Падение с Земли - Александр Тюрин

— Не убедил, — и профессор опустил шашку, целя по дяди-Витиной голове.

И когда профессор еще начинал опасное движение, дядя Витя уже сообразил, как пойдет клинок, и даже наметил точку, где его можно будет отбить. Определил и кратчайший путь своей руки до этой точки. Лезвие свалилось в сторону, откинутое ладонью. Николай Епифанович утратил равновесие и ухнул вперед. Жертва атаки прихватила его за шиворот и изготовилась, чтобы врезать кулаком по уху.

— Стоп, — взвизгнул профессор, — это был учебный выпад, и шашка тупая.

— Ладно, поверил, — дядя Витя отпустил профессора.

— Ты в силы свои поверь. Все сможешь, если захочешь, — зажигательно произнес Николай Епифанович. — Знал бы, что тебе сейчас дано, какая мощь стрит рядом и говорит: «Ничего не бойся».

Дядя Витя прислушался к себе:

— Ага. Вначале гудящая пустота, как наутро после попойки. За ней что-то клубится. Проскакивают оттуда пузыри, лопаются — и у меня толчок в нужную сторону. Ну-ка, тесть, просвистите еще раз шашкой, только всерьез, не понарошку. Или киньте в меня гранатой.

— Да, фантазии у тебя маловато. Над этим придется работать. У нас на второе кое-что посодержательнее.

Лифт вознес их на просторную крышу. Бодрый Николай Епифанович напевал: «Дам коня, дам кинжал, вертолет, пулемет, и заменишь ты мне десантников взвод».

— Ну, как, чувствуешь, Витька, нужду?

— А что, сортир во дворе?

— Нужду в больших делах, Витек, надо чувствовать.

Профессор широко раскинул руки и обнял весь мир, а транспортер подвез нечто похожее на оснастку аквалангиста.

— Надевай обнову, тебе впору будет, — предложил ученый.

— Тут что, бассейн? — оглянувшись, стал недоумевать дядя Витя.

— Тут воздушный бассейн, — Николай Епифанович помахал ладошками, как крылышками, и показал пальцем на картину с заходящим солнцем и длинными тенями от разрастающихся конструкций второго корпуса Центра. — Купайся — не хочу.

Дядя Витя поискал и нашел в себе уверенность, потом начал одевать с помощью засуетившегося профессора подозрительные приспособления. Облачившись полностью, он спросил: «Струя сама пойдет?»

— Пойдет, только вначале нырнуть надо, — возбудительно сказал Николай Епифанович и подвел дядю Витю к самому краю крыши, за которым ничего не было.

— Ни кнопок, ни ручек, чем управлять-то? — через сжатые зубы выдавил дядя Витя, — а там, пожалуй, глубоко.

— Только не для тебя, — потряс кулачками профессор и напомнил: «Ангелам своим заповедает сохранить тебя». Ангелы есть — это оболочки, БИ-канал к ним проложен широкополосный. Заповедь есть — любая оболочка обязана спасать человека от телесных повреждений. Повреждение тебе грозит? Еще какое, одна лужица может остаться. Пойми, твоя кровь оболочкам родная. — И он подтолкнул дядю Витю. Тот только успел крикнуть:

— Я вам в бомбы не нанимался!

Секунду тело падало в свое удовольствие, а воздух весело свистел испытателю в уши. Дядя Витя понял, решение должно быть простым, и наконец взял и оттолкнулся от воздуха. Мысленно он сделал его густым и упругим — тело прекратило падать и повисло, как на крючке. С мягким шипением выходила струя из сопла реактивного ранца. Уборщица, роняя слюну, смотрела на него через оконное стекло, скорее всего не замечая заплечной аппаратуры. Дядя Витя потянулся рукой к окну, и она исчезла, видимо, рухнула в обморок. Свежий ветерок начал сносить его к черному каркасу новостроя. Продолжив в том же духе, можно было расплющиться и сделаться неаккуратным пятнышком внизу. Дядя Витя представил, что у него сзади и по бокам есть плоскости, кое-как распорядился ими и пошел на вираж, огибая балку. Вскоре догадался: пыжиться не надо. Достаточно легкого мысленного тока в каком-либо направлении, и все произойдет само собой, как у Кутузова с Л. Толстым на Бородинском поле. А потом воздух вообще показался в виде довольно правильного кристалла с жилками и узелками. Прыгать с узелка на узелок было особенно удобно. Дядя Витя запорхал среди высокорослого леса конструкций, поплевывая на все опасности. Потом бросил стройку и стал кувыркаться над улицей. Мог взмыть вверх и выписать щелбан по клюву какой-нибудь деловой птице. Спикировать вниз и поправить ногой шляпу какой-нибудь солидной личности — тоже в пределах нормы. Тьма уже окутала город, окна и машины стали светлячками. Тут дядя Витя сообразил, экую власть он заработал на халяву. А что за власть без игры? Он мысленно взял в кулак одно здание, и сразу все светляки-окна исчезли. Он мысленно положил ладонь на пути снующих светляков-машин и быстро соткался светящийся коврик, от которого доносился квакающий хор клаксонов.

— Ладно, езжайте пока, — усмехнулся он, коврик закопошился и стал таять.

А йотом что-то захребетное пихнуло его, дескать, пора и честь знать, надобно вернуться.

— Решил все-таки подзаправиться харчами, — сказал при встрече Николай Епифанович, — ты в прошлой жизни, случаем, не стервятником был?

— Да бросьте. Ангелы ваши как на руках несут, ни обо что не задевают. Так любая козявка пернатой станет.

— Будь скромнее, козявку понесут и бросят. А тебе сказку былью делать, стихии покорять.

Потом дяде Вите пришлось изрядно потренироваться, но все шло в охотку. Для завязки научился различать позывные разных оболочек. Они приходили из гудящей пустоты и вызывали частенько разные эффекты в организме. Одни разряды заставляли непотребно рычать, другие по-страшному растягивали физиономию, третьи складывали пальцы в фигу. И веру в них приходилось осваивать, чтоб без помощи не остаться в ответственный момент. К вере прикладывался «птичий» язык для каждой из систем. Оболочке танцевального развития хватало одного желания, она тут же пристраивала дядю Витю под музыку, и он выплясывал почище любого лауреата. А чтобы стрелять метко и ловко при помощи оболочки управления оружием, требовались усилия посущественнее. Надо было вообразить себя в центре шара, а все остальное — тенями на его поверхности. Оболочка содействия рукопашному бою хотела, чтоб боец представлял себя ворохом трубочек с текущей по ним жидкостью. Оболочка управления ходьбой по канату считала любого конструкцией из гирь и рычагов.

Однажды Николай Епифанович привез дядю Витю на кольцевое шоссе номер три и предложил рвануть с одной обочины на другую.

— Мне что, жить надоело, по вашему мнению? — засомневался дядя Витя. — Машины-то сплошным потоком, и скорость за сто, им даже затормозить никак. И караванов много, на десять машин один водила. Если кто из шоферюг скопытится по дороге, автопилот увезет дубаря до ближайшего съезда с автострады.