'Русская Ганза'. Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы. - Марина Борисовна Бессуднова

breff senden, so willen se hir dar eynen en teghen geven, den noruwerden bosegelen sal. Isset dat de ere mögen nicht eynen velyghen wech hebben to lande und to watere lick den unsen, dat se dan to beyden syden to hus bliven, so lange dat et anders ghemaket werde. Hir boven latet numende hervaren, er wy van hir syn. Hir ramet gy dat beste ynne, bet dan wy ju scryven kunnen. Hir mede syt gode bevollen to ewigen tyden. Gebedet over uns, wes wy gudes vormogen. Ghescr(even) des mydwekens vor asschedage in Nouwerden anno xxxix.

Olderlude und wysesten nu to der tiit to Nouwerden.

55

Купцы с Немецкого подворья извещают городской совет Ревеля о некоем Хуге, который занял у русских деньги и уехал, не расплатившись, и Корде Штипеле, задолжавшего одному новгородцу и в уплату долга предложившему кредитору арбалет; подобные действия осложняют отношения с русскими; просят новгородцев не вменять им в обязанность оплату чужих долгов.

9 сентября 1439 года.

Опубл.: LEKUB 1. Bd. 9. № 498. S. 354.

Почтенным господам, бургомистрам и совету города Ревеля, следует это письмо.

[Примите] наш дружеский привет с добрыми пожеланиями. Почтенные, любезные господа, да узнает ваша любезность, что здесь побывали и ездили взад-вперед люди, из-за которых купцы боятся оказаться в большой беде. Такое случилось здесь с Хуге: русские предъявили ему иск по поводу задолженности и забрали его с подворья. Коль скоро немецкие купцы изыскали средство, чтобы взять его на поруки и к тому же оплатили некоторые [его] долги, он не был исключен, как поступают с такими персонами. Далее: поскольку он все еще довольно много должен русским, они постоянно о нем спрашивали, пока не узнали, что он уехал отсюда. Они так желали его заполучить, что хотели даже послать за ним вдогонку, но мы не знаем, сделали они это или нет. Затем был здесь один человек по имени Корд Штапель, который провел здесь всю зиму в задержании вместе с немецкими купцами. Коль скоро купцы не могли разобрать дело на общем собрании и на подворье, русские смогли забрать его к себе; и купцы обвиняют его в том, что все произошло из-за него. Так вот, когда немецким купцам было позволено свободно уехать и большая их часть уехала отсюда, на балке на Готском дворе остался висеть арбалет. Этот арбалет взяли и передали на нужды святого Петра. А случилось так, что Хуге пришел и потребовал арбалет; когда же его спросили, зачем ему арбалет, он ответил, что Корд Штипель обещал его какому-то русскому, а ему доверил его тому передать. И поскольку купцы не позволили ему это исполнить, русский сказал, что тот [Штипель] все еще должен ему деньги и он очень хочет их получить. А потому, почтенные, любезные господа, мы просим вас оказать милость и подумать над тем, чтобы подобные люди сюда не прибывали, поскольку купцы боятся из-за них оказаться в большой беде; коли случится, что русские заберут их [подобных людей] с подворий и поместят в тюрьму, пусть они потом купцов не принуждают их выкупать, но ежели купцам самим захочется их выкупить, пусть им это разрешат. В связи с этим мы просим вас оказать милость и сделать так, чтобы в подобном не было нужды. Эти вышеназванные пункты нам не стоило оглашать на общем собрании или на подворье, поскольку мы опасаемся того, что в случае его оглашения на собрании или подворье, об этом прознают русские; мы опасаемся также, что и вышеназванные персоны узнают о том, что должны будут снова предаться русским. Свидетелями тому были двадцать самых старших приказчиков, которые здесь тогда были. С тем да пребудет воля всемогущего Господа на все времена. Писано в Новгороде в году (14)39 в пятницу после Рождества Девы Марии.

Предстоятели, ныне пребывающие в Новгороде.

An de ersamen heren borgemester unde raet der stat Revel sal desse breff.

Unsen vruntliken grote, wat wy gudes vormogen. Ersamen leven heren, juwer leve to wetende, dat hir lude sint gewest unn varen hir aff unn to, des sik de kopman bevruchtende is in groten schaden to körnende. Des gevelt sik hir myt Hughen, dat emme de Russen hir an grepen umme schult unn hadden ene van den hoven. Aldus so vant de dusche kopman en myddel dar inné, dat he uppe de hant quam, unde sik de kopman darto gegeven hevet itlike schulde to betalende, so vere also he dar nicht ut genomen ene wert, also van des vorscreven personen weghen. Vortmer so is he hir noch den russen vuste schuldich unn se vraghen vaste na erne, men se ene wustens nicht, dat he van hir was. Ok so hebben se willen, dat se erne willen na jagen; des ene wete wy nicht, ofte se et don ofte nicht. Vortmer so was hir en, de heit sik Cort Stipel, de was hir den wynter over myt den duschen kopman in der besettinghe. Aldus so künde de kopman nicht gehandelen in steven unn ok in stande, de russen ene kregent to weten; dar beschuldegen de kopman ene mede, dat et van erne ut queme. Vortmer also de dudesche kopman vry wart ut to varen unn meyste part en weghe was van hir, do bleff dar en armborste hangen up der Goeten hove up dem swale. Dit armborste wart genomen unn wart gebracht in sunte Peters were. Also gevelt sik, dat Hughe quam unn esschede dat armborste; so wart he gevraget, wo et umme dat armborste were; aldus antworde he unde sede, Kort Stipel hedde et enem russen gegeven unn he hedde et gelovet dem russen to antwordende. Aldus so wolde es eme de kopman nicht volgen laten; ok secht de russe, he sy eme ok noch gelt schuldich unn dat hadde he gerne, konde he et kryghen. Wor umme dat wy juw bydden, ersamen leven heren, dat gy wol don unn sin dar vor, dat so danne lude hir nicht ene körnen, wente de kopman bevruchtet sik so danner lude in groten schaden to körnende; wert sake dat sy de russen van den hoven kregen unn dat se se kregen in de heychte, dat se de kopman dan nicht wedder ene kreghe, se mosten se ut kopen. Ofte et deme kopman dar to komen wolde ut