Не-я. Магическая академия. Начало (СИ) - Девлин Денира

Единственный минус как раз был связан с этим. Эрвин никогда не влюблялся, и на то что это когда-нибудь произойдет, не поставил бы даже самый рисковый спорщик. Эрвин был бабником, причем в худшей ипостаси.

Есть бабники, которые быстро влюбляются, но тут же быстро остывают. Но они хотя бы дарят своей возлюбленной воспоминания из ярких моментов своей короткой пламенной любви, согревая сердца на изломе лет. Эрвин же был потребителем, он только брал, не давая взамен никакой эмоциональной составляющей. Да, он был хорошим и умелым любовником по отзывам, что неудивительно при его обширном опыте. Но он не запоминал ни лиц ни имен своих многочисленных любовниц и не спал ни с кем больше месяца.

Самый частый посетитель борделей города из академии, конкуренцию ему мог бы составить только ненасытный в своих желаниях Фаргус. Рабыни Эрвина давно уже были неинтересны ему как любовницы, и секс между ним и ими был, если только по их инициативе и не так часто как хотелось бы влюбленным дурочкам, которые тоже находились среди числа особ нашего пола.

— Любовь зла, полюбишь и сосульку Эрвина, — подвела я грустный итог того, что услышала об этом носатом блондине.

Глава 58

Обсуждение перешло к Рину. Он был противоположностью Эрвина — шут, пошляк и фигляр. За это его и любили, прощали все выходки, на которые он фонтанировал. Рядом с ним всегда было весело, он мог устроить праздник из ничего, поднимал настроение там, где царило уныние, и разряжал накаленную атмосферу удачной шуткой. Он был умен, хитер, скользок и беспринципен.

Фокси должен был стать его отцом, по моему мнению, а не Эрвина.

С его гарумом была ситуация противоположная Эрвину. Попасть туда было несложно для тех, кто хочет пройти школу физической любви и всех извращений, на которые не скупится фантазия Рина. Вначале, как говорят, он был привередлив к отбору, но пресытившись, его уже больше волновало количество, а не качество.

Причем в отличие от того же Эрвина в гарум он завлекал сладкими речами и обещаниями исполнения всех желаний, на которые не скупился. Но об обещаниях быстро забывал, с девочками любил поругаться и даже подраться, в гаруме постоянно бушевали страсти, а на выходе всегда случались громкие скандалы, которые развлекали всю академию.

При этом Рин обладал слащавой внешностью, обаянием плута и улыбкой, на которую нельзя было не ответить. Как маг он был один самых сильных. А чувство юмора вкупе со сладкими речами манили девушек как мед шмулек, от того его гарум никогда не имел свободного места.

— Рин нам не подходит, — подвела итог. — Кому захочется быть одной из игрушек для утех?

— Но он больше всех для тебя сделал, — обиделась за него Донна.

— Согласна, Донна. Мы не переносим его в список плохих парней. Если бы можно было с ним дружить, я бы и слова не сказала. Но как защитник? Вернее, хозяин? Разве кто-то хочет такой участи для себя?

Все покачали головой.

— Вот Морай, пусть с него пример берут. Есть невеста — нет гарума.

— Там все не так просто, — скривилась Донна.

Морай, во всем копия Антуаша, только чуть уступающая ему по всем показателям — если бы Антуаша не было, то все лавры Антуаша достались бы Мораю. Но Антуаш был, и Мораю все время приходилось быть в его тени. Морай с детства помолвлен на Уржине, которая училась в одном с ним потоке. Девушка была лучшей партией Мораю, чем он ей, имела несносный характер как все магини — аристократки и потому вытирала о него ноги.

— Он любит ее, а она упивается властью над ним, — грустно сказала Солька.

— Играет как с щенком, то подтягивая к себе поводок, то пиная ногой от себя, чтобы не надоедал, — грубее выразилась Донна.

— При этом требует сохранять себе верность, хотя отношений у них не было, — многозначительно обвела всех взглядом Сапфира. — Ведь высшие аристократки должны сохранить невинность до брака.

В новой аристократии эти правила тоже действовали, но на распутство молодых магов обоих полов смотрели сквозь пальцы. Главное чтобы они в итоге подчинились главе рода и обручились с тем, кем скажут. А что было до брака, остается в прошлом. Нет, оно может остаться и в настоящем и будущем, но никакие отношения в юности, любовь и привязанности не должны были повлиять на династический брак.

Уржине повезло, будущий муж ее любил и выполнял все капризы. Только она так не считала, а все делала словно для того чтобы убить хорошее и светлое чувство, которое испытывал к ней Морай. И ее поведение давало плоды.

Если, говорят, на первом цикле Морай был слепо влюблен в Уржину и пытался во всем угодить, то к концу второго цикла он пытался ослабить поводок и показывать зубки. А в начале третьего и вовсе делать попытки игнорировать капризы Уржины, что той категорически не нравилось. И, тем не менее, они были парой, и рабынь Морай не заводил.

— Если Эрвин такой любитель борделей, нет сомнений, что Морай с ним посещал жриц любви, — заметила приземленная Донна.

— Думаешь? — пискнула Леся, которая прилегла после первой же чашки, и то уходила в сон, то просыпалась и иногда что-то вставляла в разговор.

— А что в этом тебе видится необычным? — возвысила голос Донна. — Странно было бы, если бы не посещал, а хранил верность одной.

Мы согласно качнули головами. Да, верность у магов не в чести.

— А тяготится ли Морай ролью тенью Антуаша? — поинтересовалась я. — Не ненавидит ли он его втайне за это?

Однозначного ответа на мой первый вопрос не было. На второй, Сапфирка, подумав, сказала, что это было бы возможно, если бы не искренняя симпатия и поддержка Морая Антуашем. Он относился к нему как к младшему брату, с нежностью и снисходительностью старшего и сильного, но при этом защищал его и его интересы круче дембернара, не давая никому в обиду и не терпя насмешек в сторону Морая.

Обсудив парней, мы перешли к обсуждению положения моих соседок. Я задалась вопросом, как им удалось остаться «бесхозными»? Донна сказала, что за три цикла никто не захотел стать ее хозяином, либо были те, на кого бы она и не взглянула. А сама она никому себя в качестве рабыни предлагать не будет.

Солька сказала примерно тоже самое, из поступивших предложений не было ни одного стоящего, и она пока решила не торопиться с ответом и присмотреться. Вирка и Малка сказали, что от защитника бы не отказались, это неразумно, но спать им ни с кем не хочется. Впрочем, им пока еще никто ничего и не предлагал. Вирка согласилась бы за помощь в учебе, Малка за услуги прислуги.

— Я поэтому к Эрвину так хочу-у, — протянула она пьяно и горько. — Он сильный, его все боятся. И с рабынями не спит, а служанкой я быть готова-а-а-а, — захлюпала она носом.

— Почему не поговоришь с ним? — спросила я. — Может, его бы это устроило. Его рабынь, если ты на постель не претендуешь, тоже.

— Я бою-ю-юсь. И вдруг он подумает, что я себя ему предлагаю. Все равно страшно. А если передумает и потребует постель?

— Ну не такой уж он и страшный, — проворчала я для порядка.

— Да, а кто-то не так давно утверждал обратное, — подмигнула Сапфирка.

— Неправда! Я сказала, что он носатый. Это не означает, что я не признаю, что он вполне привлекателен.

— Чуть-чуть, да? — опять съехидничала Сапа.

— На что ты намекаешь? По-своему привлекателен. Но не в моем вкусе, — ответила я.

— А кто в твоем вкусе?

— А почему мы на меня перешли? Ты мне еще не рассказала свою историю с хозяевами. И Леся.

У Леси было тоже, что и у подруг. Никому не приглянулась. А если кому и приглянулась, то и даром таких не надобноть.

— А Сапфирка у нас единственная, кто попросилась сама, — с легкой ехидцей сдала Сапу Донна.

— К кому? — мне стало любопытно.

— Ты его видела, — но я уже сама догадалась, какое имя она назовет. — Зирх Длоркан. И он мне отказал.

— Он дурак, ты ведь знаешь? — строго спросила я повесившую нос от неприятного воспоминания Сапфирку. — Профукал самый счастливый шанс в своей жизни.