Обретая тебя - Лена Хендрикс

Когда я уезжал, он был таким маленьким ребенком с широко раскрытыми глазами. За те годы, пока меня не было, я понял, насколько он вырос, изменился. Тот маленький ребенок ушел, но на его месте появился мужчина: сильный и добрый, любимый всеми в этом городе.

Я был сломанным, слишком ущербным, чтобы справиться даже с простым ужином в городе. Плюс тот факт, что он защитил Джоанну от моего срыва, вызвал слезы благодарности в уголках моих глаз. Я крепче сжал руку на плече Финна и откашлялся.

После ещё нескольких глубоких вдохов я увидел, как Джоанна толкнула дверь и вышла на парковку. Ее брови были нахмурены, и она искала ответы на моем лице. Я не мог смотреть ей в глаза — чертов трус.

— Эй, — её глаза всё ещё искали мои. — Брось мне ключи. Я поведу.

Глава 26

Джоанна

Всю дорогу до фермы Линкольн молча смотрел в пассажирское окно. Я включила радио, чтобы нарушить тишину и дать ему немного пространства.

Из окна ресторана я видела, как Линкольн склонился над кузовом своего внедорожника. Когда я вскочила, чтобы подойти к нему, Финн умолял меня остаться.

«Позволь ему сохранить достоинство», — просил меня Финн.

После этого я не была уверена, что именно произошло, но предположила, что это была паническая атака. Часто ли у него такое случалось? Было ли это плохо или бывало ещё хуже?

Удар в сердце заставил меня прикусить нижнюю губу. Предполагая, что Линкольн не хотел об этом говорить — он определенно был из тех, кто «закапывает это дерьмо и делает вид, что этого не было», — я подпевала радио и рассеянно водила правой рукой вверх-вниз по его мускулистому предплечью.

Лишь когда мы свернули на просторную подъездную дорожку к мистеру Бэйли, напряжение стало покидать тело Линкольна.

Припарковав его машину рядом со своей, я выключила зажигание и повернулась к нему.

— Хочешь посмотреть, что я сделала с Коттеджем № 2, или ты хотел бы побыть в одиночестве?

Линкольн посмотрел на меня так, словно был сбит с толку. Его кобальтовые глаза блуждали по моему лицу, и когда он прочистил горло, в его голосе снова появилась легкая игривость.

— Я хотел бы увидеть это.

Вместе мы направились к моему коттеджу, и Линкольн удивил меня, проведя рукой по моему предплечью, переплетая наши пальцы. Тепло его ладони прошло сквозь меня, и я почувствовала, как сжался мой центр. Я наклонилась плечом ближе к нему.

Открыв дверь, я позволила Баду пронестись мимо нас с диким лаем. Я рассмеялась, когда он тявкнул и начал кружить вокруг коттеджа. Ему очень нравилось исследовать окрестности здесь.

Войдя в коттедж, я включила небольшой кухонный свет. Он осветил крошечное пространство, и я широко улыбнулась. Полы были облезлыми по углам, но блестели, нигде не было ни пылинки. Я даже нашла небольшой кувшин и наполнила его белыми и фиолетовыми полевыми цветами, чтобы поставить на стол. Хоть это выглядело причудливо, я нашла это довольно очаровательным.

— Выглядит великолепно, Джоанна, — его голос был по-прежнему хриплым и немного тяжелым.

— Похоже на то, — выдохнула я. — Мне нравится эркерное окно, из которого открывается вид на воду. Это определенно моё любимое место.

Я подошла к окну и увидела, как Бад гоняется за белкой, и подавила смех, когда он споткнулся о свои собственные четыре лапы.

Линкольн двинулся позади меня, прижавшись своим мускулистым телом к моей спине. Твердые выступы его пресса и бедер упирались в меня, когда я откинулась назад и склонила голову набок.

Его нос скользнул вверх по моей шее, вдыхая запах. У меня между ног разлилось тепло, и я сжала бедра вместе. Этот мужчина с его землистым сосновым ароматом был раем.

— Ты превратила грязное темное пространство во что-то прекрасное. Ты всегда и во всем видишь хорошее?

Я обдумала его слова.

— Внутри всегда есть что-то хорошее, — я пожала плечами. Я не была уверена, что мы все еще говорим о коттедже, но слова звучали правдоподобно.

— Надеюсь, — прошептал он. Линкольн провел ртом по моей шее, оставляя нежные дразнящие поцелуи на коже.

Тихий стон вырвался из меня, когда его поцелуи разожгли мое желание. Я повернулась к нему лицом. Его крупная фигура возвышалась надо мной в тускло освещенном коттедже, и я могла видеть, что его темные брови все еще были нахмурены. Его плечи тяжело опустились. Линкольн прижался своим лбом к моему.

— Моё второе любимое место коттеджа — это ванна, — сказала я. — Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы расслабиться.

— Хммм, правда? — спросил он низким голосом.

— Давай разведем костер, может быть, выпьем немного вина и искупаемся. Что ты об этом думаешь?

Линкольн крепче обнял меня за талию, глубоко дыша.

Я поднесла руку к его лицу, вглядываясь в его глаза. Провела большим пальцем по складке его брови и поцеловала в щеку, прежде чем направиться в ванную.

Когда вода была настолько горячей, насколько возможно выдержать, я добавила английскую соль, которую использовала, чтобы снять боль в мышцах, и немного пены для ванны, которую купила ранее в городе. Тем временем Линкольн впускал Бада обратно в коттедж.

Я выскользнула из одежды, отчаянно жалея, что не переоделась в сексуальное белье, которое купила. Пока я натягивала рубашку через голову, в ванную вошел Линкольн с бутылкой «Шираз» и двумя пластиковыми стаканчиками. Его голодные глаза блуждали по моему телу. Пристальный взгляд должен был заставить меня чувствовать себя неловко, но я ощущала себя красивой и желанной.

Не отводя от меня глаз, Линкольн поставил вино и расстегнул штаны. Он позволил им соскользнуть на пол. От наблюдения интимного шоу раздевания у меня между лопаток стекала капля тепла.

Его широкие ладони скользнули по твердым краям пресса, когда он просунул их под пояс своих черных трусов-боксеров. Его толстый член вырвался на свободу, и мне понадобилось всё моё мужество, чтобы не сломаться прямо здесь и не умолять о нем.

Набравшись смелости, я подошла к нему и положила руку ему на грудь. Покружив вокруг него и взглянув на его великолепное мускулистое тело, я спросила:

— Большая ложка или маленькая (прим. фраза используется для обозначения положения двух людей, прижавшихся друг к другу)?

Он повернул голову набок и вопросительно посмотрел на меня.

— Эм… я не думаю, что когда-либо был столовым прибором, — застонал он, когда моя рука скользнула по его твердому члену, но не дала желаемого давления.

Очевидно, этого мужчину никогда не обнимали, и это было издевательством.

— Хорошо, большой парень, залазь. Ты будешь маленькой