Сладкий плен его объятий - Александра Хоукинз

Девона была рада выйти на свежий воздух. В помещении было так жарко от большого количества собравшихся гостей, что у нее начала кружиться голова. Девона споткнулась, когда кто-то толкнул ее сзади. Она почувствовала, как что-то оцарапало ее оголенную спину. Женщина коснулась царапины рукой и увидела на пальцах капли крови.

– О, простите меня, пожалуйста, моя дорогая! – невнятно произнесла сзади какая-то дама. – Я, должно быть, уколола вас булавкой.

– И вас, и своего супруга, – саркастически заметил ее пьяный спутник.

Девона не обратила на них внимания. Сейчас все ее силы уходили на то, чтобы добраться до мужа. «Эта жара невыносима», – подумала Девона, поднося руку в перчатке к виску. Она промокнет насквозь, пока найдет дверь, ведущую в сад.

Девона продвигалась от одного человека к другому, цепляясь то за руку, то за плечо, как за живые поручни, на пути к Типтону. У нее еще оставалась надежда на то, что она дойдет до сада, не опозорившись перед всеми этими людьми. Вдруг стены сомкнулись над ней, и Девона в ужасе закричала. Последний рывок – и она вышла в распахнутую дверь.

В саду горели факелы. Их пламя было уродливо длинным, а дымные хвосты извивались, стараясь хлестнуть ее. Девона бросилась в сторону, чтобы не сгореть заживо.

– Рейн! – крикнула она, убегая в тень.

Она бежала все дальше, пока не налетела на кирпичную стену сада. Закрыв глаза, чтобы не видеть страшных призраков, Девона двинулась вдоль стены, ощупывая ее руками. Где-то должна быть калитка. Это путь к спасению.

Кирпичи закончились. В руках у Девоны было прохладное железо. Она начала трясти калитку, но та была заперта. Девона оказалась в ловушке, как в свое время Доран. Женщина пришла в отчаяние и упала на колени. Она сидела, свернувшись калачиком, и, уткнувшись лицом в юбку, рыдала, как дитя, когда Типтон нашел ее.

– Какой-то ублюдок дал ей наркотик, – объявил Рейн расстроенным Бидгрейнам.

Погруженная в свои кошмары, Девона даже не поняла, что человек, которого она зовет, несет ее на руках, и бешено отбивалась от Рейна. Скрыть ничего не удалось – было слишком много свидетелей. Девоне было не до гостей, стоявших вокруг, когда она спасалась от своих невидимых демонов. У Рейна руки сжимались в кулаки при одной мысли о том, сколько она выстрадала.

– Как моя девочка, Типтон? Этот припадок еще долго будет продолжаться? – спросил сэр Томас, опасаясь худшего.

Рейн закрыл глаза, размышляя.

– Думаю, действие наркотика прекратится через несколько часов.

В комнату вошла Уинни.

– У нее уже не такой беспокойный сон. У постели дежурит Медди. Она позовет нас, если Девона опять проснется.

Уинни села рядом с отцом и положила голову ему на плечо.

– Вы знаете, чем может быть вызвано такое состояние?

– Не знаю. Очень многие растения в определенной дозе и комбинации могут дать такой эффект.

– Кто-то добрался до нее. – Брок ударил кулаком по ладони. – Как мы могли это упустить? Я думал, что вы наняли людей, чтобы наблюдать за гостями, Типтон!

– Что? Один человек на пятьдесят гостей? Было слишком много приглашенных, черт бы их побрал!

Рейн винил в случившемся себя. И напоминание Брока было для него, как нож в сердце.

– Ей нужно было обеспечить безопасность! – бушевал Брок.

– Скажите об этом своей сестре Айрин. Ей следовало проявить бо́льшую разборчивость, рассылая приглашения, – бросил в ответ Рейн.

Сэр Томас поднял руку.

– От вашей грызни моей девочке легче не станет. Что случилось, то случилось. Скажите, Типтон, каким образом, по-вашему, она была отравлена? Съела что-то не то?

– Это было первое, о чем я подумал, – откликнулся Рейн, охотно меняя тему, – ему надоела перепалка с шурином. – Но я был рядом, когда Девона ужинала. Она ела то же самое, что и другие дамы. Если бы в еде или напитках был наркотик, то он достался бы всем. – Он потер затылок. – Нет, думаю, наш злоумышленник действовал не так грубо. На плече у Девоны появилась царапина длиной в три дюйма.

Сэр Томас поднял брови.

– Например, от пуговицы или от края веера?

– А может, от кольца? – предположил Брок.

– Это мог быть любой из названных предметов или что-нибудь такое, что нам и в голову не придет, – ответил устало Рейн. На нем явно сказывалось пережитое за этот вечер. – Вокруг Девоны было слишком много людей. Это моя вина.

– Тогда это и наша вина, – заявила Уинни. – Ведь это мы настаивали на том, чтобы дать бал.

– Если бы я знал, что замышляется покушение на Девону, я отказался бы от предложения Айрин.

Брок сердито уставился на Рейна.

– Тогда почему же ты принял его? Черт тебя побери, ты всячески поощрял эту глупышку, мою сестру!

– Потому, – резко ответил Рейн, – что я считал объектом предполагаемого покушения себя.

Девона медленно выплывала из забытья. Ей казалось, что какая-то огромная тяжесть давит на нее, погружая в черные бездонные глубины. Вдруг тяжесть исчезла, и Девона начала пробиваться сквозь мутную пелену ускользающих теней к яркому рассвету сознания. Она открыла глаза и увидела, что лежит в постели. Женщина стала разглядывать кружева на рукавах своей ночной сорочки, как будто никогда их не видела.

– Слава богу, вы проснулись, мэм! – воскликнула горничная, стоявшая перед ней с подносом в руках. – Я должна была разбудить вас и покормить бульоном.

Девона откашлялась и почувствовала сухость во рту.

– Есть я не хочу. Вот чаю я бы выпила.

– Сию минуту, мэм. – Служанка поставила поднос на стоявший рядом столик. – Все будут счастливы, когда узнают, что вы пришли в себя.

Девона все еще была как в тумане. Она спокойно наблюдала за тем, как горничная наливает ей чай.

– Разве я была больна? – Девона взяла из рук горничной чашку и сделала несколько осторожных глотков.

Служанка взглянула на нее с жалостью.

– Я позову хозяина. Он вас успокоит.

Через несколько минут в комнату влетел Типтон. Девона никогда не видела его в таком состоянии. Одежда на нем была измята, а сам он выглядел так, будто не брился несколько дней.

– Ну и вид! Либо ты уволил своего камердинера, либо он ушел в запой.

– Ни то ни другое, миледи.

Увидев, что ее чашка пуста, Рейн снова налил ей чаю. Сидя рядом с Девоной, он не сводил с нее глаз. Так голодный смотрит на еду, которой его лишили.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего не понимаю. Что происходит, Типтон? Я больна?

– Ты можешь вспомнить о том, что произошло?

– Сейчас подумаю.

Девона попыталась сосредоточиться. Вдруг ей в голову пришла мысль, от которой она широко открыла глаза.

– Только не говори мне, что я потеряла сознание в этом столпотворении. Как неловко! Надо полагать, ты переусердствовал и немедленно отвез меня домой. Я права?

– Отчасти. – Рейн приложил пальцы к ее шее, проверяя пульс. – Ты помнишь, что тебе стало плохо?

Девона нахмурилась.

– Наверное, да. Кажется, я сказала Озу, что мне жарко.

– Озу Локвуду?

– Да. Ты же знаешь, он мой друг. – Она прищурилась. – Почему ты на меня так смотришь?

– В тот вечер кто-то дал тебе наркотик. Когда мы с Броком выносили тебя из дома, ты вопила, как безумная.

От смутных воспоминаний Девона почувствовала ужасную неловкость.

– Этого я совсем не помню.

Она попыталась восстановить в памяти хоть что-нибудь. От страха у нее по спине пробежал озноб.

– Ты сказал «в тот вечер». Как долго я находилась в состоянии безумия?

– Это было не безумие. – Рейн нежно поцеловал ее в губы. – Ты просто лишилась чувств. Через три часа после возвращения домой. С тех пор прошло два дня, Девона.

Она молча обдумывала его слова. Прошло два дня, и она забыла все, что происходило в тот вечер.

– Как это случилось?

– У тебя на спине остался след. Мы полагаем, что кто-то подошел к тебе сзади и оцарапал тебя чем-то, смоченным в растворе наркотика. Не знаю, какого, но, по-видимому, очень сильного.

Девона отвела глаза, пытаясь собрать вместе обрывки воспоминаний, как детали головоломки. Вокруг нее слышался смех. Какая-то женщина… И что-то еще… Что-то острое. Кусочек за кусочком двигался, и наконец они сложились в идеальную картину.

– Булавка! – громко сказала Девона. – Меня толкнула какая-то женщина. Она извинилась за то, что оцарапала меня булавкой.

С Типтона моментально слетела усталость. Он затрепетал от возбуждения.

– Кто это был? Ты узнаешь ее, если снова увидишь?

– Я… – Девона покачала головой. – Я не помню, как она выглядела, Рейн. Я чувствую себя так, будто смотрю через трубу. Все находится на отдаленном расстоянии, припоминаются только отдельные детали. Прости, что больше ничем не смогла тебе помочь.

Он взял у нее чашку и поставил на стол.

– Ты не должна извиняться за мое безответственное поведение, любимая.

Его черты заострились от недовольства самим собой.

– Твои родные отнеслись ко мне с большим сочувствием, хотя по моему недосмотру тебя чуть не убили. Даже Брок не высказал ни единого упрека.