История религии (Том 6) - Александр Мень

И мужи, и жены, и богатые, и бедные!

Уста мои изрекут мудрость, мысли сердца моего - разумение.

1-4

Мудрец признает, с одной стороны, что люди, "подобно животным", идут навстречу смерти. С другой же стороны, безусловными рабами смерти остаются лишь те, кто отдалил себя от Бога, полагаясь только на тленное. Такой человек неизбежно окажется посрамленным,

Ибо, умирая, не возьмет ничего и не пойдет с ним слава его.

18

Напротив - верные, познавшие истинную мудрость, будут вознесены к Богу.

Чего бояться мне во дни бедствия, когда окружит меня злоба гонителей моих.

Бог избавит жизнь мою, из рук Преисподней возьмет меня.

6,16

В обоих псалмах еще не говорится о том, как это произойдет. Они лишь утверждают, что для человека есть иной исход, нежели тот, который рисовался Экклезиасту: спасение от Шеола - у Того, Кто держит в Своих руках ключи смерти.

И вот, как уже не раз бывало в поворотные моменты Священной Истории, Израиль услышал вдохновенный голос Исайи. Исайи? Да. Но не того пророка, что жил некогда в Иерусалиме, и не Второисайи, а их последователя. Оказалось древний провидец все еще имел преемников и продолжателей (О школе пророка Исайи см. Том 5). И именно из их среды снова прозвучало благовестие о спасении. Оно было облечено в форму гимнов и молитв, собранных в книге, которую принято называть Апокалипсисом Исайи (Ис 24-27).

Слово "апокалипсис" означает откровение. Книги апокалиптиков раскрывают мистический смысл событий, совершающихся в мире. Их образный язык и причудливая символика во многом восходят к Иезекиилю, да и в целом апокалиптика есть возрождение пророческого духа.

Правда, в этих таинственных писаниях, как правило, нет уже той силы, которая свойственна классической эре профетизма. Кроме того, апокалиптика преимущественно развивает одну сторону учения древних пророков. Родившаяся в годы битв Востока с греческим миром, она проникнута сознанием глубокого смысла, скрытого в истории народов и империй, и вся обращена к грядущим судьбам Вселенной.

Эсхатология - главная тема Апокалипсиса Исайи, а также книг Иоиля, Второзахарии, Даниила, Еноха, Сивилл и Кумранских писаний. Историческая динамика изображена в них как движение к мессианскому Царству. Если старые пророки, говоря о нем, были в не меньшей степени озабочены нуждами своего времени, то апокалиптики прямо-таки живут страстным ожиданием последнего Суда и Богоявления (10).

Последнее слово школы Исайи, хотя еще и не приобрело всех характерных черт поздней апокалиптики, тем не менее открывает собой новую эпоху в иудаизме и библейской письменности. Это не только первый "апокалипсис", но и первое в Ветхом Завете благовестие о тайне воскресения.

Обычно считают, что наиболее раннее свидетельство Библии о "пробуждении" мертвых находится в Книге Даниила, написанной в годы гонений, около 165 г. до н.э. Но на самом деле вера в победу над смертью существовала почти за два века до Даниила. Это явствует из Апокалипсиса Исайи.

Надо, впрочем, признать, что точно датировать 24-27-ю главы Книги Исайи нелегко, в них нет указаний на какие-либо исторические события. Автор пишет в эпоху великих мировых потрясений, когда схватка могучих держав достигает крайнего напряжения. Но картины Апокалипсиса слишком неопределенны. Политические водовороты изображены в поэме языком, близким к восточной мифологии.

Пророк возвещает о падении Кириат-Тоху (Ис 24,10). Это имя можно перевести как город Хаоса, ибо словом тоху в Библии обозначается смешение стихий, которое возникло на заре творения (11). Есть мнение, что писатель имел в виду Вавилон, захваченный в 482 году Ксерксом, который лишил город его главной святыни - статуи Бэла (12). Однако в этом случае непонятно, почему в Апокалипсисе Исайи не назван Вавилон; ведь у библейских поэтов он часто фигурировал как символ враждебных Богу начал. И вообще разрушение Кириат-Тоху изображается вне прямой связи с историческими обстоятельствами. По-видимому, крушение было уже достаточно удалено от времени составления гимнов.

В середине IV века на западном горизонте всходила грозная звезда Македонии. Царь Филипп уже вынашивал план подчинения Эллады. Мятежи и восстания подтачивали монархию Ахменидов, ослабевшую после войн с греками. От нее отложились Египет и Финикия. Персидские армии пытались, чаше всего безуспешно, остановить процесс распада. В 345 году Артаксеркс III разорил Сидон и вторгся в долину Нила, но упрочить свою власть ему не удалось (13).

Большинство историков относят 24-27-ю главы Книги Исайи к этой тревожной, насыщенной драматическими событиями эпохе (14). Хотя Израиль и не питал ненависти к персам, положение в мире не могло оставить его равнодушным.

Для последователей Исайи мир как бы разделился на два полюса: на одном - построенные на насилии языческие царства, а на другом - град спасения, идеальный Иерусалим. Силы, восстающие против Бога, олицетворены в книге чудовищами Хаоса. Они мечутся и грозят, как разъяренное море, но уже близок День Суда, когда стихия зла будет окончательно побеждена:

В тот День

Поразит Господь мечом Своим,

тяжким, великим и мощным,

Левиафана, змея, прямо бегущего,

Левиафана, змея извивающегося,

и умертвит чудовище морское.

Ис 27, 1

Гибель сынов Хаоса будет означать конец эры богопротивления. Явится иной мир, то "новое", что еще раньше прозревал Второисайя. Оно станет венцом Священной Истории, переходом ее в Царство Божие.

Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц,

И снимет поношение с народа Своего по всей земле.

Ис 25,8

Темный мир никогда более не восстанет. Он найдет в эсхатологической битве свой последний конец:

Мертвые жить не будут, тени не воскреснут,

Ибо Ты покарал их, и сразил их, и истребил всякую память о них.

Ис 26, 14

Иное будущее ждет Церковь верных, хотя и она должна пройти через горнило испытаний.

Господи, Ты приумножил народ, приумножил народ во Славу Свою,

Раздвинул Ты границы земли

В муках, Господи, искали мы Тебя, взывали к Тебе в утеснении, которым Ты научал нас.

Словно женщина, готовая родить, стонущая в боли своей, были мы перед лицом Твоим, Господи.

Ис 26, 15-17

Но годы скорби минуют, и придет день, когда все поймут, что муки родов завершаются радостью. О них впоследствии скажет Христос как о "часе" боли, предваряющей рождение новой жизни (Ин 16,2 ).

На смену падшему миру явится мир Божий. Однако станет ли гармоничной Вселенная, построенная над огромным кладбищем?

И тогда пророк говорит о самом главном: не просто о конце эры смерти, но о победе светлых, божественных сил над законом распада. Все достойное, что когда-либо было в истории, обретет вечное бытие. Меч Господень разрушит "врата Шеола", верные обретут не только бессмертие духа, но новую жизнь в реальной полноте:

Оживут мертвецы Твои, восстанут тела их, пробудятся и возликуют лежащие во прахе,

Ибо Твоя роса - роса света, и извергнет земля умерших.

Ис 26, 19

Радуга Завета вновь раскинется над творением, несущимся вперед, как стрела Божия, выпущенная к Цели. Не бесплотные тени, но царство живых, вовлеченных в триумфальный полет мироздания.

В истории религии это прозвучало впервые. Недаром потребовалось еще много лет, чтобы вера в воскресение стала неотъемлемой частью Ветхого Завета.

Были здесь и другие причины. Не надо забывать, что языческий мир связывал идею воскресения с циклами оживания природы и мифами о богах растительности. Поэтому Израиль и был так осторожен. Даже столь манящая перспектива, как победа Бога над смертью, не могла увлечь его немедленно и безоглядно. Лишь одно было принято сразу и с огромным воодушевлением провозвестие Суда.

Для пророка, писавшего Апокалипсис Исайи, создание обновленного и преображенного мира было немыслимо без Судного Дня. Как Царство Господа неотделимо от воскресения, так невозможен Его приход без воздаяния силам зла. Суд есть вселенское утверждение Правды Божией. Вне ее всякая конечная гармония будет отравлена.

Глубочайшая потребность в справедливости всегда жила в людях. Ее не знает никакое живое существо, кроме человека. Это она внушила египтянам веру в суд Осириса, индийцам - мысль о Карме, а грекам - о Дике и Немезиде; это она вдохновляла пророков на их суровую проповедь. В каждую эпоху и в каждом народе прорывается она, рождая страшные предсказания и зловещие образы на стенах храмов, звуки "реквиемов" и восстания масс. О Суде вопиют души убиенных в Апокалипсисе Иоанна, его призывают Савонарола, Ламене, Достоевский, сознававшие, что без правды нет спасения. Ее жаждет истерзанный мир сегодня, как и два тысячелетия назад. Это чувство, столь человечное и неискоренимое, выразил в простых и предельно искренних словах один из узников нашего жестокого времени. "Миру нужен Страшный Суд,- писал он из стен тюрьмы,- как Третьему рейху-Нюрнбергский процесс. Иначе никак нельзя".