Мир фантастики 2014. На войне как на войне - Дивов Олег Игоревич

Гамлет счел за лучшее отойти от шкафа подальше и сесть в одно из двух кресел напротив камина – по крайней мере в них не было ничего необычного. Рядом с креслом стоял ломберный столик с беспорядочно разбросанными картами. Карты эти выглядели весьма чудно, в большинстве своем изображая одетых в монаршие костюмы редких зверей разных континентов. Морды при этом у зверей были оскаленные и жуткие. Собрав их, принц убедился, что колода полная, и принялся тасовать ее.

Уходя, автоматон закрыл за собой дверь, оставив лишь небольшую щель. Но даже ее хватило, чтобы до ушей Гамлета долетали возбужденные женские голоса и спокойный голос Холмса. Дамы явно оказались недовольны тем, что их выпроваживали прочь, и вскоре диалог перерос в брань. Гамлету оставалось лишь покачать головой и начать выкладывать на столик перетасованные карты.

Пасьянс не сходился два раза подряд.

Гамлет бросил карты и оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на картину рядом с входной дверью, которую он сперва не заметил. Изображенное на ней выглядело не менее загадочно, чем все остальное в комнате. На фоне мрачного горного пейзажа с водопадом шел бой между человеком и огромным существом, отдаленно напоминавшим обезьяну с осьминогом вместо головы. Многочисленные щупальца чудовища заканчивались загнутыми когтями, а горящие ненавистью красные глаза, казалось, вот-вот прожгут холст картины как уголья. Противник чудовища при ближайшем рассмотрении подозрительно смахивал на Холмса с японским мечом-катаной в руках.

Принц подошел поближе, рассматривая выписанные художником с маниакальной точностью детали.

– Эта сцена битвы с профессором М. у Рейхенбахского водопада.

Голос Холмса заставил Гамлета вздрогнуть. Тот совершенно бесшумно отворил дверь и теперь стоял прислонившись к косяку. Его красочные татуировки скрывал стеганый атласный халат, а благодаря расчесанным и напомаженным волосам он теперь гораздо больше напоминал известный всему миру образ.

– Картину мне подарил лет двадцать назад Сальвадор Дали.

– Но позвольте, изображенное здесь существо мне не кажется похожим на человека! – возразил Гамлет.

– Ах, принц, – усмехнулся Холмс. – Разве кто-нибудь в этом мире знал, кто был на самом деле профессор М.? Даже я до сих пор не уверен, что он мертв. Но давайте перейдем к вашему делу!

Холмс решительно шагнул в гостиную.

– Садитесь, – он разместился в кресле у камина. – Прошу вас не удивляться тому, что вы сегодня увидели, и, по возможности, не распространяться об этом. Видите ли, у людей, долгое время принимающих тинктуру благословенного Николаса Фламеля, по причине бессмертия, бывает, развиваются и куда более странные привычки. А теперь рассказывайте, что привело вас сюда.

– Видите ли, сэр Холмс, – Гамлет вернулся в кресло, которое покинул, чтобы рассмотреть картину. – Некоторое время назад в нашей семье произошла страшная трагедия…

– Ах да, как же! – хлопнул себя по лбу Холмс. – Я же читал в газетах – ваш отец, король Дании, прими Господь его душу, внезапно скончался, и на трон взошел его брат. Клавдий, кажется?

– Все верно, – кивнул Гамлет. – Однако не прошло и двух месяцев, как Клавдий объявил о свадьбе с моей матерью. Вы не находите это странным?

– Честно говоря – да, – ухмыльнулся Холмс. – Мне всегда казалось ненормальным стремление людей сковать себя цепями брака.

Гамлет ошарашенно уставился на собеседника.

– Христос с вами, принц, я шучу! – рассмеялся Холмс. – Объявить брак с вдо́вой королевой, возможно, поступок неблаговидный, но ничуть не странный. В конце концов, откуда вам знать – быть может, Клавдий и королева Гертруда уже давно скрывали свои чувства? И смерть вашего отца позволила им отбросить притворство…

– Да как вы можете! – вспыхнул Гамлет. – Моя мать не способна на столь низкий обман.

– Как знать, принц, как знать, – Холмс сунул руку в карман халата и выудил из него курительную трубку. – Однако же должен сказать, что в новейшей истории королевства Датского меня смущает отнюдь не брак вашего дяди и матери, а сам факт восхождения Клавдия на престол. Помимо того, что власть притягательна сама по себе, если мне не изменяет память, ваш отец и дядя придерживались кардинально противоположных точек зрения на происходящее в Европе. Ходили слухи, что старый Гамлет вел переговоры о возможности прохода войск англичан в Финляндию. Хотя ни для кого не секрет, что истинной целью союзников было получение господствующих позиций в Швеции и Норвегии. А теперь немецкие послы как-то зачастили в замок Кронборг, не находите?

– Не могут ли эти два факта быть связаны со смертью моего бедного отца?

– Ага! – вскричал Холмс. – Вот мы и добрались до сути! Вы хотите привлечь меня для расследования обстоятельств смерти Гамлета-старшего, возможно даже его убийства! Я так и думал, что все не так просто, как об этом писали!

– Все верно, сэр Холмс. Но есть один скользкий момент – в Англию я выслан по решению дяди, и два его соглядатая, Гильденштерн и Розенкранц, не отходят от меня ни на шаг. Мне едва удалось оторваться от них этой ночью. У меня на руках находится билет на пароход, отбывающий в Данию через пару часов. За оставшееся время я хотел бы получить от вас дельный совет.

– Ну что ж, – Холмс повертел трубку в руках и убрал обратно в карман. – Полагаю, начать нам надо с опроса самого усопшего. Есть ли у вас с собой какая-нибудь вещь, принадлежавшая его величеству?

Гамлет лихорадочно принялся копаться в карманах пиджака и, наконец, достал перстень с крупным рубином.

– Отец не снимал его до самой смерти.

– Замечательно, – Холмс принял перстень, встал и принялся внимательно рассматривать пол под ногами. – Так, Глаз Сераписа не подойдет, для Креста Зосимы Панаполисского нужна живая плоть… Для Флорентийской Ортохордии – мертвая тоже не подойдет…

Холмс прошелся по комнате, отодвигая со своего пути лишние предметы.

– Четырежды замкнутая Печать Джона Ди… Самое то!

Глаза у сыщика загорелись, он опустился на колени и смахнул слой пыли с прочерченного по паркету круга, в который был вписан октагон. В октагоне находилась Давидова звезда, заключавшая, в свою очередь, в себе пентакулюс. Пространство между фигурами заполняли цепочки из букв и герметических символов. Холмс положил в центр пентакулюса перстень, поднялся на ноги, подбежал к шкафу и принялся рыться в нем.

– Кстати, принц, как умер ваш отец? В газетах об этом не было ни слова.

– Он отдыхал в зимнем саду после обеда, – Гамлет с любопытством наблюдал за действиями Холмса. – Его так и нашли в кресле, с книгой в руках. Выглядел он так, словно заснул, поэтому его никто не тревожил. А когда обер-камергер все-таки решился разбудить отца, его тело было уже холодным как лед.

– Замечательно! – Холмс с победным видом извлек из ящика кусок угля, бросился к печати на полу и начал мелкими штрихами дополнять рисунок. – Закройте шторы, принц! Тени умерших плохо переносят дневной свет.

Выполняя просьбу Холмса, Гамлет услышал, как тот принялся что-то бормотать на непонятном наречии. Когда он обернулся, посреди комнаты возвышалась зыбкая фигура в тяжелых рыцарских доспехах. Даже притом, что она не обрела присущую живому существу плотность, а лицо то становилось человеческим, то расплывалось в оскаленный череп, Гамлет признал в призраке скончавшегося короля Дании.

– Отец!

Он кинулся к тени, но Холмс перехватил его железной рукой.

– Успокойтесь, юноша. Тень может находиться только внутри печати, и вы своими необдуманными поступками изгоните ее отсюда. А у меня нет уверенности, что нам удастся вызвать ее повторно.

Гамлет жадно вглядывался в колышущуюся фигуру. Тень повернула голову и взглянула на него, рассеяв последние сомнения в своем происхождении.

– Задавайте ей вопросы, принц, – прошептал в ухо Гамлету сыщик.

– Отец… – пробормотал Гамлет.

В глазах призрака мелькнула тень узнавания.

– Отмщение… – разнесся по комнате вдруг зловещий шепот, напомнивший Гамлету звук пересыпающегося песка.