От лжекапитализма к тоталитаризму! - Михаил Антонов

Но мощь и благополучие государство — это следствие их внутренней организации, крепости общих взглядов на некоторые принципиальные вопросы».

А Германия разорвана, поэтому нужно сначала восстановить идейное единство страны, а уж затем строить мощную экономику. В то же время надо понимать, что «никакая экономическая политика невозможна без меча, никакая индустриализация невозможна без применения силы».

Не считая туманных высказываний об «экономических палатах», «палатах землевладельцев» и «центральном экономическом парламенте», которые «позволят функционировать национальной экономике», Гитлер не говорил об экономических основах Третьего рейха.

Что же конкретно было осуществлено Гитлером в деле преобразования экономики Германии?

Вот как отвечает на этот вопрос Фест:

«Как вождь движения, которое возникло на основе страха буржуазии перед революцией и панических настроений, он должен был избегать всяких шагов режима, напоминающих традиционные представления о революции, в особенности стремления к огосударствлению или открыто плановому хозяйству. Но, поскольку он, по сути дела, намеревался добиться именно этого, он провозгласил под лозунгом «национального социализма» безусловное сотрудничество с государством всех и на всех уровнях, а так как всякая компетенция в какой-то момент замыкалась на нём, это означало не что иное, как отмену всякого частного экономического права при поддержании фикции его сохранения. В виде компенсации неограниченного права государства на вмешательство предприниматели получали установленный приказным порядком мир в трудовых отношениях, гарантии производства и сбыта, а позже и некоторые неопределённые надежды на насильственную экспансию национальной экономической базы. Гитлер не без цинизма и проницательности обосновал в кругу приближённых эту продиктованную краткосрочными целями концепцию, при помощи которой он обеспечил себе поддержку знающих себе цену пособников: он совсем не собирается, заявил он, истребить, как в России, слой собственников — он заставит их всеми мыслимыми средствами отдать свои способности строительству экономики.

Предприниматели, бесспорно, будут рады, что щадят их жизнь и собственность, и окажутся тем самым в подлинной зависимости. Так что ему делать — менять этот выгодный расклад, только чтобы потом отбиваться от «старых борцов» и сверхгорячих товарищей по партии, которые непрерывно напоминают о своих заслугах? Формальное обладание средствами производства — всего лишь второстепенное дело».

«Да что это значит, — приводит Фест слова Гитлера, — если я твёрдо охватил людей дисциплиной, из которой они не могут вырваться? Пусть владеют землёй и фабриками сколько им угодно. Решающий момент — то, что государство через партию распоряжается ими независимо от того, собственники они или рабочие. Понимаете, всё это уже ничего не значит. Наш социализм затрагивает гораздо более глубокий уровень. Он изменяет не внешний порядок вещей, а регулирует только отношение человека к государству. Собственность и доходы — экая важность, очень нужна нам социализация банков и фабрик. Мы социализируем людей».

Таким образом, Гитлер пошёл гораздо дальше Муссолини и Рузвельта по пути к корпоративному государству. У Муссолини корпорации были провозглашены, но не стали основой экономики. Многие положения законов Рузвельта о государственном регулировании экономики (например, положение о принудительной картелизации промышленности) были оспорены в Верховном суде США и отменены. Гитлер, формально не устраняя частной собственности, поставил предприятия и банки под государственный контроль, заставив их работать в интересах нации, как он их понимал, и нарушители этого порядка, будь они рабочими или капиталистами, даже крупными, оказывались в тюрьмах, а их банковские счета — замороженными.

«Не в последнюю очередь благодаря неидеологизированному прагматизму Гитлера была с поразительной быстротой преодолена безработица…

Решающее значение имел тот момент, что Гитлер как ни один другой политик Веймарской республики уловил психологическую сторону кризиса… понимание того, что депрессия, угнетённость и апатия обусловлены глубоко сидящими в сознании пессимистическими сомнениями в устройстве мира и что массы поэтому, как и экономика, требуют прежде всего импульсов, которые возвращают смысл происходящему. Многочисленные успокоительные высказывания в адрес предпринимателей и неизменное стремление оградить экономику от революционных встрясок начальной фазы были нацелены на то, чтобы создать сперва всеобщее настроение доверия…

Во многих случаях Гитлер брал и разработанные раньше планы… так, проект автострад, столь престижных для режима…» (Фест).

Правда, идея автобанов, как и малолитражек «Фольксваген», зародилась у него ещё во время пребывания в тюрьме.) Вообще дорожный бум в Германии 30-х годов, наряду с начатой гонкой вооружений, стал основой гитлеровского «экономического чуда». Так Гитлер понял рекомендации английского экономиста Кейнса: в целях выхода из кризиса надо перейти от политики экономии к политике затрат. Но Кейнс имел в виду затраты ради финансово-политической стабилизации в стране, а его чаще всего понимали как идеолога подготовки к войне.

Дорожное строительство во многом было вызвано к жизни приготовлением Германии к войне. Сеть автострад широтного направления была жизненно важна, потому что при угрозе войны на два фронта необходимо было обеспечить возможность быстрой переброски войск с одного театра военных действий на другой. Но первоначально строились дороги преимущественно меридионального направления, поскольку существовало опасение, что широтные магистрали могут быть использованы вторгшимся врагом. К тому же дороги «север — юг» были важны для связи морских портов с глубинными регионами страны.

Гитлер показал свою решительность и в кадровых вопросах:

«Когда президент рейхсбанка Ханс Лютер стал настаивать на дефляционной политике эмиссионного банка и отказался предоставить крупные средства на создание рабочих мест, Гитлер заставил его уйти в отставку и заменил его, опять к недовольству многочисленных сторонников, «капиталистом» и «масоном высокой степени» Яльмаром Шахтом, который обеспечил ему при помощи «мефовекселей» (векселей, выпущенных Обществом с ограниченной ответственностью для проведения изысканий в области металлургической промышленности, сокращённо МЕФО) финансирование общественных работ, а позже — прежде всего программ роста военного производства без ощутимой инфляции.

Беззастенчивее своих предшественников, но и более решительный, чем они, Гитлер множеством крупномасштабных мер раскрутил маховик производства. Обращаясь ко «всему немецкому народу», он заявлял, что «каждый в отдельности… каждый предприниматель, каждый владелец дома, каждый деловой человек, каждое частное лицо обязаны в рамках постоянных усилий всего сообщества заботиться об обеспечении занятости»; государство включается в это дело при помощи программы, которую Гитлер охарактеризовал своим любимым словом — «гигантская»: «Мы сломим всё сопротивление и широким фронтом возьмёмся за эту задачу», — заверил он. Государственные заказы в связи с планом строительства поселений и дорог, система стимулирования государственных и частных инвестиций, кредиты, налоговые льготы и субсидии способствовали подъёму конъюнктуры…»

Система «трудовой повинности», бывшая в Веймарской республике добровольной, превратилась в «Имперскую» и обязательную, через её «трудовые лагеря» проходила почти вся немецкая молодёжь. Эта система стала мощной производительной силой. Юноши, ранее безработные, выполнили большой объём работ по осушению болот, посадке лесов, строительству автострад или же регулированию потока рек и пр. Девушки оказывали помощь сельскому хозяйству и в сфере быта. Всё это служило наглядным выражением созидательного оптимизма режима, проявлением заразительной воли к созиданию и будущему. Она служила преодолению классовых барьеров и предармейской военной подготовке. А главное — это было средством воспитания молодых людей всех сословий в духе «народной общности». Теперь уже люди делились не на богатых и бедных, а на тех, кто за Гитлера, и на тех, кто против него (таких быстро перевоспитывали или ликвидировали, кроме «трудовых лагерей» в Германии появились и «концентрационные лагеря»).

В итоге уже в 1934 году ещё при наличии трёх миллионов безработных отмечалась нехватка квалифицированных рабочих. Двумя годами позже была достигнута полная занятость.

«Начавшийся подъём позволил развернуть значительную активность в социально-политической области, которая дала немалый эффект». Гитлеровский «Имперский трудовой фронт» заменил и объединения предпринимателей, и профсоюзы и обеспечил «классовый мир» в стране (о его деятельности речь пойдёт ниже).