Воронята - Мэгги Стивотер

— Спасибо, — ответила она. Потом, быстро, пока не потеряла смелость спросила: — Почему ты попросил мой номер?

Адам продолжал идти, но не отвёл взгляд. Он казался застенчивым до этого.

— Почему бы нет?

— Не пойми меня неправильно, — ответила Блу. Ее щеки порозовели, но она уже начала разговор и отступать было некуда. — Потому что я знаю, ты подумаешь, что мне это не понравилось, а это не так.

— Хорошо.

— Потому что я не красотка. Не в том смысле, чтобы я могла понравится парню из Аглионбая.

— Я учусь в Аглионбае, — напомнил Адам.

Казалось Адам посещал Аглионбай, несколько на другой манер, в отличие от остальных парней, которые тоже там учились.

— Я думаю, что ты красивая, — сказал он.

Когда он это сказал, она впервые за этот день услышала его Генриеттовский акцент: удлиненные гласные, как будто бы довольно мило рифмующиеся с «злобливая». На соседнем дереве птица красный кардинал заливалась трелью. Адам шаркал кроссовками по тротуару. Блу раздумывала над его словами, и потом раздумывала над ними еще немного.

— Как же! — наконец, выдала она. Она чувствовала себя как тогда, когда в первый раз прочитала карточку в цветах. Странно незавершенной. Как будто его слова туго скрутили некую нить между ними, и она чувствовала, что так или иначе ей нужно ослабить напряжение. — Но спасибо. Думаю, ты тоже милый.

Он удивленно засмеялся.

— У меня есть другой вопрос, — сказала Блу. — Ты помнишь последнее, что сказала моя мама Гэнси?

Его печально лицо ясно говорило, что он помнил.

— Правильно, — Блу глубоко вдохнула. — Она сказала, что не станет помогать. Но этого я не говорила.

После того как он позвонил, она поспешно нацарапала простенькую карту к той безымянной церкви, где она сидела с Нив в канун Дня Святого Марка. На карте было всего несколько параллельных линий, чтобы указать на главную дорогу, несколько названий пересекающихся улиц, и, наконец, помеченная квадратом сама ЦЕРКОВЬ.

Она протянула Адаму эту карту, невыразительную на мятом тетрадном листе. Затем достала из сумки журнал Гэнси и отдала ему.

Адам остановился. Блу ждала в нескольких футах от него, пока он, нахмурившись, смотрел на вещи в своих руках. Он держал журнал очень осторожно, будто тот очень важен для него или для кого-то, кто важен ему. Ей отчаянно захотелось, чтобы он доверял ей, уважал ее, и по выражению его лица она поняла, что у нее не так много времени, чтобы этого добиться.

— Гэнси забыл ее в Нино, — выпалила она. — Книгу. Я знаю, надо было отдать ее после сеанса, но мама… ну, ты ее видел. Она не… она не всегда такая. Я не знала, что и думать. Но дело вот в чем. Я хочу участвовать в том, что вы делаете. И если действительно происходит что-то сверхъестественное, я хочу это увидеть. Вот и все.

Адам только спросил:

— Почему?

С ним больше не было вариантов — только правда, сказанная так просто, как это только возможно. Она не верила, что ему понравится что-то кроме правды.

— Я единственный человек в семье, у кого нет экстрасенсорных способностей. Ты слышал, что сказала мама; я просто облегчаю работу экстрасенсам. Если магия существует, я хочу ее увидеть. Хотя бы раз.

— Ты такая же, как Гэнси, — сказал Адам, но это прозвучало так, будто он совсем не думал, что это плохо. — Ему больше ничего не нужно, кроме как знать, что она есть.

Он покрутил тетрадный лист. На Блу накатила волна облегчения; она не понимала, как неподвижен он был до тех пор, пока он снова не начал двигаться, теперь ей казалось, что напряжение больше не висит в воздухе.

— Это путь к дороге мертве… к энергетической линии, — пояснила она, показывая на набросок карты. — Церковь стоит на энергетической линии.

— Уверенна?

Блу послала ему испепеляющий взгляд.

— Слушай, либо ты мне веришь, либо нет. Ты сам взял меня с собой. «Исследовать»!

Лицо Адама оттаяло до усмешки, что настолько несвойственное ему, что чертам лица пришлось полностью измениться, чтобы она получилась.

— Значит, ты ничего не делаешь по-тихому, да?

То, как он сказал это, дало ей понять, что он впечатлен ей так же, как те мужчины были обычно впечатлены Орлой. Блу это нравилось, тем более ей не нужно было делать ничего, кроме как быть самой собой, чтобы заслужить это.

— Ничего стоящего.

— Ну, — произнес он, — думаю, ты обнаружишь, что я довольно многое делаю по-тихому. Если смиришься с этим, то мне кажется, все будет в порядке.

Оказалось, что она каждый день проходила или проезжала на велосипеде мимо дома Гэнси по дороге в школу или Нино. По пути к массивному складу она увидела ярко-оранжевый отблеск Камаро на заросшей парковке и, на расстоянии каких-то сотни ярдов, блестящий темно-синий вертолет.

Сначала она не поверила в россказни про вертолет. Не так, чтобы быть готовой увидеть настоящий, взаправдашний, в натуральную величину вертолет, стоящий на земле, выглядящий нормальным, словно это какой-то обыкновенный внедорожник.

Блу резко остановилась и выдохнула:

— Ого!

— А то, — сказал Адам.

И вновь здесь был Гэнси, и вновь Блу была потрясена, сопоставляя его образ в качестве духа и его реального, позади вертолета.

— Наконец-то! — закричал он, бегом направляясь в их сторону.

Он был все еще обут в эти идиотские топсайдеры, которые она заметила на сеансе, в этот раз к ним прилагались шорты до колен и желтая футболка поло, что заставляло его выглядеть так, будто он готов к любым неприятностям, если это было не серьезнее, чем падение с яхты. В руках он держал упаковку органического апельсинового сока.

Он указал своим беспестицидным соком на Блу.

— Ты идёшь с нами?

Как и на сеансе, Блу от одного его присутствия почувствовала себя ничтожной, маленькой и глупой. Стараясь не растягивать по-генриетски гласные, она ответила:

— Имеешь в виду, идти в вертолет, который вот так просто находится в твоем полном распоряжении?

Гэнси забросил себе за лоснящиеся, покрытые хлопком, плечи отполированный кожаный рюкзак. Его улыбка была доброй и дружественной, будто ее мать не отказывала ему недавно в помощи, да еще так, что это граничило с грубостью.

— Ты говоришь так, будто это плохо.

За ним зарычал вертолет, оживая. Адам протянул журнал Гэнси, который выглядел удивленным. Одного намека на потерю его самообладания хватило Блу, чтобы еще раз убедиться, что это часть его маски «Президентский Мобильник».

— Где он был? — крикнул Гэнси.

Ему пришлось кричать. Теперь, когда вертолет был запущен, лопасти вертолета издавали не рев, а скорее свист. Воздух бил Блу по ушам, больше ощущением, чем звуком.