Бесследно исчезнувшая - Лиза Марклунд

– Прошлой осенью в Стокгольмском регионе ножом убили пять женщин за довольно короткий промежуток времени, – сказала она. – Когда муж отправляет на тот свет жену, в средствах массовой информации это обычно не считается настоящим убийством, о подобном сообщается мелким шрифтом в разделе происшествий, примерно как если кого-то зарезали по пьянке или когда речь идет о геноциде в Африке. Но я решила подразнить Патрика, «пожалуй, вовсе не их мужья сделали это, подумай, а вдруг мы проворонили маньяка?». Он поймал меня на слове. Начал развивать тезис о серийном убийце в пригородах Стокгольма в качестве сенсации в разделе новостей, и скоро полиции пришлось комментировать ситуацию, а потом появился этот идиот и взял все на себя.

– Его же осудили за пять убийств, – напомнил Вальтер. – По-твоему, он невиновен?

– Не совсем. Он, вероятно, убил одну из них, Лену, сорокадвухлетнюю мать двоих детей из Сетры. У них были недолгие отношения летом, но она положила им конец. Я думаю, другие средства массовой информации начали понимать, что Холмеруд – мифоман. Они пытаются дистанцироваться от всей истории, но «Квельспрессен» не может последовать их примеру. Это означало бы признать собственную ошибку.

Вальтер выглядел совершенно растерянным.

– Но почему адвокат Холмеруда ничего не делал? – спросил он.

– Он находился там не для того, чтобы добиться освобождения своего клиента, а с целью представлять его интересы.

– Но как суд мог попасться на эту удочку, если Холмеруд этого не делал?

– В одном случае ему все было известно, если говорить об убийстве Лены. Остальное он вызубрил. Все факты ведь попали в средства массовой информации. Полиция провела реконструкцию событий на местах преступлений, и наш человек выглядел ужасно убедительно. Не на уровне «Оскара», пожалуй, но где-то рядом. Его осудили на основании собственных признаний, плюс имелся нож, которым он убил Лену. Где здесь нужная нам кафешка?

Вальтер взглянул на свой мобильный телефон.

– Слеттгордсвеген, один? Свернешь на ближайшем перекрестке.

Анника съехала с автострады и оказалась в сером пригородном раю, напоминавшем то, что она уже видела на Силвервеген в Сальтшёбадене. Такие же тесные земельные участки и та же мешанина архитектурных решений и использованных материалов: коттеджи из 20-х годов с ломаными крышами и плоскими пристройками, крытые железом деревянные дома из 40-х и построенные из силикатного кирпича на рубеже столетий.

Внезапно Анника услышала голос Анны Снапхане в своей голове: «Здесь закончилось счастье». Она вздрогнула, как от удара: откуда пришла эта мысль? Потом смахнула волосы с лица и сделала глубокий вдох. Порой ей по-настоящему не хватало Анны, ее скептического взгляда на жизнь, ее бодрящего презрения ко всему нормальному и общепризнанному. Анника всегда знала, что ее подруга немного сумасшедшая, чего стоило одно ее постоянное желание стать известной и знаменитой, но, в конце концов, их дружба прекратилась. Анна восприняла отдаление Анники как личное оскорбление и запустила нечто вроде вендетты в Сети. Став автором передовиц «желтого» сайта mediatime. se, она при каждом удобном случае старалась пнуть бывшую подругу как можно больнее.

Анника попыталась избавиться от неприятных мыслей и припарковалась около входа на станцию метро «Мелархёйден».

Кафе «Нестан Хемма» располагалось в нише в стене многоквартирного дома постройки 40-х или, возможно, 50-х годов и предлагало классическое шведское меню для таких заведений, состоявшее из салатов, пирогов и крайне калорийных плюшек. Бьёрн Вестгорд еще не приехал. Анника и Вальтер решили, не тратя время даром, немного перекусить, ожидая его. Люди приходили и уходили, одни ели, другие покупали с собой хлеб или печенье. Все, казалось, знали друг друга, и у Анники создалось ощущение, что она находится в пиццерии «Маэстро» в Хеллефорснесе.

Они успели добраться до кофе, когда автомобиль компании «Быстрые шайбы» затормозил перед окном. Анника посмотрела на часы. Мужчина, с которым она условилась о встрече, опоздал на сорок минут, что все равно следовало рассматривать как успех (в обычном случае с такими доставочными фирмами едва ли удавалось договориться даже о точной дате). Пожилой, непомерных габаритов мужчина с бородой не без труда выбрался из кабины и направился в сторону кафе. Дверь заскрипела, когда он шагнул внутрь, а его лицо расплылось в широкой улыбке, стоило ему увидеть Аннику.

– Это же ты, – сказал он и крепко пожал ей руку.

Анника так и не смогла привыкнуть, что люди узнавали ее. Какую же из фотографий он видел? Репортера, жертвы Подрывника, жены похищенного правительственного чиновника?

Бьёрн Вестгорд взял себе чашку кофе и венскую булочку, Анника заплатила. Он поерзал на стуле, заскрипевшем под его тяжестью.

– Да, – сказал он и томно вздохнул. – Семнадцать лет у меня было ателье, и за все эти годы хватало самых странных заказов, да будет вам известно, не только поменять молнию в любимых джинсах или сшить копии известных брендов. Я ремонтировал потайные отделения в дипломатах и вшивал вибраторы в нижнее белье из латекса, но та подкладка стала, черт побери, самым странным из всего, что я когда-либо делал.

– И почему же? – спросила Анника.

Он откусил большой кусок от булочки и долго с аппетитом жевал, прежде чем ответил.

– Уже само появление этой дамочки заставило меня обратить на нее внимание, – сказал он наконец. – Когда она вошла ко мне, я сначала принял ее за мусульманку, на ней были хиджаб, скрывающий волосы, и длинная юбка из тех, в каких они обычно ходят, да, вы понимаете, но, когда мы остались одни, она сняла шаль, и тогда я сразу ее узнал.

– Ты увидел, что перед тобой Виола Сёдерланд?

Его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Можете не сомневаться. Я подумал, что слиток чистого золота посетил мое скромное ателье, в моем понятии у таких матрон имелся целый штат прислуги, занимавшийся их грязным бельем, и так все и обстояло, вероятно, но только не в данном случае. – Он подался вперед и понизил голос. – Заказ ведь был совершенно необычным.

Анника заметила, как пара за соседним столиком перестала разговаривать и слушала бывшего портного. Он сделал большой глоток кофе и снова впился зубами в свою булочку так, что крошки дождем посыпались на пол.

– Она принесла с собой пальто в пластиковом пакете магазина «Иса», серое, шерстяное, хорошего качества. По ее словам, хотела поменять подкладку, всю целиком, и подробно описала, как должна выглядеть новая.

Анника прочитала вслух из своего блокнота:

– «Четыре кармана размером шестнадцать на семь сантиметров, один четырнадцать на десять и еще один семь на три».

Портной удивленно уставился на нее, несколько крошек застряли у него в бороде.

– У моего шефа остались его записи, – объяснила она. – Андерса Шюмана, который брал интервью…

– Само собой, я знаю, кто такой Андерс Шюман. Ему ужасно достается в социальных сетях как раз сейчас, его там готовы порвать на куски…

– Да, мы знаем. А не было ничего другого необычного с этой подкладкой?

Вестгорд снова удивленно посмотрел на нее: неужели столь специфических размеров не хватало?

– Молнии, – сказал он. – Она хотела иметь их полностью скрытыми, чтобы для постороннего глаза карманы были невидимы, их также следовало сделать водонепроницаемыми.

– Водонепроницаемыми? И почему же?

Бьёрн Вестгорд наклонился к ней еще ближе.

– Кто знает? – прошептал он.

Анника кивнула и пометила у себя в блокноте.

– И ты взялся за эту работу? Как много времени она дала тебе?

Мужчина отклонился назад и сделал глоток кофе.

– Два дня. Она спешила. Я объяснил, что мне приходится брать больше, когда я должен работать быстро, доплату за срочность, и она согласилась.

– Как она расплатилась? Карточкой?

– Нет, наличными.

– Она предъявила удостоверение личности?

Бьёрн Вестгорд опять удивленно посмотрел на нее:

– Нет, почему она должна была это делать?

– Тогда, возможно, вовсе не Виола Сёдерланд приходила к тебе?

Бывший портной лишь улыбнулся. Анника откашлялась.

– И когда это случилось? Относительно ее исчезновения?

– За две недели до того, как она пропала.

– Она забрала пальто сама?

– Конечно, одетая в тот же мусульманский наряд. И осталась очень довольна моей работой, чрезвычайно довольна…

– И ты не слышал ничего о Виоле с тех пор?

Он глубоко вздохнул и покачал головой.

– Ни звука, – сказал он. – По-моему, ее уже давно нет в Швеции. Если бы она оставалась здесь, то вернулась бы ко мне, я в этом уверен, слишком уж ей понравилась моя работа…

Анника заглянула в свои записи. У нее практически закончились вопросы. То, как быстро Виоле понадобилось поменять подкладку, означало, что она планировала свое бегство заранее, и ее явно начало поджимать время. Но почему? И почему карманы требовалось сделать водонепроницаемыми? Может, она собиралась купаться в пальто? Или той осенью столь же часто шли дожди, как и этой весной?