Падение с Земли - Александр Тюрин

— Что же ты, холоп, не доложил, что клей подсыхает, собирается в комки?

— Я ничего не докладываю, пока меня не спросят, — гордо сказал Архип, — это вполне интеллигентно.

Вечером Николай Епифанович, полюбовавшись оклейкой, скривил рожу и сказал:

— Я как-никак профессор. У меня люди бывают вплоть до. Придется теперь все отскабливать до штукатурки. Предупредили бы хоть, что вы такой гуманитарии и задание для вас слишком сложное. Я бы предложил чего-нибудь попроще, посильное.

А за ужином дядя Витя разбил фарфоровую тарелку и чашку. Остальные члены семьи посмотрели с поджатыми губами по сторонам, будто он испортил воздух. Сам дядя Витя мог торжественно поклясться честным пионерским, что Архип, переквалифицировавшийся в официанта, почему-то тыкал ему посудой в руки. Причем разжимал свои захваты за секунду до того, как дядя Витя успевал сжать свои пальцы.

— А ты способный, — сыронизировал Николай Епифанович и принялся безупречно жонглировать тарелками.

С тех пор дяде Вите давали только железные плошки и старались кормить отдельно.

На следующий день Николай Епифанович угостил дядю Витю крепким напитком из своего бара в знак неслабеющей дружбы и сказал в поддержку:

— Друг мой, я по-прежнему вам доверяю. Достаньте мне с антресолей мой любимый красный чемодан, а все лишнее в коридоре засуньте наверх. — Покровитель ушел, а дядя Витя приставил лестницу, взял все лишнее и полез. Когда его нос был уже на уровне антресолей, Архип вдруг пробубнил: «Товарищ командующий, восхищен героизмом, мчусь на помощь, держитесь-держитесь!» После чего с разгона снес лестницу. Дядя Витя ненадолго повис, а потом, увлекая за собой поток вещей с антресолей, ударился оземь. Вещи образовали над ним величественный курган. «Больше не будешь шмонать», — произнес надгробную фразу Архип и заиграл трогательную мелодию «Павшие братья, вечно вы с нами». Подбитый вылез из своей могилы и окончательно понял, что у него сломаны два пальца и вывихнута лодыжка. «Телефон, врача, зови, гад Архип», — простонал дядя Витя. «Вам страшно повезло. Я — врач», — представился Архип и попытался наехать на пострадавшего, потом что-то стал делать с его ногой: «Вот сейчас поверну вашу пятку на сто восемьдесят градусов, и все будет кончено». Мученик боднул Архипа и стал ползать в поисках телефона, которого нигде не было, видимо, аппарат спрятали юркие «сыны», чтобы дядя Витя не стал пустозвоном.

— Ну, сейчас я с тебя спрошу по рабоче-крестьянски, — грозно пообещал дядя Витя и полез к наглому холую драться. Что-то драконье слегка зашевелилось в дяде Вите. Вихрем вырвалась правая карающая лапа, но тут же остекленела и лопнула, как бутылка с водой, выставленная на мороз. Он даже заметил, что ее коснулась летучая клякса.

Так и затих дядя Витя на полу до вечера. Первой вернулась со службы «мама», перешагнула через смирное тело и пошла дальше. Но Николай Епифанович оказался очень любезным. Правда, он вызвал не «Скорую помощь», а все того же Архипа. Зато умело перенастроил его в режим «доктор». Кибер, не обращая внимания на вопли ослабевшего дяди Вити, сделал свое: запаял сломанные члены в пластиковые каркасы, приговаривая: «Нужно видеть реакцию», а потом уже вколол какое-то дурманящее снадобье.

— Архип у нас еще погостит, так что ломайте свои косточки смело, без его помощи не останетесь, — не мог нарадоваться на своего способного помощника Николай Епифанович.

— Без танцев ты совсем не тот, — вздыхая, горевала Алиса, однако вскоре утешилась. — Не исключено, что еще оправишься.

Когда дядя Витя стал ковылять, ему поручили совсем нехитрое дело, чтобы он не заплесневел — покрыть краской изрядно побуревшую после взрывных работ кухню. Уж что-что, а малярничать дядя Витя умел, даже удовольствие получал от этого занятия, потому решил к краскам Архипа не подпускать. Выгнал кибера, украсил кухню, перешел, радуясь своему мастерству, в соседнюю с кухней кладовку, чтобы и та засияла, а дядя Витя б отличился.

— Да не надо вам так стараться. Придумайте для прогиба что-нибудь поумнее, — покрикивал издалека Архип.

Но преисполненный надежд дядя Витя принялся мазюкать. Однако честный труд, как это обычно бывает, не пошел на пользу. Голова вдруг стала разбухать, а внутренности, наоборот, сохнуть. Он еще елозил крест-накрест кисточкой, когда на него напала команда хищников. Вначале просто показалось, что краска отслоилась, потом темные пятна обернулись бойко снующими черными пузырями. Одно прикосновение пузыря — и что-нибудь отсохло, крыло там или лапа. Когда поверженный дядя Витя уже лежал, на него покатился внушительный колобок. Напрасно маляр-доброволец грозился: «Я тебя съем». Какое там, он даже и уползти не мог. Сморщенные лапки прижались к телу, из пасти вместо сияющего вихря — дым и хрип, на шкуре ни одной серебристой пылинки, сердце захлебывается, не в силах прокачать густеющую комками жидкость. Колобок предупредил: «Хочешь — не хочешь, а будешь ты мой» и навалился, выдавливая из дяди Вити последнюю силу и ярость.

Очухался дядя Витя от своего дикого кашля. В промежутках между своими конвульсиями он выяснил, что валяется на кафеле в кухне. Архип льет ему в дыхательные пути воду и щедро орошает пол, а на его содрогания смотрит с неприязненным лицом вероятная теща.

— Ну, что, очухался, герой, в голове с дырой, — сказала Маша. — Тогда вставай и собирай воду, не мне же после тебя прибирать.

Дядя Витя величественным усилием выдавил из себя всю влагу и слабым голосом сказал:

— Но я же не виноват.

— А кто виноват? Пушкин? Или Архип? Кибер на семью настроен и сделал так, чтоб испарения не шли в жилые комнаты. Только тебе нравится с мутными мозгами расхаживать. Кладовку он задраил и пустил в нее газообразный катализатор, чтобы краска быстрее сохла.

— Вас Архип-подонок пожалел, а я что, не человек? — плаксиво заявил дядя Витя.

— Человек — это тот, кто поручает киберу примитивные занятия, — отрубила строгая Маша.

Дядя Витя до поздней ночи промокал воду носовым платком — тряпки, верно, Архип спрятал. Когда наконец завершил столь филигранную работу, пошел в Алисину комнату. Та оказалась крепко запертой на все запоры. Он нежно поскребся.

— Алисонька, ку-ку. — В ответ ноль внимания. Он постучал настойчиво. — Ку-ку!

— Кто еще там щебечет? — раздался заспанный недовольный голос Алисы.

— Это я, — твой муж Витенька, пусти же.

— А мама сказала, что из нас такие же муж и жена, как из бабуина с коровой… И вообще, Витька, я сейчас к особому доктору хожу. Он меня гормонами лечит — за месяц полвеса улетучится, а то и две трети. Если, конечно, буду его слушаться. Так вот он говорит, нельзя с мужчинами знаться.