Мир, который проснулся. - Русс

— И что теперь делать?

— Не знаю. — Волков пожал плечами. — Ближайшую неделю ты для ритуала непригоден, сознание пляшет и еще не скоро успокоится. Заклинание не удержать — сам его раскачаешь так, что пол города снесет. Я посоветуюсь с Графом, но выхода пока не вижу. Забросить бы тебя в тайгу на некоторое время, в Москве — слишком много соблазнов. Любая направленная агрессия — гарантированный труп. И не один. Раньше бы так и сделали, но с этим авралом… Ты вообще как себя чувствуешь? Что у тебя хоть произошло то?

— Терпимо, отошел немного. Сестренка помогла в себя прийти. — Пока я пересказывал майору недавние события мы отошли довольно далеко от его машины. Прогулка вдоль набережной послужила хорошим сеансом психотерапии. Выговорился, и стало гораздо легче. Заодно уточнил о взаимоотношениях между оборотнями и магами. Павел подтвердил мою теорию.

— Про особенности нашего зверя знают немногие: Власов, Граф и Женя-Василек. Остальные принимают за отморозков, хотя некоторые догадываются. Но сейчас такое время — многое на тормозах спускают. Ты особо не распространяйся, никому рядом с хищником быть не хочется. Начнут коситься, я через это уже прошел. Еще церковники знают, но из-за трех перевертышей с Графом конфликтовать не будут. У них с вампирами проблем хватает.

— Нас так мало?

— В городах — да. Многих убивают спустя сутки после первого обращения. Мы же и убиваем. Оборотень — это не маг, его спрятать от гражданских тяжело. Особенно, когда у этой машины смерти крышу сносит. Конспирация, блин. — Майор сплюнул почти так же, как я полчаса назад. Тема явно злободневная для всех перевертышей.

— Не хочу оказаться на одной стороне с вампирами, люди для меня не стадо. У меня семья — люди.

— Держись за эту мысль, Саша. Изо всех сил держись. Мне было легче, я Чечню прошел. Несколько кампаний. Такое иногда в душе вскипало — куда там зверю. Власов нас понимает, он тоже в жизни навидался. Граф — этот как калькулятор, пользу считает. Дебет-кребет сложит, баланс подведет и решение примет. Ты уникум, пока не сорвешься — все будет нормально. Главное, чтобы цивилы не пронюхали. Убивать их нельзя — мы вроде как защитники, а жизни уже не дадут. Ладно, бывай. Поеду я твою проблему решать.

Моргнув на прощание фарами, майор уехал.

Волков сидел в кабинете координатора и наблюдал за Графом. Вытянув ноги, тот расположился в кресле напротив. Откинутая голова и закрытые глаза делали его похожим на спящего. По своему опыту майор знал, руководитель московского отдела слушает очень внимательно. Иногда координатор кивал в ответ на некоторые реплики, словно подтверждая свои мысли. Когда разговор закончился, еще некоторое время царила тишина. Павел молчал, не желая отвлекать начальство от размышлений.

— Твое мнение? — Наконец Граф открыл глаза.

— Нормальный парень, только немного наивный. Кругом заговоры чудятся, но эта особенность у всех оборотней присутствует. Параноики похлеще кровососов, по себе знаю. Перебесится. Логичен, адекватен и не трус, что радует. Родня для него святое, поэтому работать через нее не советую. Не дай бог с ними что-то случиться, парень виновных живьем грызть будет. Не вздумай давить на семью, мой тебе совет. Лучше благородство и честность в отношениях. Парнишка без отца рос, как ни крути — это след оставляет. Сильные характеры его манят, нужен объект для подражания. Не так, как в детстве, но это чувствуется. Кстати, он — патриот, есть что-то такое, — Волков неопределенно пошевелил пальцами, — в его рассуждениях.

— Я тоже заметил. — Граф убрал таблетку диктофона в нагрудный карман. — Ладно, выводы у всех сходятся. Будем работать. Завтра скажу Васильку, пусть готовит его к ритуалу, как раз время есть. Ставим печать.

— Так как? Может все же убрать его из города?

— Нельзя. Как его потом в твоей тайге искать? Рискнем.

Эта квартира пользовалась у соседей дурной славой. И винить в этом стоило только ее хозяина — Николая Швецова. Впрочем, по имени его давно никто не звал, просто — Доза. Именно он, вместе с друзьями, обеспечивал дворника ежедневным урожаем шприцов. Пьяные вопли, разбитые бутылки и жестокие драки давно вошли в повседневную жизнь всего дома. И участковый, и местные жители были бессильны. Первого сковывал закон — полумеры уже не помогали. А соседей запугали так, что они пикнуть боялись.

Впрочем, этой ночью в квартире было на удивление тихо. Часа четыре назад к Дозе завалилась бандитского вида троица с травмами разной степени тяжести. Сорвав зло на слабо соображающих гостях, они пинками выгнали тех из дому, и расселись за кухонным столом.

В данный момент перед ними стояла початая бутылка водки и несколько пивных банок. Хозяин квартиры сидел на подоконнике неподалеку и меланхолично дымил. Докурив сигарету, он попытался пристроить бычок в гору таких же. Пепельница была переполнена до краев, не долго думая, наркоман просто высыпал ее за окно. Сделав последнюю затяжку, он щелчком отправил окурок вслед за остальными. Хозяина квартиры вот уже который час сидел на кухне и слушал ругань своих знакомых. Выражение лица с каждом минутой становилось более кислым — уходить гости не собирались.

— Пришли, выгнали деваху, на которую у него, между прочим, были планы, а теперь еще и ругаются. — Так рассуждал Доза. Последняя порция героина привела его в меланхоличное настроение, и сейчас вопли действовали на нервы. — Точно говорят, «незваный гость — хуже татарина»! Опять начали орать.

— Коль, ну ты охренел в край! — Один из троицы потер наливающийся синяк под глазом. — Чего граблями размахался.

— Тиха будь. Сдрыснул в махаче, теперь сиди и не отсвечивай. Жопа с фингалом. — Мрачно произнес второй, под одобрительное ворчание оставшегося члена банды. Тот как раз опрокидывал в себя стакан и выразить свое согласие по-другому не мог.

— Ты бы сам свалил. — В голосе прорезались плаксивые нотки. — Пока Топу месили, я ему финку в бочину воткнул, а он даже не заметил. Видел бы ты его глаза. Этот псих на меня смотрел, как на пирожок с капустой. — Дрожащая рука вцепилась в стакан, и он медленно, по глотку, выцедил его. Взгляд давешнего паренька не выходил из головы. Такого ужаса мелкий бандит еще не испытывал, стакан в руке до сих пор пляшет. Эмоции требовали выхода, и он снова выругался. — Блин, не отпускает. Зря наров выгнали! Можно было душу отвести.

— Не скули. Сдрейфил — вот и получил. Пирожок. — Собеседник сплюнул на пол и потер грудную клетку, до сих пор ноет. Наркоман проводил плевок задумчивым взглядом, но возразить поостерегся. — Говно ты, а не пирожок, корешей бросил.