Бесследно исчезнувшая - Лиза Марклунд

Анника кивнула:

– Правильно. Но она не забрала их, оставив машину.

Он положил портфель в центре стола, ничего не ответил.

– Она планировала жить, – сказала репортерша, – но, по-моему, потерпела неудачу.

Мысли хороводом закружились в голове Шюмана: а вдруг он действительно ошибся? И она лежала где-то мертвой все это время?

Анника Бенгтзон заерзала на стуле:

– Трудно пытаться работать с подобным, не получив всех предпосылок.

У Шюмана пересохло во рту.

– О чем ты?

Ее глаза сузились.

– Тебе не обязательно рассказывать, кто был твоим источником информации. Только как все произошло, когда ты получил исходные данные.

Он закрыл глаза, увидел перед собой мужчину, с которого все началось: жидкие волосы пепельного цвета, немного неровные зубы, круглый живот.

– Я действительно не знаю, как его звали, – сказал Шюман. – Он так и не представился. Сообщил мне сведения с условием, что я никогда не расскажу, каким образом получил их.

– И ты пообещал.

Он глубоко вздохнул:

– Да, пообещал. Но сейчас я нарушаю обещание.

– И что он сказал?

– Все. Машина, подкладка, Каймановы острова, все без исключения.

– И фотография с автозаправки?

Шюман опустил глаза в пол. Ощущение полной капитуляции тяжелой ношей навалилось на него.

– И фотография с автозаправки, – подтвердил он.

– Там стоит человек справа от нее, в светлой куртке, это был он?

– Я не знаю. Возможно.

– Ты знал, что автомобиль нашли у русской границы? – спросила она.

– Ну да, – кивнул Шюман, – но я не мог подтвердить эти данные. Машину уже сдали в металлолом, когда я делал программу. По утверждению Абдуллы Мустафы, он не ведал, что случилось с ней, поэтому и не стал обнародовать данную информацию.

– Он продал автомобиль дважды, – сказала Анника. – И ужасно боялся, что совершил таким образом какое-то нарушение, и его могут выслать из Швеции.

Шюман почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

– Ты понимаешь, что тебя, возможно, втянули в некую игру, – сказала она.

Это был не вопрос, а констатация факта.

Он поднял на нее глаза.

– В те годы Виолу Сёдерланд искали очень активно, не так ли? – продолжила Анника. – Дамочка ведь задолжала государству кучу налогов. А может, полиция вышла на настоящий след? И кому-то это не понравилось? Могла ли твоя программа стать способом, заставившим власти искать не в том месте?

Такая мысль, естественно, когда-то приходила ему в голову. Он ведь не вчера родился. Но своими логическими выводами успокоил себя: если бы кто-то захотел заставить власти прекратить охоту за Виолой Сёдерланд, то они убедили бы его, что она мертва, а не жива.

Анника Бенгтзон поднялась и положила руку на портфель.

– И что нам делать с этим?

Он остался сидеть в кресле, вцепился в подлокотники пальцами.

– А ты как считаешь?

– По-моему, нам надо связаться с детьми Виолы и спросить, не хотят ли они получить его. Или отдадим портфель полиции?

От обоих вариантов его как током ударило. Он резко вскочил с кресла.

– Только не полиции и не детям Виолы! – крикнул он. – Это же все из-за них, они говорят, что я сделал программу с целью лишить их мамочкиного наследства! Ты знаешь, что они утверждают сегодня? Я якобы спровоцировал выкидыш у Линды, убил ее ребенка!

Анника посмотрела на него сузившимися глазами.

– Я не видела, чтобы они где-то высказывались, – сказала она. – Пожалуй, не они стоят за всем этим. Это дело рук некоего безумца. Кстати, его зовут Ларс.

Шюман тяжело задышал.

– Ларс? Его зовут Ларс? Откуда, черт побери, ты это знаешь?

Анника перегнулась через его письменный стол:

– Он звонит всем твоим источникам информации и представляется. И как подобное соответствует твоему заявлению Агентству новостей, что вся эта история – чушь?

Томас закрыл глаза на секунду, потом снова посмотрел на нее.

– Я знаю, что мне следовало сделать это более профессионально.

Анника подтолкнула портфель Виолы к нему по поверхности стола.

– Тебе решать, что с ним делать.

Она вышла через стеклянную дверь и тщательно закрыла ее за собой.

Анника села за письменный стол, достала ручку и блокнот и позвонила на прямой номер комиссара К.

– Бенгтзон, – проворчал он, ответив, – ты не доставала меня целую вечность, я уж подумал, что ты ушла на покой.

– Я уже большая девочка и справляюсь сама, – сказала она. – Ты очень занят?

– Я не собираюсь ни черта говорить о Норе, – буркнул он.

– Мне наплевать на Нору. Меня интересует другая исчезнувшая женщина. Ты помнишь Виолу Сёдерланд?

– «Шпиль Золотой башни»? И что там с ней?

– Ты, случайно, никаким боком не отметился в ее поисках?

Комиссар расхохотался:

– Я не так вездесущ, как, возможно, ты вообразила. Нет, Бенгтзон, двадцать лет назад я был старшим дежурной смены в Сёдерорте и никогда не имел никакого отношения к Виоле Сёдерланд.

Анника постаралась говорить как можно мягче и жизнерадостнее:

– Но я думаю, ты, пожалуй, смог бы проверить, что произошло в том случае? Если не слишком загружен делами, конечно…

Комиссар посмеялся еще немного. Она ясно представила, как трясется его голова и он чешет себе живот.

– А разве не твой шеф рассказал народу, куда она подалась? – сказал он. – Разве она не перебралась в Россию?

– Все так и выглядело, – сказала Анника. – Сёдерланд тщательно спланировала свое бегство, купила автомобиль так, что этого никто не знал, поменяла имя за год до того, как отправилась в путь, позаботилась о втором паспорте, привезла наличку с Каймановых островов, зашила деньги в одежду, упаковала сумку с самыми дорогими ее сердцу реликвиями, и куда-то, вероятно, она все-таки отправилась, что-то вы ведь, наверное, слышали за все эти годы. Не так ли?

Комиссар молчал на другом конце линии. Анника могла слышать его дыхание.

– Она поменяла имя? – спросил он наконец тихим голосом.

Анника перелистала к началу свои записи.

– Она добавила свою девичью фамилию и поставила первым промежуточное имя. Виола Сёдерланд стала Харриет Юханссон.

– А что касается ее второго паспорта?

– Она написала заявление о краже старого и получила новый. Его-то она и оставила дома, когда сбежала, но старый все еще замечательно функционировал бы, пока его не проверили бы по шведским регистрам.

Она слышала, как комиссар напечатал что-то на компьютере.

– Послушай, Бенгтзон, – сказал он. – Не могла бы ты повторить кому-то из наших оперативных аналитиков то, что сейчас рассказала мне, о Виоле Сёдерланд, тогда я посмотрю, сможем ли мы помочь тебе каким-то образом. Что ты думаешь об этом?

Анника чуть не потеряла дар речи от неожиданности, это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Что ты задумал?

– Кто, я?

Она выпрямилась на стуле.

– Ты никогда так легко не сдавался.

– Один из наших аналитиков позвонит тебе после обеда.

Потом он положил трубку.

Анника еще какое-то время сидела ошарашенная с трубкой в руке.

Нина прождала двадцать минут на улице перед виллой в Викингсхилле, когда Кристина Лерберг наконец подъехала на своем «ниссане-микра». Она не без труда вылезла из машины и, судя по складкам около рта, сильно нервничала.

– Как хорошо, что нам удалось так быстро встретиться, – сказала Нина, подошла и поздоровалась. – Я могла бы приехать к тебе на работу…

– Мы сейчас занимаемся бюджетом, – сообщила Кристина Лерберг коротко.

Она вытащила ключи из сумочки, пока быстро семенила к дому. Ее хорошо подстриженные волосы взлетали над воротником при каждом ударе каблуков о землю.

– Могу я угостить тебя чем-нибудь? – спросила она, не глядя на Нину.

Потом зажгла свет в прихожей, повесила на вешалку пальто и почистила его несколькими быстрыми движениями платяной щеткой, сняла сапоги и, надев домашнюю обувь, сразу же направилась на кухню.

– Спасибо, не надо из-за меня беспокоиться, – сказала Нина, разувшись, и осталась в одних носках.

– А я налью себе вина. – Кристина наполнила бокал из стоявшей в холодильнике коробки, села к кухонному столу и одним глотком опустошила его чуть ли не наполовину.

Нина расположилась напротив нее и незаметно положила на стол мобильник, включенный на запись в режиме диктофона.

– Я слышала, социальные службы позаботились о детях, – сказала она и проверила, фиксируется ли ее голос в памяти гаджета.

Кристина Лерберг разгладила складку на скатерти.

– Мне сейчас совершенно некогда заниматься ими, – пожаловалась она. – У меня ужасно много работы.

Нина не знала, говорила женщина о ближайшем будущем или о достаточно протяженном промежутке времени, и поэтому воздержалась от ответа.

– Ингемару ведь хуже, – продолжила Кристина. – Они даже не знают, очнется ли он снова.

– Я в курсе, – заметила Нина.

Кристина кивнула самой себе.

– Кто знает, что там Господь запланировал, – вздохнула она. – Вы нашли его?