Противостояние - Елена Орлова

— И зачем только я согласилась?! Надо было сразу отказаться! — сетовала Надежда. — Целый день потеряли!

— Мам, а я ведь предлагала не ехать.

— Конечно, ты у меня всегда лучше знаешь! Пойдем быстрей, а то я замерзла.

Девочка едва успевала за матерью, ругая, про себя, «гадкую тетку». В метро они попали в самый час пик. Поезда приходили из центра переполненными. К тому же на «Измайловской» мало кто выходил. Мама схватила Милу за руку и почти протиснулась в открытые двери, когда навстречу им из вагона, сметая всех на своем пути, ринулся невменяемый гражданин: бледный, с выпученными глазами, в съехавшей набок шапке.

— Позвольте! Позвольте! Товарищи, прошу вас, покиньте вагон! — то и дело выкрикивал он визгливым, срывающимся голосом. Люди удивленно оглядывались на мужчину и улыбались, слушая категоричные призывы чудака.

— Каков наглец! — возмутилась Надежда, вытесненная на платформу попятившимися людьми.

— Придется дожидаться следующего, — мрачно констатировала девочка, провожая взглядом уходящий поезд. Неожиданно, бетонные перекрытия станции содрогнулись от страшного взрыва. Тоннель заполнился едким дымом с запахом гари. Мама инстинктивно прижала Милу к себе, с ужасом вглядываясь в темноту. По перрону забегали взволнованные работники метро. Вскоре объявили, что пассажиров просят воспользоваться наземными транспортными средствами, так как движение поездов временно приостановлено.

На следующий день страна узнала о первом террористическом акте в истории московского метрополитена, произошедшем восьмого января тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. [73]Он унес жизни семи человек, тридцать семь получили ранения различной степени тяжести. Позже прогремели взрывы в гастрономе, на улице Дзержинского, [74]и на улице 25 Октября.

Остаток дня девочка слушала новости вместе с мамой, которая, время от времени, потрясенно повторяла:

— Ведь мы чудом спаслись…

Милочка пребывала в глубокой задумчивости. Темный обелиск, ее слезы, колокольный звон, грустные монахи, все сделалось понятным.

После случившегося она не могла больше молчать. Мила решилась рассказать о появлении бабушки и своем сне. Удивительно, но Надежда сразу восприняла слова дочери всерьез, нисколько не усомнившись в их правдивости.

— Милочка, а ты не догадалась, почему бабушка настойчиво просила запомнить дату своего рождения?

— Нет, ведь она родилась на самом деле тридцатого октября?

— В земной жизни. Только бабушка умерла. Ты помнишь, когда?

— В августе…

— Восьмого августа.

— Мама, так девятое…

— Первый день на том свете. Думаю, бабушка весточку нам подала: со смертью жизнь не заканчивается! Значит, говоришь, у отца день рождения девятнадцатого сентября?

— Да.

— Тревожно мне…

Когда Милочка передала предупреждение бабушки о договоре, заключенном обманным путем, мама испытующе взглянула на нее. «Что происходит? — подумала Надежда. — Знает ли дочка про договор? Почему обманом? Уже три раза, как и предсказывала незнакомка, Милочка подвергалась смертельной опасности и, чудесным образом, спасалась. Получается, свою часть договора та женщина выполнила! Интересно, о какой вещи идет речь? Что именно велит мама не отдавать? Ничего не понимаю!»

Наступила весна. Бульвар расцвел, распространяя по округе головокружительные ароматы зелени и сирени. Дивные светлые вечера не давали Надежде покоя. Она тоскливо наблюдала за домоседом Толиком, меняющим прокладку на кране. От ощущения обиды и одиночества на глаза наворачивались злые слезы.

— Какой ты, Толя, неромантичный, скучный! Другие мужья уделяют больше внимания своим женам, а ты… Вот возьму и влюблюсь! — с вызовом заявила женщина.

— Наденька, ты ведешь себя по-детски! — миролюбиво отозвался муж, не собираясь ей уступать.

— Хорошо, сиди дома, старый дед! Я одна пойду, пройдусь!

— Только недолго, — примирительно попросил Анатолий.

— А это как получится! — отрезала Надежда и демонстративно накрасила губы яркой помадой.

Громко хлопнув дверью, она вызвала неповоротливый лифт и, с брезгливым чувством, вошла в его тесную кабину, пропахшую мочой и перегаром. Стараясь не дышать, женщина спустилась вниз и вскоре оказалась на вечерней улице. По Сиреневому бульвару медленно прохаживались парочки.

«Специально просижу здесь до позднего вечера, пусть поволнуется!» — решила Надежда и направилась к скрытой в цветущих кустах лавочке. От маленькой мести сразу сделалось легче. Поглощенная жалостью к себе, она не обратила внимания на чужое присутствие.

— Не правда ли, прекрасный вечер? — обратился к ней женский голос.

Надежда вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— Вы?!

— Конечно. Если ты еще не забыла, мы заключили договор, и свою половину я выполнила!

— Скажите, чего вы ожидаете от меня?

— Пока ничего. А в дальнейшем…

«Как же раньше я не догадалась! — осенило женщину. — Небесный крест, Архангел Михаил, чудной мужчина в метро, требующий покинуть тот самый, злосчастный вагон… Ведь мама предупреждала о договоре, заключенном обманом!» Надежда возмущенно взглянула на незнакомку:

— Мне кажется, вы присвоили себе чужие лавры!

— Неужели?! В таком случае кто же тебе помогал?

— Господь.

Лицо колдуньи исказилось от ярости.

— Ах вот оно что! Удалось поговорить с матерью?! Очень интересно, с чьей помощью? Ну, ничего, узнаю! Скорее всего я недооценила твою дочь!

— Не смей ее трогать!

— Наивная! — Незнакомка смерила Надежду уничтожающим взглядом. — Помнишь мое предупреждение по поводу матери? Так вот, лишить тебя жизни было бы слишком просто, забавнее того, кто тебе дорог! — Она довольно рассмеялась. — Прощай, глупышка! Ты представления не имеешь, с кем связалась!

Призрак растворился в воздухе.

Сердце Надежды бешено колотилось, голова раскалывалась от боли. Женщина побрела домой, не решаясь даже предположить, кого имело в виду это исчадие ада.

Прошла весна, и лето, наступила осень.

— Мамочка, проснись! Ты во сне стонешь! — Мила склонилась над спящей матерью.

— Ой, доченька! Я сегодня себя неважно чувствую, сердце весь день щемит.

— А ты лекарство не забыла принять? — озабоченно спросила девочка.

— Не волнуйся, как с работы вернулась, сразу выпила. Сейчас, наверное, уже поздно?

— Десять.

— Где папа?

— Его еще нет.

— Странно! Он никогда так поздно не задерживался…

В дверь позвонили.