Начало нас - Лайла Джеймс

поражение и моя победа. — Она подмигивает. — Ты мне нравишься. Я думаю, нам будет хорошо вместе.

Она уходит прежде, чем я смогу опровергнуть ее заявление. Проклятье.

Разочарованный, я делаю глоток вина.

Я нравлюсь Оклинн? Почему я ей нравлюсь? Потому что я теперь Грейсон Хейл?

Понравился бы я ей, если бы я все еще был тем Грейсоном, каким был раньше? Тот, с дырявой рубашкой вместо костюма от Армани. Забытый мальчик в приемной семье. Интересно, понравлюсь ли я ей тогда?

Могу поспорить, что нет.

Могу поспорить, что она даже не стала бы знать мое имя, если бы прошла мимо меня на улице. Я был бы просто еще одним несчастным неудачником — мальчиком, находящимся не на той стороне ее пути.

Оклинн меня не любит.

Ей нравится Грейсон Хейл.

И могу сказать с полной уверенностью.

Оклинн хорошая девушка, но мы несовместимы. Я не думаю, что мы когда-нибудь будем такими. И я не хочу, чтобы она цеплялась за надежду, что мы когда-нибудь сможем стать чем-то большим, чем просто друзьями.

— Когда ты стоишь здесь вот так, ты так сильно напоминаешь мне твоего дядю, когда мы были моложе. — Тетя Навея подходит ко мне, и разочарование исчезает с моего лица. Она кладет руку мне на спину, между лопаток. — Спасибо, что ты здесь, Грейсон, — говорит она мне, и в ее голосе звучит нечто большее, чем просто признательность. Я также слышу доброту и ласку.

Я молча киваю ей в ответ. Я не знаю, что на это сказать. Разве я не должен быть тем, кто ее благодарит? Я делаю еще один глоток вина, все еще глядя в окно.

Она гладит меня по спине. 

— Мы бы не стали умолять тебя остаться прямо сейчас, если ты хочешь.

Моя голова поворачивается к ней. 

— Вы бы не стали? — Я прячу гримасу, когда мой тон звучит слишком обнадеживающе. Но тетя Навея не обижается. Она просто улыбается.

— Если хочешь, ты можешь вернуться сейчас. Я уже сказала Роджеру отвезти тебя домой. Он ждет тебя снаружи, в машине. — Роджер — наш шофер.

— Как… — Я замолкаю, сглатывая. — Как ты узнала, что я хочу уйти?

— Мы просто знаем.

Мы? Мой взгляд скользит по дяде Бену. Он с кем-то разговаривает, но словно чувствует, что я наблюдаю за ним. Его внимание на наносекунду переключается на меня, и он коротко, но намеренно кивает.

— Так вы не будете возражать, если я уйду прямо сейчас? Разве люди не будут говорить?

— Нет, ты сделал свою часть работы, и этого более чем достаточно, Грейсон. — Она поднимает руку и поправляет мне воротник моей рубашки. — В любом случае, люди всегда найдут повод поговорить. Ты не можешь позволить этому навредить тебе.

Я снова сглатываю. 

— Спасибо.

— Иди, — произносит она, давая мне последний толчок сделать именно это. —  Беги, пока кто-то тебя не прервал.

Черт, я не жду, пока она скажет мне снова. Я убираюсь отсюда и не останавливаюсь, пока не выхожу на улицу и шум вечеринки не заглушается.

Воздух больше не кажется душным.

Мой галстук больше не душит меня.

Наконец-то я снова могу дышать.

***

Я слушаю, как учитель английского языка знакомит нас с романом Келли Риммер «То, что мы не можем сказать», который мы будем изучать в этом году. Двойная история, рассказанная с точки зрения раздираемой войной Польши в 1942 году и в наши дни. 

— Две временные линии переплетаются воедино, чтобы сплотить их как семью и позволить, наконец, услышать правду, — объясняет учительница Кортес. Она переходит к следующему слайду PowerPoint, давая нам краткое расписание на первый месяц семестра.

— Первую неделю мы будем проводить исследование нового романа, и я разделю вас на группы для обсуждения глав. На второй неделе у вас будет групповая презентация, и это будет ваше первое отмеченное задание. И ваше первое эссе должно быть готово в конце сентября. Это класс AP, рабочая нагрузка очень большая, и если вы чувствуете, что отстаете, вам нужно как можно скорее сообщить мне об этом. Не ждите дня до назначенного срока и не говорите мне, что у вас проблемы с курсовой работой. Никаких отсрочек я давать не буду, если только это не будет абсолютно необходимо, и вам нужно сообщить мне об этом заранее. Я ясно выразилась?

Раздается хор «да», прежде чем класс снова замолкает.

Я лишь вполуха слушаю миссис Кортес, оглядывая всех в классе. Это первый день учебного года и мой первый день в Беркшире. На мне такой же темно-синий пиджак, белая рубашка на пуговицах, бежевые брюки и галстук, как и на других мальчиках.

Но я все еще чувствую себя… не на своем месте.

Я вращаю ручку на пальцах, то делая заметки, то слушая рассказы миссис Кортес о важности литературы в обществе. Прежде чем я успеваю это заметить, раздается звонок, и Оклинн уже в моем личном пространстве. Блядь.

Я встаю, кладу блокнот в рюкзак. 

— Давай пообедаем вместе, — говорит она мне очень весело. — Я познакомлю тебя с несколькими людьми, которых я знаю. И еще, не думал ли ты присоединиться к какой-нибудь спортивной команде? Я бы предложила баскетбольную команду. Было бы глупо отказать тебе, особенно с твоим ростом и телосложением.

Она хватает меня за руку, наклоняясь ближе ко мне. Я борюсь с желанием стряхнуть ее. Черт, она была привязана ко мне все утро. После того, как Оклинн ранее сравнила наши расписания, она с гордостью объявила, что в этом семестре мы проводим два урока вместе.

Хорошо ей. Меня это разочаровывает.

Потому что теперь она повсюду вокруг меня и в моем личном пространстве. Она много говорит, и я не понимаю, какого черта она такая обидчивая. Как чертов паразит, прикрепившийся к своему хозяину. Дерьмо.

— Почему бы тебе не положить рюкзак в шкафчик?

Я рычу в ответ. 

— Я в порядке.

Я осторожно высвобождаю руку из ее хватки и иду вперед. Оклинн легко не отстает от меня. 

— Давай взглянем на меню столовой на сегодня.

Я подхожу к своему шкафчику и ввожу код. 

— Нет, все нормально. Моя тетя приготовила мне обед на сегодня. — Достав ланчбокс, я засовываю его в рюкзак. Обед еще свежий и сильно пахнет курицей. Вот почему сегодня утром я оставил коробку для завтрака в шкафчике, вместо того чтобы носить ее с собой в класс.

Тетя Навея проснулась сегодня рано утром и позаботилась о том, чтобы приготовить мне обед, прежде чем уйти на работу. Сэндвич с курицей-гриль, с медовой горчицей и соусом чипотле, как я люблю.

— Это твой первый день в Беркшире. Ты заслуживаешь домашний обед, — сказала она мне, улыбаясь, прежде чем поцеловать меня в щеку и уйти.

Я не сказал ей, что это был первый раз, когда