Муза - Эмма Скотт

возможностью. Затем он резко встал и подошел к окну.

От вина у меня помутилось в голове. А может, это был его подарок. Он был слишком чертовски умен, чтобы случайно выбрать этот отпечаток. Хоуп – настоящая загадка, подумал я. Беспощадный. Я снял очки, отложил их в сторону и подошел к Амбри.

Я прислонился лбом к его спине и положил руки на те места, где должны были быть его крылья. Я провел ладонями по шелку его пиджака, затем по бокам его плеч, чтобы снять его с него.

Развернуть его...

Пиджак упал на пол.

"Что ты делаешь?" - хрипло сказал он.

"Пытаюсь удержать тебя".

Все еще стоя позади него, я расстегнул верхние пуговицы на его рубашке и оттянул воротник от его шеи, чтобы можно было прильнуть к нему ртом. Одна рука скользнула в его рубашку, к груди и над колотящимся сердцем. Другая скользнула вниз, к брюкам. Он уже был толстым и твердым в моей ладони. Все это время я целовал его шею, впивался зубами в кожу, ласкал языком мочку уха.

Одна рука Амбри вырвалась, чтобы опереться о подоконник, его дыхание стало неровным. Другая потянулась вверх, чтобы зарыться в мои волосы, сжав кулак и посылая электрические разряды по позвоночнику. Я маневрировал под его поясом, под шелком его нижнего белья. Он застонал, когда я сжал и погладил его, мой рот не отрывался от его шеи, а другая рука крепко прижимала его к себе.

Я думал, что он позволит мне отпустить его, но он издал придушенный крик и крутанулся на месте. Он схватил мои запястья и захлопнул их, прижав меня к стене. К себе. К земле. Наконец-то я почувствовал связь с чем-то, кроме невесомого одиночества.

Его лицо было в нескольких дюймах от моего, наши тела прижались друг к другу. Я расширил свою позицию, чтобы придвинуть его ближе, наши бедра плотно прижались друг к другу. Я услышал его вдох; он притянул меня к нему, к его рту. Он уклонился от моего поцелуя и зарылся лицом в мою шею, под натиском зубов, языка и горячего дыхания.

"Коул", - шипел он мне в ухо. "Ты должен быть у меня".

С этими словами наши объятия превратились в битву. Хватающие руки рвали одежду, а рты кусались вместо поцелуев, потому что целоваться было запрещено. Он стянул мою рубашку через голову; голая кожа моей груди встретилась с его грудью, где его рубашка висела расстегнутой, но этого было недостаточно. Мне нужно было, чтобы мы оба были голыми, в постели, кожа к коже и прикосновения в тысяче мест. Я хотел его поцелуя, хотя и знал, что он разрушит меня навсегда.

Я терял чувство времени и места, безрассудная потребность заменяла рациональное мышление. Я был в нескольких секундах от того, чтобы перегнуть его через диван и трахнуть до потери сознания. Или он мог бы трахнуть меня. Я отчаянно хотел его.

Он все равно уйдет, и где тогда будешь ты?

Высшим усилием воли я поднял руки к его груди и оттолкнул его.

"Прости. Я не могу. Я не должен был..."

"Что случилось?" - спросил он, недоумевая и задыхаясь, глядя, как я прохожу мимо него.

Перед камином я повернулся к нему лицом. "Что не так? С чего мне начать?" Прежде чем он успел заговорить, я оборвал его. "Нет, я понял. Ты думаешь, что если мы потрахаемся, то ты выкинешь меня из головы, и мы сможем притвориться, что это все, о чем шла речь".

"Очевидно". Он наставил на меня палец. "И позволь мне напомнить тебе, что ты начал эту маленькую горячую интермедию, а не я".

"Я знаю. Мне жаль. Я... я смотрю на тебя часами в день, каждый день. Все, чего я хочу, это сорвать с тебя одежду и... делать что-то. Делать все."

Он вытаращился. "Черт возьми, парень, чего ты ждешь?"

Я не знал, смеяться мне или плакать.

"Потому что это не просто похоть, Амбри. Я не могу трахать кого-то, кто не хочет меня поцеловать".

Он уставился на меня, на мгновение растерявшись. "И это все? Это... это ничто! Мой маленький недостаток. Это ничего не значит..."

"Для меня это много значит. И теперь ты уходишь", - сказал я, мой голос надломился. "Вот почему, не так ли? Ты уходишь, потому что тебе тоже чертовски страшно".

"Боюсь? Я? Никогда".

"Господи, Амбри, ты сжёг себя, чтобы не чувствовать ничего. И теперь..."

"Да, - кричал он с нарастающим разочарованием, - я сгорел, а ты все еще преследуешь меня каждую мысль и каждый час бодрствования". Он ткнул в меня пальцем. "Ты... ты... сводишь с ума, Коул Мэтисон. Ты распутываешь меня по одной ниточке за раз, и это пытка! Чертовски ужасная, блядь, пытка!"

Я начал говорить, но он сделал режущий жест рукой.

"Нет. Забудь об этом. Ты мне не нужен. Я могу трахать любого человека, которого захочу. Их там полчища, они ждут, когда я заставлю их забыть об их жалких жизнях на несколько мгновений плотского блаженства, и ни одному из них не будет дела до того, целую я их или нет!".

Он подошел к окну и распахнул створку. Я крепко скрестил руки, ожидая, что он растворится в ночи. Вместо этого он ухватился за подоконник, все его тело дрожало.

"Ты закончил?"

Он сгорбил плечи и издал нечеловеческий крик, а затем с силой опустил створку, отчего по стеклу пошла паутина трещин.

"Черт побери!" Он крутанулся на месте и подошел ко мне. "Что это за власть у тебя надо мной? Кто ты?"

Я трепетно улыбнулся, успокаивая его бурю, и сделал шаг к нему. "Я не кто..."

"Ложь, сплошная ложь", - пробормотал он, борьба медленно угасал в нем. "Ты - ангел смерти. Моей. Ты станешь моей смертью. Запомни мои слова".

Я подождал немного, пока он поправлял пиджак и приглаживал волосы.

"Амбри", - тихо сказал я. "Разве ты не думаешь, что я чувствую то же самое? Дело не только во мне или в тебе. Это мы".

"Нас не может быть, Коул", - жалобно сказал он. "Потому что нет меня".

"Это неправда", - сказал я, придвигаясь ближе. "Мне чертовски неприятно, что какой-то злобный ублюдок сказал тебе