Океаны Айдена - Михаил Ахманов

Спешившись, он поднялся по ступеням высокого крыльца и перешагнул порог. У двери, согнувшись в поклоне, хозяина ждал серестор Клам, дворецкий и замковый управитель, встречать господина было его обязанностью — или почетной привилегией.

Сбросив плащ ему на руки, Одинцов оглядел просторный холл. Во всех четырех каминах уже пылал огонь, — месяц Пробуждения, последний в году, самое начало весны, даже тут, на южном побережье Ксидумена, не баловал теплом. У каминов стояли кресла: самые покойные и удобные — около очага, рядом с которым начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Там, на маленьком столике, ждал его ужин — холодное мясо, печенье, фрукты и вино. Отблески пламени играли на гладком дереве стенных панелей, с потолка свешивались две люстры на сотню свечей, пол и мраморные ступени покрывали ковры, прекрасные изделия из Джейда и Ксама.

Покой, уют и простор, недоступный на Земле бывшему полковнику… Одинцов усмехнулся, вспомнив свою тесную новосибирскую квартиру, и глубоко втянул воздух, в котором уже плавал благовонный запах горящих свечей. Ни радио, ни телевизора, ни электричества, ни газет… В этом старинном дворце, богатом и ухоженном, имелись мраморные ванны, но воду грели на дровяных печах, тут готовили отменные блюда и напитки, но шоколада и мороженого не было и в помине, тут спали на ароматном белье, в кроватях под шелковыми балдахинами, но во всем Айдене не сыскался бы пружинный матрас. И разумеется, тут слыхом не слыхивали о лифтах, газовых плитах, компьютерах, телефонах и тысяче тысяч других вещей! И что с того? Зато он был дома!

Клам кашлянул, нарушив размышления хозяина.

— Почтенный целитель Арток ожидает тебя в библиотеке, — с поклоном произнес он.

— А где госпожа? — спросил Одинцов, расстегивая пояс и направляясь к лестнице. Но серестор не успел ответить — Лидор уже мчалась вниз по ступенькам. Развевались золотые локоны, сверкали глаза, в манящей полуулыбке трепетали губы, обнаженные руки и шея казались выточенными из розового мрамора. Она прыгнула прямо в объятия Одинцова, и старый серестор деликатно опустил глаза.

Как и прочие обитатели замка, коих насчитывалось не меньше трех сотен, он воспринял без особого удивления все перемены, случившиеся с молодым хозяином. Аррах бар Ригон, сын старого Асруда, отправился в поход по велению императора, затем возвратился домой и в одну прекрасную ночь исчез. Обратно он прибыл через несколько месяцев, став на удивление темноволосым и смуглым, но черты лица, благородная осанка и грозный взгляд были прежними. Прибыл, вознес молитвы в храме Ирассы, богини удачи, и, не откладывая, женился на молодой госпоже. Клам это очень одобрял.

— Пришел! — выдохнула Лидор.

— Да, моя красавица.

— Я… я волновалась…

— Зря. Старый паук заглотил наживку. — Усмехнувшись, Одинцов покосился на валявшиеся в кресле перчатки.

— И все же…

Коснувшись подбородка, он приподнял ее лицо, всмотрелся в ясные глаза:

— Не стоило беспокоиться, девочка. Случившееся с моим отцом не повторится с нами. Да будет милостив к нему Айден в своих чертогах!

Лидор вздохнула, разгладила алый шелк туники на его груди.

— Будешь ужинать?

— Нет. Не сейчас. Мне надо потолковать с целителем Артоком, он уже ждет в библиотеке. Убери это, — Одинцов кивнул на кресло, где валялись пояс с перчатками, меч и кошель. — Ужин пусть подадут на закате. Накормишь нас сама… мне будет приятно.

Кивнув, Лидор выскользнула из его объятий. Одинцов проводил ее взглядом, потом повернулся и, махнув Кламу рукой — мол, останься с хозяйкой, — зашагал вверх по лестнице.

Он был доволен — план, разработанный вместе с бар Занкором, начал приносить плоды. Пока что Одинцов не собирался свергать пресветлого владыку и был готов ограничиться титулом пэра и Стража Запада. Это давало власть над войском, кроме того, он мог войти в Совет и, после небольшой чистки благородного собрания, захватить в нем лидирующие позиции. Пожалуй, ради этой цели кое-кому придется расстаться с головой, и не только щедрейшему бар Савалту — семейство бар Нуратов тоже не вызывал у Одинцова особых симпатий.

Он шагнул в библиотеку, плотно притворив за собой дверь, обтянутую ковровой тканью. Убранство этой просторной комнаты не изменилось со времен Асруда: три стены были заставлены массивными резными шкафами, над которыми шли полки, у четвертой, между стрельчатыми окнами, раскинулся диван, посередине сверкал большой полированный стол. Слева, в глубокой нише, можно было заметить еще одну дверь, которая вела в личный кабинет и опочивальню, там же находилась маленькая гардеробная, где Одинцов держал оружие.

Арток бар Занкор сидел у стола, наполовину занятого картой — не прежней, вычерченной Одинцовым пять месяцев назад, а настоящей, копией ратонской, на которой три материка Айдена, три его океана и две островные гряды в западном полушарии представали в истинных пропорциях. Впервые увидев подробный чертеж своего мира, старый Арток был очарован, с тех пор он провел над ним немало дней, словно прилежный ученик, постигающий азы географии. Его огорчала лишь невозможность поделиться своим восторгом с коллегами — Одинцов взял с целителя клятву, что ни один из Ведающих Истину не приблизится к карте на пушечный выстрел.

— Ну что, Рахи? — Бар Занкор приподнялся ему навстречу. Вероятно, он переживал не меньше Лидор, визит к Савалту был рискованной затеей. Однако сухое лицо целителя сохраняло бесстрастное выражение, и лишь в темных глазах мерцали искорки тревоги. Как многие из Ведающих Истину, бар Занкор был обязан поставлять сведения в департамент Охраны Спокойствия, но это не означало, что он питает любовь к его главе.

— Сработало! — Одинцов подошел к старику и, коснувшись его плеча, заставил опуститься в кресло. — Все получилось так, как мы предполагали: сначала он мне не поверил, но молнии Айдена были убедительны. Он согласен. Даже изволил рассмеяться, узнав, что Лидор теперь моя супруга.

— Не вижу в этом ничего смешного, — сказал бар Занкор. — Пэр империи должен быть женат, ибо он государственный муж, а не юный повеса. Я был твоим восприемником, Рахи, и я счастлив, что ты остепенился. — Он задумчиво побарабанил пальцами по разостланной на столе карте и произнес: — Странная история! Я имею в виду все, что случилось с тобой… Теперь я понимаю, что ты не Рахи, не тот Аррах, сын Асруда, что отправился в страну хайритов, и дело тут не в обличье, ты просто другой, совсем другой… Ты умнее его на целую жизнь, и пусть Шебрет прижжет мне задницу, если это не так!

Одинцов промолчал, лишь на его губах мелькнула и исчезла загадочная усмешка.

— Кто же ты, Аррах? — Бар Занкор заглянул ему в лицо. — Демон, вселившийся в тело молодого Ригона? Или могущественный маг из южных краев, из царства пресветлого Айдена, принявший облик Рахи?

— Я — Аррах, сын Асруда, Хранителя Запада. Пусть будет так, достопочтенный. Ты согласен?

— Согласен. — Целитель кивнул, огладив бритый череп. — Твой отец тоже был со странностями… Таинственный человек! Но я не собираюсь уподобляться шерру, вынюхивающему там и тут. Для меня ты Аррах Эльс бар Ригон, наследник славного рода и будущий пэр империи.

Поднявшись, бар Занкор подошел к окну и некоторое время обозревал сад, тихо дремавший между высоких каменных стен. Затем он повернулся к Одинцову. Черная тога, спускавшаяся почти до щикотолок, традиционное одеяние целителей, делала его выше и стройнее, серебряная цепь лежала на груди правильным полукругом.

— Значит, Савалт прочитал вашу брачную запись и развеселился, — медленно произнес старик. — А что было до этого, сын мой?

— До этого пугал и допрашивал, допрашивал и пугал. Огнем, каленым железом и тем, что расправится с Лидор… Так было, пока я не надел перчатки. Молнии Айдена его потрясли!

— Еще бы!

Целитель невольно вздрогнул, и Одинцову вспомнился тот ужас, с которым бар Занкор глядел на огненные лучи, испущенные загадочным предметом. Ужас его отличался от реакции щедрейшего, — тот, хотя и был испуган, наверняка представлял себе груды вражеских тел, располосованных молниями, и это зрелище веселило душу Савалта. Старому Артоку, вероятно, тоже виделись горы трупов ксамитских солдат, но счастья он при этом не испытывал.

— Итак, мы договорились, — произнес Одинцов. — Я доставлю в Ханд его лазутчиков. Из Ханда они доберутся в Калитан без меня, а я вернусь в Тагру. Стану пэром и передам щедрейшему магические перчатки.

Бар Занкор моргнул.

— Разумно ли это, сын мой? Такая страшная сила… такой могучий талисман…

— Не беспокойся. Бар Савалт уверен, что не всякий человек, попавший в царство Айдена, обретает мощь и силу, но лишь отмеченный истинным благородством — как, например, наш пресветлый владыка или сам щедрейший казначей. Овладев талисманом, бар Савалт скоро выяснит, что благородства у него маловато.