Белая ласточка - Ольга Коренева

— Сейчас сделаем, Валерия Федоровна, — согласилась Таня.

— А потом к Наде зайдешь за раскладушкой, постелешь. И возвращаться чтобы к одиннадцати, не позднее. Я сейчас ложусь спать...

— Есть, Валерия Федоровна!

Голос у Тани звучал мягко, нежно.

— И гуляй, прошу тебя, недалеко, ну, там, против домов, в лес не ходи...

— Ладно, Валерия Федоровна.

Тетя Лера, прихватив кастрюльку с манной кашей, удалилась в дом.

Вовка притащил на плечах какую-то изломанную раскладуху, похожую на скелет птеродактиля. Подруги водрузили ее в узкой кухоньке. Втиснуть в собачью будку длинную раскладушку оказалось непросто. Верх допотопного ложа въехал на ступеньки, ведущие в комнату, остальная часть ушла под стол.

— А удобно, — заметила Надя, — ты как влезешь в окно, сразу оттуда в постель и ухнешь. Если на лету за стол не зацепишься. Так что целься лучше, когда сигать будешь.

— Парашютный спорт! — усмехнулась Таня. — Все рекорды побью.

Стемнело. Фонарики в руках пацанов вспыхивали и гасли. Незримые помуркивали гитары. Ребятня гуляла по деревне, парочки сидели на порогах амбаров... Таня с Надей ждали у калитки Вовку, побежавшего за фонариком.

— Не он ли свистит?

— Да нет, он свистит: фью-фью-фиу. А это — фьюить, фьюить.

— Ой, — Таня вдруг хватается за грудь, ощупывает себя. — Бюстгальтер-то я не надела! Лифчик сняла купальный, а это забыла...

— Да чего ты, не видно же. Темно, — успокаивает Надя.

— Нет. Так идти я не могу. Не могу, и все, неловко.

— Ну так сбегай быстренько, надень.

— А Валерия-то? Она уже спит. Разве в окно влезть... Нет, загремлю.

— Не загремишь, — смеется Надя. — Парашютный спорт...

— Надь, ты легонькая, тоненькая, слазай. Он на стуле висит. Прямо как влезешь, два шага — и стул, только тихо, а?

— Ну ладно. Пошли.

Сиреневый куст в саду, чуть заденешь, брызжет росой. Надя цепляется пальцами за лобастые бревенчатые стены, хватается за подоконник. Открывает раму осторожно, чтобы не шуметь.

— Давай, давай! — подбадривает Таня внизу.

Упершись локтями в подоконник, Надя подтягивает ноги, переваливается вниз, в комнату.

— А! Кто там! — голос тети Леры звучит явно испуганно. — Кто это?!

Что-то белое, большое взметнулось около стены.

— Теть Лер, это я, Надя, не бойтесь.

— Ты зачем?

— За Таниным бюстгальтером.

Зажегся свет. Тетя Лера в широкой ночной сорочке стояла на полу у кровати... Надя выбралась во двор.

— Все нормально, пошли, — сказала она подруге. — Побежали!

Прыская от смеха, они понеслись по улочке. А там уже ждал их Вовка.

Вместе с Вовкой прошли за амбары, оттуда — в лесок по тропе.

В лесу — темно совсем, тропка еле различима.

— Где это поют?

Таня остановилась, прислушалась. Из тьмы, со стороны поляны, доносилась песенка:

И тут ему

Принцесса говорит:

А нужен мне не Петя и не Вася,

А нужен мне зеленый крокодил.

— Ой, как здорово! — Таня даже легонько подпрыгнула от радости. — Как мне это нравится! Пошли, послушаем?

— Пошли, — пробасил Вовка, и неумело обнял Таню за шею.

— Ты смотри не задуши ее, — сказала Надя.

Вышли на поляну. Темнотища. Тени кустов. А вон и очертание вертолета. Его длинное, смутное и хвостатое тело громоздится, словно туша кита. Кит с пробоиной в брюхе. Внизу, из какой-то щели, сочится желтый свет. Все трое подкрались, заглянули внутрь.

— Ух, как у них отлично! — прошептала Таня.

Уютное помещение, плюшевые кресла. Команда вместе с местными подростками сидела прямо на полу. Один из них играл на гитаре, остальные пели про крокодила.

— У-у-у... — по-волчьи завыла Надя.

— Во здорово, совсем как волк! — шепотом одобрила Таня.

— Ав-ав-в! — гавкнула Надя. — Мя-ау-у!.. Фр-р!..

— Похоже. Точь-в-точь! — сказала Таня. Вовка свистнул.

Из вертолета повысовывались лица, лучи фонариков разлиновали поляну. Девчонки и Вовка помчались с хохотом к тропе, спрятались за деревьями.

— Пойдем быстрей, на танцы опоздаем, — сказала Надя.

— А как темно-то, страшно! — Таня прижалась к Вовке.

— Ничего, с Вовкой не страшно. Надо спешить, а то у них скоро отбой...

— Ха-ха. Несчастные студенты, — сказал Вовка. — У нас скоро тоже практика будет, только не в лесу, а на заводе.

Они быстро зашагали в темноту.

Блеснула вспышка. Все кругом на миг стало четким, как на фотографии.

— Ай! Что это, молния? — вскрикнула Таня и чуть съежилась...

— Зарницы. — Вовка погладил ее по волосам.

Еще одна мигнула зарница.

Резче запахло цветами, сеном, травами и еще чем-то особенным, ночным. Может, это запах зарниц? Надя изо всех сил втянула в себя этот резкий и безбрежно свежий воздух... Сердце замирало. Ничего вокруг не было, кроме него! И ей показалось, что кузнечиковый звон — всюду, он бьется о незримые стволы, раздается все гулче, звонче. Словно исходит из самой глубины ночи и сливается, и — в то же время — слышно каждого кузнечика в отдельности. Один звенит бархатно, вкрадчиво. Другой, где-то рядом, гремит по-мальчишечьи ломко, с перебоями. Цык-цык-цык — и вдруг остановится, отдыхает. Затем опять: цык-цык-цык — и снова затихнет.

Искорки — зеленые, ясные — ползают, перемигиваются в стихии травы. Капель огоньков. Светляки. Ищут друг друга, сигналят, как звездочки космоса.

Навстречу — кто-то с фонариком. Фигура приближается. Вовка светит на дорогу, ей навстречу.

— Валерия Федоровна? — изумленный Танин голос. — Вы?!

Это и впрямь тетя Лера.

— Обыскалась вас, — отвечает тетя Лера, — как чувствовала, что на танцы удерете...

— Но, Вале...

— Тихо!.. — шепчет тетя Лера. — Слышите? Кузнечики-то... А?.. Нет, вы только послушайте! Тот, слева, слева, на терцию ниже этого. Упоительная ночь!.. Я представить себе не могла! Хорошо, что вышла...

— Валерия Фе...

— Тихо, тихо! — поднимает палец тетя Лера. Голос у нее какой-то незнакомый, особенный. — Чувствуете? Необыкнове... необыкновенная ночь! — захлебывается от избытка чувств тетя Лера. — Ах, какая ты, Танюша, бесчувственная! Это ощущать надо, ты же музыкант!.. Необыкновенная! Пойдемте купаться!

— Да... вроде вода холодновата, — осторожно возражает Вовка.

Купанье ночью с тетей Лерой кажется ему чем-то абсурдным.

— Нет, девочки, я решительно хочу купаться! — настаивает старая преподавательница. — Такая ночь!

Таня наводит на нее свой фонарик, вглядывается пристально.

— Темно. Утонем еще.

— Тогда отправимся в лагерь, где танцы, — неожиданно заявляет тетя Лера. — Махнем?

Это уже совсем странным кажется подругам. Они чуточку даже смущены.

— Танцы уже кончились, — говорит Надя. — Поздно уже.

Тетя Лера лихо заламывает на затылке панаму.

— Все равно, я танцевать хочу!

— Но политехи спят давно... — поясняет Надя.

— Какие такие «политехи»? Знать не хочу никаких политехов. Это что, гномы? — кипятится тетя Лера. — Вы что, в гномов верите? Айда на танцы!

— Ну, студенты это, — встревает и Вовка. — Спят они...

— А мы их разбудим! Ночь полна очарования! Волшебная ночь... Глядите, светляки! Идемте скорее будить студентов!

— Неудобно, что вы, Валерия Фе...

— Уж лучше купаться...

Надя и Вовка почтительно берут Валерию Федоровну под руки, увлекают по тропочке вправо, к реке.

— Искупаться, правда, неплохо сейчас, — поддакивает Надя.

— Идемте, — соглашается тетя Лера. — Только давайте потушим фонарики, а то светляков распугаем.

Четыре легких стройных фигуры спускаются темным холмом к реке. Гладь воды уже видится издали, отблескивает под звездным небом... Безостановочно кругом звенят цикады и всякие ночные кузнечики... Где-то за кромкою леса мигают зарницы. Ночь — не ночь, а густое, душистое зелье, настоянное на травах, сене и ягодах. Валерия Федоровна смеется, как девчонка.