В паутине сладкой лжи - Каролина Шевцова

Мы ели, смеялись, снова ели и когда я откинулся на кресло, не в состоянии уже сидеть, увидел как Алевтина в точности отзеркалила мою позу. Туника на ней красноречиво обтянула округлившийся живот.

— А куда мы поедем сейчас? — она счастливо разглядывала запакованные в коробку десерты. Кое-что мы не смогли даже попробовать.

— Не знаю, хочешь, могу отвезти тебя в Храм на Успенском?

Вопреки ожиданиям, с лица Тины сползла улыбка. Она посуровела, подобралась и снова стала чужой и холодной.

— Я больше не хожу в церковь.

— Почему?

— Потому что…Андрей, давайте сменим тему?

В ее голосе послышалась боль. Не разочарование, злость или обида, а именно боль, и только поэтому я решил не давить глубже. Не сейчас. Рано.

— Тут недалеко университет, где училась Кристина. А оттуда до парка минут тридцать пешком. Или на метро.

— Пешком, — спокойно кивнула она. — Я видела Кристину в ресторане, вы похожи.

— Только внешне. По характеру мы полная противоположность. Но это не мешает мне любить ее больше всех на свете.

— Я тоже люблю своих братьев и сестер.

— Часто созваниваетесь?

— А на кого училась ваша сестра? — Тина проигнорировала мой вопрос. Мысленно я сделал зарубку и на этом пункте, но снова не стал влезать в расспросы.

— На юриста, но бросила за год до защиты. Мама убедила ее, что женщина должна быть замужем, а то, какая корочка при этом пылится в столе — не важно. Потом появился Виктор. А потом умер отец и как-то не сложилось.

— Не сложилось, — машинально повторила она. Взгляд блуждающий, пустой, будто мысли Тины улетели куда-то далеко. — А чем она занимается сейчас?

Сначала я решил отшутиться. Потом — обменять свою историю на ее. Откровенность на откровенность. Заставить хоть ненадолго снять с себя броню и показать, из чего она все-таки соткана. Но посмотрел на уставшие, но такие ясные глаза Алевтины и просто рассказал все как есть. Без игр, торгов и прочего.

— Живет. Вдохновляет Виктора и меня, а это не мало. Если бы не Кристина, я бы бросил все и переехал в Англию. Она единственный человек, благодаря кому я держался, возглавил фирму, продолжил дело семьи.

— Я тоже хотела поступить, не на юриста правда, просто…куда-нибудь… — осторожно, будто на кончиках пальцев, Тина обходила острые темы, порхала над пропастью и так ни разу не оступилась. Она не задавала лишних вопросов, не проявляла бестактность и умолкала за несколько шагов до того, где было больно, будто знала, каково это.

— Обязательно поступишь.

А вот я шагал как медведь и постоянно натыкался на что-то острое. Взгляд Тины сверкнул металлом. Холодный как нож. Судя по напряженно сжавшимся кулакам и задранному подбородку, она явно хотела сказать что-то колючее, но смолчала. И так же изящно сменила тему, просто перепрыгнув на другую.

— Пойдем в парк? Вы же обещали.

Мы привлекали внимание прохожих. Я шел впереди, в черном костюме и солнцезащитных очках, в руках охапка разноцветных шаров. За мной плелась крошка Тина, яркая как солнце. По непонятным, одному ей известным признакам она находила прохожих, которым вручала шары их связки. Не обязательно детям. Не обязательно старикам. Не обязательно бездомным. Всем, кому была нужна улыбка. И они улыбались. И мы улыбались в ответ.

Я с ужасом понимал, что веду себя как дурак: сбежал из офиса, скупил половину Москвы, хохочу от глупых шуток Алевтины и главное постоянно, ежесекундно касаюсь ее. Будто бы случайно. Мимоходом. Стараясь не спугнуть, хотя все во мне кричало, что нужно хватать девчонку и везти ее с собой, подальше от всех других. От тех, кто может забрать ее свет.

Когда шары закончились, я осторожно взял Тину под локоть и повел вперед, протискиваясь через толпы детей. В каникулы тут было особенно многолюдно.

— Куда? К той большой штуке?! Да вы с ума сошли! Вы просто свихнулись, Андрей! Я буду кричать.

— Кричи.

Она сопротивлялась все время, пока я тащил ее к большой карусели, раскидавшей свои цепи-лапы словно железный осьминог. Возмущалась пока покупал билеты. Вспомнила скудный запас ругательств и применила все до единого, когда я подхватил ее на руки и запихнул на сидение. Шипела как кошка, разве что не царапалась.

— Ты хотела парк.

— Парк, а не комнату пыток!

Тихое жужжание механизма перекрыл ритмично-звонкий, закладывающий уши стук в груди. Это было не мое сердце. Оно ровно и спокойно отбивало свой ритм. Но вот Тина…хотелось думать, что нервничала она не потому что сейчас нас перевернут и заставят пролететь вокруг своей оси кверху задом. А…к примеру, оттого, что я взял ее за руку и осторожно, едва касаясь губами кожи, поцеловал крохотные пальчики.

— Я буду рядом, ты не бойся и, если что…

— Если что?

— Если что — кричи!

Мы медленно поплыли по кругу — так, что даже не успели заметить, когда наши ноги оторвались от земли. Я почувствовал, как крепко Тина вцепилась в мою руку. От страха, не иначе.

Механизму требовалось некоторое время для разгона, и первые секунды, бесконечно долгие, мы просто смотрели по сторонам, привыкая к ощущению полета. И пока парили на расстоянии двух метров от земли, проносясь мимо кабинки управления, я успел подумать, что все не так уж страшно. Именно в этот момент свободная рука Тины намертво вцепилась в лацкан пиджака, а она что есть силы закричала, позабыв себя от страха:

— Андрееееей!

Истерический вопль, паника, эйфория, смех. Тина была авантюристкой. Я понял это сразу, как только увидел ее на том базаре. Она обожала приключения, и обязательно собрала бы вокруг себя сотни историй, если бы могла. Если бы у нее были деньги, время и возможности, которые есть у меня и которыми я так хотел поделиться.

Винегрет из лиц, деревьев, неба и земли тысячу раз пронесся в голове, сливаясь в бесформенную яркую кашу. Это было похоже на центрифугу, вот только внутри барабана, прижатый к стенке — ты сам. Первое время я считал секунды, надеясь, что так будет быстрее, и нас наконец опустится обратно на землю. Потом