Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939 - Яков Яковлевич Алексейчик

отмечал корреспондент уже «Kuriera Warszawskiеgo». Его удивило другое. Он ничуть не сомневается, что «можно обычными полицейским средствами» выяснить, за счет чего возникшая в Польше нацистская партия существует, а заодно и «уточнить, сколько криминального элемента» находится в сферах многочисленных организаций «польского национального социализма», который на данной территории уже отыгрывает «довольно значительную роль». Сделав это, вполне «возможно, даже нужно, положить конец нездоровой атмосфере, которая создается в Верхней Силезии и которая стремится проникнуть на другие территории Польши». Но ничего такого не происходит.

Судя по тональности материала, у сотрудника газеты «Kurjer Warszawcki» отношение к нацизму — сугубо отрицательное, а поскольку его материал, подготовленный к печати, конечно же, раньше, чем была подписана польско-германская декларация, все-таки появился на страницах издания, то получается, что его мнение разделяло и руководство редакции, посему страница не была переверстана после столь громко звучащих сообщений из Берлина. В то же время из публикаций хотя бы этих двух изданий неизбежно следовало, что нацизм немецкого толка давал о себе знать и в Польше. Тем не менее, соглашение с Германией столь сильно всколыхнуло поляков, что пресса Речи Посполитой стала внимательно прислушиваться к каждому голосу, вздоху и даже шороху, последовавшими на сей счет в Европе и за ее пределами. Они же звучали все чаще, становились все более определенными, о чем и эта газета сообщала под набранной, как правило, весьма крупным шрифтом рубрикой «Эхо польско-германского договора».

В очередном своем утреннем выпуске «Kurjer Warszawcki» на первой своей странице сообщил, что уже 28 января 1934 года одна из самых популярных британских газет «The Observer (Обсервер)» посвятила новому соглашению в польско-германских отношениях заглавную статью, в которой констатировала, что подписанный в Берлине акт «означает фундаментальные изменения в европейской ситуации». Но было в той статье и откровенное удивление. Как-никак, Польша, с которой Германия вдруг достигла согласия, будучи новым государством, возникшим после Первой мировой войны, все-таки «представляет древний и гордый народ» и не отличается знаком сговорчивости. Она «не поддается внешнему давлению, ни менторству, даже если то последнее очень доброжелательно» по отношению к ней. Кроме того, Польша «с точки зрения своей силы мало уступает большим странам». И все же Речь Посполитая сделала такой шаг, поскольку германский лидер пообещал ей, что не станет добиваться «рекультивации силезской границы», а это «чрезвычайная и почетная уступка, данная гитлеровским правительством».

Точности ради, отметим, что обещание не настаивать на изменении границы в тексте декларации все-таки зафиксировано не было, и это стало главной претензией к ней со стороны политических противников маршала Пилсудского. Британское издание однозначно заключило, что от состоявшегося подписания «польза для Германии… неоценима». Оно даже назвало самую главную для Рейха корысть, отметив, что теперь «свободный от наихудшей опасности пребывания меж двух огней, Третий рейх может спокойно выстраивать свою мощь». Говоря другими словами, проклинаемые немецкими генералами военные тиски, сторонами которых были французская и польская армии, переставали существовать. Вдобавок, Польша отныне тоже «игнорирует Лигу Наций», одновременно она «отворачивается от Австрии». Действительно, через четыре года после такого «отворота» состоится аншлюс, в результате которого Австрия будет поглощена гитлеровским Рейхом. Военный историк Ян Цялович потом скажет, что сама идея аншлюса Австрии немецким политикам была подсказана Юзефом Пилсудским, предполагавшим и на этой основе польские выгоды, которые ожидались в качестве специальной благодарности от фюрера. Такой благодарностью, питал надежду польский маршал, могла стать передача в собственность Речи Посполитой всей Восточной Пруссии, чего польская делегация добивалась еще в ходе переговоров в Версале в 1919 году, утверждая, что «данцигский коридор» для Польши «не имеет значения, если в дополнение к нему Польша не получит также Вост. Пруссию». Без нее, утверждала она, «создается источник непрерывной борьбы между Польшей и Германией». Роман Дмовский, заявлявший такое в Версале, в своих требованиях «получил полную поддержку» французского премьера Клемансо, однако подобные планы «встретили энергичное противодействие со стороны Англии, в лице Ллойд-Джорджа». Впоследствии в своих мемуарах Роман Дмовский прямо сказал, что «не будь Ллойд-Джорджа, то наши западные границы были бы другими». Глава британского правительства имел свой взгляд на искусство политики, согласно которому не должна была стать изрядно сильной Польша, союзная Франции, с которой Англия много столетий соперничала в своих усилиях как можно сильнее влиять на ситуацию в Европе, поскольку это усилило бы голос Парижа в Европе, а не Лондона.

В тот же день другой корреспондент «Kurjera…», аккредитованный уже в Париже, продиктовал по телефону в редакцию, что «в сегодняшней французской прессе заслуживают внимания 3 публикации, посвященные польско-германскому пакту о ненападении, а именно: в «Echo de Paris», «L’Ocure», а также в «Journal» (так в тексте. — Я.А.)». В них опять же «знаменательным является то, что в этих статьях авторы усматривают главным образом пользу, вытекающую для Германии, совершенно замалчивая выгоды Польши». В частности, «L’Ocure» отмечает, между прочим, что, благодаря соглашению с Польшей, Гитлеру удалось забросить еще один камень в женевские институции и сообщить Европе, что в организации мира можно смело обходиться без Лиги Наций, которая является угловым камнем внешней политики Франции». Этот ежедневник зафиксировал и наметившийся «отказ Польши от интересов в делах австрийских». Но поскольку те самые интересы «еще вчера министр Поль Бонкур выдвигал во главу текущих французских забот», сказанное означало, что Речь Посполитая отворачивалась и от Франции. В «Echo de Paris» тоже было обращено внимание на «появление равнодушия Польши к австрийской проблеме, которая в наивысшей степени интересует Малую Антанту, особенно Чехословакию». В свою очередь «Le Journal» отметил, что подписание польско-германской декларации стало «для Франции большой неожиданностью». Одновременно он задался весьма существенным для международных отношений вопросом: если эта декларация «запрещает применение силы в случае конфликта, но в таком случае что будет с пактом Лиги Наций, который предусматривает военную помощь в случае нападения и в особенности, что будет с франко-польским союзом, который также предусматривает взаимную военную помощь». По мнению этого французского издания, возникло «базовое и абсолютное противоречие между берлинским пактом и пактом женевским», кроме того, «оно распространяется еще и на дело разоружения», похоже, что над этим Польша «глубоко не задумывалась, подписывая договор 26 января».

Газета «Le Jour», сообщал также корреспондент «Kurjera…», опубликовала телеграмму из Праги, излагающую статью «Lidowych Nowin». Этот чехословацкий ежедневник сразу же выразил категоричный вывод: «Немецкий успех несомненен. Гитлер не только разорвал цепь, изолирующую Германию, но и сумел в подписанном договоре даже избежать намеков, касающихся арбитражных институций и иных органов, действующих по поручению Лиги Наций, которую берлинский договор демонстративно обходит вниманием. Это большое удовлетворение для Гитлера и показывает, что Польша