Мои токсичные коллеги. Как пережить abuse на работе? - Михаил Викторович Чернявский

но мне следовало избегать любого намека на сарказм, прячущего под собой признаки хамства. Я отправился за ноутбуком, в котором на рабочем столе хранил старую инструкцию. По пути я консультировался с К.

Вернувшись в переговорную комнату к руководительнице и эйчар, лицо которой теперь выражало горечь и презрение ко всему сущему, я с улыбкой произнес, что не смог найти старую инструкцию и что на ее поиск мне тоже требуется время. Да, если это время регламентировано каким-либо… Ну, вы поняли. При отсутствии нормативов я готов пообещать, что завтра старая инструкция будет найдена. Эйчар заявила, что, раз я пришел с пустыми руками, значит, никакой старой инструкции не существует, а я лгал им. А раз это так, то я должен подписать новую инструкцию сейчас же, при них. В противном случае они созывают комиссию, в присутствии которой новая инструкция зачитывается мне вслух, после чего утверждается акт о моем отказе ее подписать. Это заявление здорово охладило мой пыл, я поддался навязчивым мыслям о том, что меня действительно уволят «по-плохому». И зачем только я ввязался во все это? Почему не взял один или даже три оклада, когда мне их предлагали? Кому я хотел что-то доказать? Панические мысли роились у меня в голове, сердце стучало, а температура тела – теперь мне не казалось, я был в этом уверен – явно превышала норму. В таком состоянии я не мог сосредоточиться на том, что трудовые комиссии, о которых я упоминал выше, создаются заблаговременно и весьма трудоемким способом; используются же они в случаях, четко определенных трудовым законодательством, которое наделяет их строго регламентированными полномочиями. «Комиссия», которой меня пугали на встрече, явно не соответствовала никаким трудовым нормам и была театральной постановкой, нарушающей мои права работника. В том состоянии, в котором я находился, мне было трудно разложить все это по полочкам, поэтому слова моих оппонентов подействовали на меня. Однако я решил стоять на своем, потому что отступать было уже поздно. В драке руки не опускают.

Я согласился на привлечение «комиссии», чем вызвал крайнее удивление эйчар и руководительницы. Пришла какая-то женщина-одуванчик из отдела кадров. «Здравствуйте. Сейчас вам, сотрудник такой-то, будет вслух зачитана ваша должностная инструкция. Это будет означать, что вы ее поняли и согласны с изложенным». Полная чушь. Совершенно очевидно, что факт прочтения документа вслух никак не может гарантировать, что слушатель понял все содержащееся в нем и тем более согласен с этим – свое согласие он может выразить только сам, по своей доброй воле и без какого-либо принуждения к тому, чего делать он не желает. Ну да ладно. Хотят поиграть в Следственный комитет – пусть играют. Несмотря на чувство страха, которое владело мною последние полчаса, я не мог не замечать всю курьезность происходящего; я ведь всего лишь отметил, что могу подписать инструкцию после того, как должным образом ознакомлюсь с ней, и готов сделать это завтра. Не подействовало. Процедура, задуманная руководительницей и эйчар, стала неудержимо раскручиваться.

Эйчар начала читать новую инструкцию вслух, руководительница продолжала сидеть, уткнувшись носом в ноутбук, одуванчик, уютно расположившись в кресле, моргала глазками, совершенно не понимая, что она тут делает. Вдруг меня осенило. «Прошу простить, что перебиваю, – сказал я, обратившись к эйчар, – но могу ли я задавать вопросы по ходу того, как вы зачитываете этот документ?» Выяснилось, что вопросы я задавать могу. Вот тут-то я и проявил себя. Эйчар и так читала, как пономарь, не понимая произносимого ею, а текст, в который было напихано бог знает что, изобиловал очевидными ошибками. Но чем глупее и бессодержательнее текст, тем больше вопросов он может вызвать – это известно любому консультанту. Такие вопросы я и стал задавать эйчар, время от времени прерывая ее. Ответить на них она не могла и потому попросила сделать это руководительницу. Та, оторвавшись от своего ноутбука, стала мямлить что-то несвязное, так как тоже была не в состоянии хоть что-то объяснить мне. Таким образом, вместо десяти минут, которые потребовались бы эйчар, чтобы без помех зачитать документ, ей пришлось затратить на это почти час.

Все тайминги были окончательно сбиты, но руководительница не должна была сильно пострадать от этого, потому что сама постоянно опаздывала. Меня вновь спросили, не готов ли я подписать новую инструкцию? Я вновь ответил, что готов, но позже, так как эта редакция значительно отличается от того варианта, который предоставлялся мне ранее. Был составлен акт, в котором указывалось время, затраченное на зачитывание документа, а также отмечались все счастливчики, присутствовавшие при этом. Таким образом, было засвидетельствовано торжество правосудия. Я попросил копию акта, мне отказались ее предоставить, однако не могли помешать сфотографировать документ: как лицо, к которому все это относилось непосредственно, я не мог быть лишен доступа к подобным материалам.

Эйчар и руководительница, придя к выводу, что вопрос, связанный с моей должностной инструкцией, им удалось утрясти, выслали мне приглашение на завтрашнюю встречу – в 09:00 – для обсуждения новых задач. Рабочий день подходил к концу…

Добравшись до дома, я измерил температуру – градусник показывал 38,2. Я никогда не относился к работе формально, напротив, всегда изыскивал возможность ставить интересы фирмы и коллектива выше собственных. Был случай, когда я пришел в офис через день после операции, которую мне делали под общим наркозом, потому что меня ожидали задачи, действительно требовавшие оперативного решения. Теперь же я словно бы находился в другом измерении, в царстве кривых зеркал: работать мне не давали, а единственным гарантом хоть какой-то стабильности был бюрократический формализм. Мысль взять больничный казалась мне абсолютно верной. В другой ситуации я, конечно, заранее известил бы и своего руководителя, и своих коллег о том, что заболел. Однако в Трудовом кодексе РФ не указано, в течение какого срока работник должен уведомить работодателя о необходимости взять больничный лист, есть только статья 15, обязывающая работника подчиняться правилам внутреннего трудового распорядка компании в части, не противоречащей законодательству. Правила компании рекомендовали уведомлять непосредственного руководителя о своем невыходе на работу по причине болезни в первый час первого рабочего дня, на который приходится больничный[48]. Вспомнив о назначенной на утро завтрашнего дня встрече, я лишь укрепился в принятом решении взять больничный, точно соблюдая все формальности.

P.S. Должностную инструкцию можно оформить по-разному, использовав, например, соответствующие приказы высшего руководства компании. В большинстве случаев должностная инструкция является неотъемлемой частью трудового договора, заключенного между работником и работодателем, и не может быть изменена в одностороннем порядке, точно так же как режим работы, условия труда,