Не ДРД единой - Инди Видум

прогулять ли остаток этого дня: за сутки ситуация перейдет в разряд устаревших и заменится чем-нибудь куда более интересным, чем стычка второсортного рода с родом, положение которого вообще было где-то на нижних строчках негласного рейтинга.

Останавливало от побега только, то, что последней парой были практические занятия по алхимии. Ну и то, что Шмаков сегодня на занятиях не появился. Вряд ли он устыдился своего вчерашнего поведения и сидит дома, угрызаемый совестью. Причина его отсутствия наверняка была в чем-то другом.

Я стоически вытерпел до последнего занятия. Преподавательницу мы ждали в коридоре, хотя дверь и не была закрыта — подозреваю, хотели проверить, как мы усвоили правила пользования, и отправить на пересдачу, если вдруг кто сунется внутрь. Среди нас таких идиотов не нашлось, поэтому мы столпились около двери. Про мою дуэль разговоры уже прекратились, но не про то, что Шмаковым за это должно хорошо прилететь. Внезапно Темников, который залез в телефон, бросил:

— Ого. Князь объявил о вакансии на алхимические поставки.

— А Шмаков?

— А Шмаков, похоже, все. Вчерашней подставной дуэлью наверняка перебрал все доступные лимиты.

— Посмотрим, что будет дальше. У него княгиня в защитницах, — скептически бросила прислушивающаяся к нашему разговору Уфимцева. — Вряд ли из-за Ильи его турнут с такого теплого места. Может, просто помаринуют и вернут.

— Да прям! — возмутился Бизунов. — Шмаковы вообще все границы перешли.

— Был бы кто-то из представителей крупных родов на месте Ильи, я бы с тобой согласилась, — выдала Уфимцева. — Но Илья — птица не того полета, чтобы на него обращал внимание князь.

— Не знаю, — протянула Мацийовская. — Папа вчера был уверен, что Шмаковым от князя прилетит. А он разбирается в местных дрязгах лучше тебя.

Уфимцева нехорошо прищурилась.

— Спорим, что Шмакова в поставщики вернут? — предложила она. — За него княгиня впряжется. Ей денежки отрабатывать надо.

— Я больше папе верю, так что спорим, — согласилась Мацийовская. — На что?

Честно говоря, уверенность Мацийовского-старшего мне показалась странной. Такое может быть основано только на знании, что я князю не посторонний, а это собираются держать в тайне, насколько я понял из разговора Живетьевой с внуком. Если что-то просочилось, то это может создать для меня дополнительные проблемы. Потому что я не защищен официальным статусом принадлежности к княжескому роду, а значит, отыграться обиженные на Шелагиных на мне могут запросто. Если только пример Шмакова не остудит. Да и то я не уверен, что отказались от его услуг из-за меня, а не из-за качества их бурды.

Спрашивать Яну было бесполезно: либо не знает, либо не собирается говорить. Но даже если бы я захотел выяснить у нее все, то не успел бы, потому что из-за угла на меня вылетела злая как фурия Грабина и с ходу выпалила:

— Илья, можно тебя на минуточку?

— Даже до конца занятий подождать не может, — почти не скрывая насмешки, сказала Фурсова. — Такая любовь, такая любовь…

Грабина зыркнула на нее так, как будто горела желанием вбить дорогой подруженьке все эти слова в глотку. Но даже шага к ней не сделала, сменила выражение лица со злобного на доброжелательное и сказала:

— Илья? На два слова?

— Разве что на два — у нас занятие вот-вот начнется.

Таращились на нас с огромным интересом. Наверное, со стороны мы походили на рассорившихся любовников, очень уж странно выглядела Дарина. Но стоило нам чуть отойти, как она зло зашипела:

— Ты что творишь, паршивец?

— Дарина, ты о чем?

Режим соблазнения включился сам. Исключительно в целях самозащиты, поэтому следующую фразу целительница сказала куда мягче, нежным воркующим голосом:

— Не притворяйся, что ты не знаешь о желающих увеличить магическую силу.

— Как я могу не знать? Сам не так давно к подобным относился. Так что большое тебе человеческое спасибо, Дарина, еще раз. Расцеловал бы, но не при свидетелях же.

— Можно и без свидетелей, — она придвинулась настолько, что я ощутил упругость ее груди. Весьма соблазнительную упругость. Похоже, Грабина напрочь забыла, зачем она вообще хотела со мной поговорить. — Как насчет этого вечера?

— Дарина, радость моя, мое решение неизменно. Мне понравился результат, но не понравилось, как мы с тобой тогда смотрели видео.

Она словно бы очнулась от сна, опять разозлилась и выпалила:

— А не понравилось, так нечего на меня людей натравливать. Продолжишь — я Арине Ивановне пожалуюсь.

— Кажется, мне придется жаловаться ей самому. Мало того что ты на мне испытываешь непонятно что, так еще и лезешь с какими-то странными претензиями.

От упоминания Живетьевой в таком контексте Грабина окончательно избавилась от моего воздействия и испуганно прошептала:

— Илья, ради бога, не надо. Только не это. Все. Забыли. У тебя нет ко мне претензий, у меня — к тебе, ладушки?

— Разве я могу отказать такой красивой девушке? — согласился я и сразу подлил дегтя в патоку: — Я все забыл, но до первого косяка с твоей стороны. Все же Дарина, это был перебор — использовать меня как лабораторную крысу.

Оправдываться она не стала. Решила, что я все равно не поверю, как не поверил и раньше, поэтому бросила:

— Считай, что меня уже нет.

Она попятилась, развернулась и рванула по коридору, как будто за ней гнались изнаночные твари, провожаемая насмешливым фурсовским: «Такая любовь, такая любовь…» Остальные в группе оказались с понятием и сделали вид, что ничего не произошло, хотя посматривали вопросительно. Но я ничего объяснять не стал и вообще сделал морду кирпичом, чтобы даже не думали лезть с вопросами.

Хотя, конечно, поведение Грабиной их вызывало, поскольку девушку постоянно бросало из одной крайности в другую. Конечно, это можно было отнести на какие-нибудь временные физиологические проблемы, но, если такие начнутся у всех в моем окружении, будет плохо. Нужно как-то научиться дозировать Соблазнение. А то выходит то густо, то пусто. Баланса нет. И осознанности.