Джем - Фредерик Пол

 — Ладно. Видимо я уже не могу запереть тебя дома. Ол райт. Ты не сказала мне, что я должна сделать.

 — Попроси Харольда выпустить меня в программе новостей, сам знает, как это лучше сделать. Правительство против полета на планету. Оно урезает фонды, жалуется на возникающие проблемы. Я хочу, чтобы все знали, насколько важна для нас эта планета, я хочу рассказать народу все.— Она добавила из соображений стратегии.— Папа сначала поддерживал меня. Но теперь он переменил мнение и хочет, чтобы проект закрыли.

 — Значит, ты борешься против собственного отца?

 — Точно.

 Алисия Хоуз улыбнулась. Это могло повлиять на ее ш перешнего мужа. Она развела руками и пошла к телефону.

 — Я скажу Харольду, что тебе нужно, 

 Ана Димитрова сидела в большой комнате за круглым столом. На голове ее были наушники. Она сидела с закрытыми глазами, губы ее двигались, а голова покачивалась, стараясь уловить ритм песни шариста, записанной на пленку. Но это было трудно, так как на пленке был голос не только шариста, но и кринпита. Пленка была записана несколько недель назад, когда единственный оставшийся в живых кринпит разговаривал с Ширли, единственным оставшимся в живых шаристом лагеря Детрик.

 Имя шариста было не Ширли. Оно звучало примерно так: Моахри Балуй, что означало нежно-золотой носитель облаков. Скрипы и постукивания кринпита с трудом воспроизводили звуки шариста, но Ширли понимала его. Ана тоже хотела понять и прокручивала ленту снова и снова.

 — Майа хийи (эти существа не похожи на нас) хуу хайэй (они жестокие животные).

 Ответ Ширли: Ньюа малийи на хухаа (они убили мои песни).

 Ана сняла наушники и с удовольствием потерла глаза. Сегодня головная боль очень сильна. И эта ужасная комната! Двадцать наушников и двадцать магнитофонов перед двадцатью одинаковыми стульями с жесткими прямыми спинками. Так ужасно!

 Ана слишком устала, поэтому она выключила магнитофон повесила наушники на крюк и встала. Она хотела попрощаться со своими собратьями но проекту, которые пришли сюда вместе с нею, но оказалось, что все ушли. Она осталась одна.

 Было уже почти одиннадцать часов! А в шесть часов гонг поднимает ее с постели! Быстро идя по пустынной улице домой Ана вдруг изменила курс. Она решила выпить чего-нибудь с кофеином, чтобы подавить головную боль.

 Но когда она опустила доллар в машину и подставила стакан она вдруг поняла, что зря пришла сюда. Такой ужасный, раздирающий уши шум! Дюжина парочек бесновалась под музыку проигрывателя в одном углу. Компания людей восточного типа собралась в другом углу и пела под гитару, совершенно не обращая внимания на музыку проигрывателя. Но хуже всего был шум телевизионной ниши: возбужденные крики, смех. Что там они смотрят? Неужели их так забавляет рекламный ролик?

 — О, Нан, крикнула ее соседка по комнате. Ты пропустила все. Она была великолепна.

 — Кто? Что я пропустила? Кто великолепна?

 — Лейтенант-полковник Меннингер. Это действительно супер. Ты знаешь,— доверительно сказала женщина,— я всегда недолюбливала ее. На сегодня она была прекрасна. Она выступила в шестичасовой передаче новостей. Это было небольшое интервью, просто рассказ о Джеме. Я не знаю, как они вытащили ее на экран, но сделали они это не зря. Она прекрасно говорила, она сказала, что Джем дает надежду всем несчастным в мире. Она сказала, что там все ненависти будут забыты. Она сказала, что там, на чудной планете, каждый ребенок сможет выбрать себе идею и мораль, и у каждого будет пространство, чтобы жить так, как ему хочется, как он решил.

 Ана захлебнулась кока-колой.

 — Полковник Меннингер сказала это?

 — Да, да, Нан, и это было великолепно. Мы все тронуты. Даже люди, подобные Студу Свеггерту и Нгуену. Комментатор спросил ее, правда ли, что на Джем будут посланы войска. И полковник сказала: "Я сама солдат. В каждой стране есть солдаты, как я, и каждый из нас молит бога, чтобы ему пришлось воспользоваться своими знаниями и умением. Но на Джеме мы сможем сделать нечто полезное. Сделать для мира, а не для уничтожения. И позвольте нам лететь туда, чтобы сделать это..." Что? — переспросила женщина, так как Нан бормотала что-то по-болгарски.

 — Нет, нет, продолжай, пожалуйста,— сказала она.

 — Ладно. И только что повторили часть ее выступления. Комментатор сказал, что отклик общественного мнения был потрясающим: телеграммы, звонки. В студию, в Белый дом, в ООН.

 Ана забыла свою головную боль.

 — Может, я была несправедлива к полковнику Меннингер. Я потрясена.

 — Да, и я тоже. Но она заставила нас почувствовать, что мы здесь делаем великое дело. И все говорят об этом!

 Да, говорили все. Не только в этом кафе. Звонили сенатору Ленцу и требовали от него поддержки героям Джема. Телефон Года Меннингера зазвонил лишь один раз, и на другом конце провода был сам Президент Соединенных Штатов. Когда Год поверил трубку, лицо его был напряженным, но, расслабившись, он улыбнулся.

 — Милая,— сказал он в никуда.— Черт бы побрал твое черное сердце. Ты заставила своего отца гордиться тобой.

Глава 13

 Двадцать километров Чарли и его стая пытались следовать за маленьким бипланом, который летел в небе Джема. Бесполезно. Шаристы взмывали вверх, спускались вниз, отыскивая подходящие воздушные потоки, которые несли бы их к Полюсу Тепла. Они находили потоки, которые, однако, не были достаточно быстрыми. Чарли пропел прощальную печальную песню в микрофон передатчика, и в кабине биплана стало оглушительно шумно. Звуки песни перекрыли даже рокот двигателя.

 — Очень много шума,— крикнул Капелюшников в ухо Дэнни Дэйлхауза.— Выключи, пожалуйста.

 — Я сначала попрощаюсь,— и Дэнни пропел песню и выключил приемник.

 Стая осталась далеко позади. Дэнни наклонил голову, но лагерь Гризи еще не был виден. Они летели почти прямо к Полюсу Тепла. Гризи поступили глупо, расположив лагерь в самой негостеприимной части планеты. Но, может, у них были свои соображения?

 Капелюшников наклонился к нему и хлопнул по плечу. 1

 — Все в порядке,— прокричал он.— Конечно, такой — полет это совсем не то, что заниматься любовью с ветром на воздушном шаре. Здесь приходится сражаться с ветром. Но у тебя очень опытный пилот за рычагами управления.

 — Я не жалуюсь.

 У него не было оснований жаловаться. Биплан был настоящим чудом техники на Клонге — на Джеме, как они теперь его называли. По крайней мере, теперь они летят. До лагеря Гризи было трудно добраться другим способом. На Джеме не было автомобилей, потому что не было дорог. Можно было бы проехать на тракторе, но тракторов здесь не было. Даже Гризи не могли себе позволить иметь трактор. Эти тупоголовые Гризи умудрились расположить лагерь в десяти километрах от ближайшего судоходного водного пространства, так что лодки исключались. И вот теперь они летели на встречу, которая должна была наладить дружеские отношения между всеми людьми на Джеме. Дэйлхауз посочувствовал бедным, гордым, упрямым Пипам, которые сейчас проделывали этот путь, двигаясь пешком. И, может быть, шли где-то внизу. Так что сам по себе полет был их триумфом, хотя Дэнни слегка мутило. Но это была не воздушная болезнь, а пища, которой они питались. В лагерь прибыло двадцать два новых члена, и поэтому приготовление пищи стало проблемой. А эти новенькие привезли с собой свой аппетит, но не догадались захватить хорошего повара. Поэтому еда была отвратительной. Но никто не осмеливался жаловаться, так как тот, кто выражал недовольство, назначался следующим поваром.