя гидротранспорт «Император Александр I» держался вне зоны обстрела. Обе стороны вели артиллерийскую стрельбу 13 минут. После трех попаданий русских снарядов на крейсере «Гебен» начался пожар, и германский рейдер спешно отступил к спасительному проливу Босфор.
Проведенные главными силами флота наступательные операции были осуществлены успешно и без потерь. В этих боевых делах отличились и морские авиаторы. Мичман С.Я. Ярыгин, пока еще летчик-ученик, за выполнение боевых заданий был удостоен ордена Святого Станислава 3-й степени, что следует из сохранившегося в архиве Военно-Морского флота приказа по Флоту и Морскому ведомству № 287 от 4 мая 1915 года отличившиеся в боевых полетах:
«…лейтенант Е.Г. Коведяев был награжден Георгиевским оружием с надписью «За храбрость»… лейтенант Р. Эссен и прапорщик М. Кованько – ордена Святой Анны 3-й степени, лейтенанты Н. Вирен, Б. Лучанинов, А. Юнкер – Святого Владимира 4-й степени, мичман С. Ярыгин – орденом Святого Станислава 3-й степени.
(РГА ВМФ Ф. 716. Оп. 1. Д. 843. Л. 145)
Отличившихся в боевых полетах нижних чинов наградили Георгиевскими медалями. Награждение радовало мичмана Ярыгина, но Сергей считал для себя главным – быстрее стать морским летчиком.
Шла тяжелая изматывающая война, но несмотря на все трудности 12 апреля 1915 года над внешним рейдом Севастополя прошла испытания новая летающая лодка «М-5» конструкции Д.П. Григоровича. Гидроаэроплан скользил по
