Коварство любви - Кэндис Кэмп

– Да, полагаю, моя скромная персона располагается в твоей иерархии ценностей где-то между нарядами и драгоценностями.

– Ах ты! – Дафна игриво толкнула его в плечо. – Не провести ли нам вечер вместе? Есть какие-нибудь планы? Я слышала об очень хорошем казино. Разумеется, я и помыслить не могла отправиться туда в одиночестве, но с сопровождающим совсем другое дело.

Он покачал головой:

– Боюсь, я не в настроении играть. Прибереги этот поход для своего батальона ухажеров. Я пришел сказать тебе, что уезжаю из Лондона.

Дафна воззрилась на брата:

– Уезжаешь из Лондона? Что это значит? Куда ты собрался?

– Назад в поместье, – ответил граф. – Мне там будет лучше.

– Но как же Рошфор? И леди Каландра?

– С ними покончено, – отрезал Бромвель, вставая и отходя к камину. Взяв кочергу, он поворошил горячие поленья, отсутствующим взглядом созерцая язычки пламени.

– Я слышала, что ты перестал ухаживать за Каландрой, – сказала Дафна. – Но не думала, что это означает конец нашего предприятия.

Он поставил кочергу на место и в упор посмотрел на сестру.

– Герцог не стал вызывать меня на дуэль, поэтому не вижу смысла продолжать.

– Не видишь смысла! – вскричала Дафна, вскакивая на ноги. – Я думала, ты собираешься отплатить ему той же монетой!

– Что, по-твоему, я должен сделать, Дафна? – спросил Бромвель.

– Нечто большее, чем просто подвергнуть девчонку публичному осмеянию, – отрезала она.

– Разве для невинной девушки этого недостаточно? – парировал он.

– Нет! – зло вскричала Дафна. – Недостаточно! Этого недостаточно, чтобы отплатить за злодеяние, совершенное ее братом надо мной!

– Я не могу изменить произошедшего с тобой, – честно сказал Бромвель. – Все бы отдал, чтобы это было не так. Я бы сделал все от меня зависящее, чтобы забрать твою боль, стереть ее из твоего сердца и памяти. Но это не в моих силах. А дальнейшее унижение Калли не может сделать тебя счастливой.

– Я хочу, чтобы ты погубил ее! – прошипела Дафна, и черты ее лица исказились от гнева.

Бромвель воззрился на свою сестру, шокированный ее словами:

– Дафна! Ты же в действительности так не считаешь. Обида и злоба на герцога не дают тебе мыслить трезво. Ты ведь не хочешь, чтобы я разрушил репутацию молодой невинной девушки. Я думал, мы с тобой уже все обсудили и ты поняла мою позицию. Неужели ты намерена сделать из меня подлеца, способного на такую низость?

Дафна глубоко вздохнула и несколько неуверенно улыбнулась брату:

– Конечно же ты прав. Я не хочу, чтобы девушка пострадала. В самом деле, не хочу. Я просто… я же вижу, как сильно ты хочешь ее, и… – Она отвернулась от брата и стала перекладывать подушки на диване. – Как бы то ни было, – продолжила она, беря в руки очередную подушку и поигрывая ее бахромой, – мне ненавистна мысль о твоем отъезде. В последние несколько лет я редко видела тебя и очень надеялась, что этот сезон мы проведем в Лондоне вместе.

– Знаю. Но в поместье у меня дела. В столице мне нечем заняться, кроме как писать письма своему управляющему и торговому агенту.

– Ах, как это скучно. Тебе нужно немного развлечься. Ты столько работаешь. Ты же джентльмен.

– Я джентльмен, который не привык сидеть без дела, – ответил он.

– Знаю! – Дафна просияла. – Почему бы тебе не отправиться в охотничий домик лорда Свитингтона? Ты сможешь отдохнуть там несколько дней перед возвращением в имение.

Бромвель улыбнулся, счастливый, что она преодолела свое недовольство. Ему ненавистно было наблюдать, как сестру затопляет горечь прошлого, как жажда мести отравляет ее некогда дружелюбную натуру.

– Но, Дафна, – возразил он, – сезон охоты еще не открыт. Мне там будет нечем заняться.

– В этом-то и прелесть, как же ты не понимаешь, – весело отозвалась она. – Ты сможешь побродить по окрестностям, а по вечерам станешь читать у камина.

– Все это я с успехом могу делать и дома.

– Да, но он же находится так далеко отсюда. А коттедж совсем рядом с Лондоном. Через несколько дней я тоже смогу приехать туда. Как только пройдет бал у Вентвистлей, на котором я должна непременно присутствовать. Только вчера заверила миссис Вентвистль, что не подведу ее. До этого события всего несколько дней. Как только он окончится, я тут же поеду к тебе, и мы сможем некоторое время провести вместе. Разве это не восхитительно? Только ты и я, как в детстве. Мы сможем вдоволь обо всем наговориться. С тех пор как мы приехали в Лондон, я не перестаю думать о том, как сильно тосковала по тебе все эти годы.

Он засмеялся:

– Дафна, мы навещали друг друга по два-три раза в год с тех пор, как ты вышла замуж за лорда Свитингтона.

– Знаю, и ты, без сомнения, считаешь это глупым с моей стороны, – сказала она, поджав губы. – Но мне очень понравилось жить неподалеку от тебя. Я пока не готова это менять. Пожалуйста, скажи, что согласен, или я буду думать, что ты все еще сердишься на меня за то маленькое недоразумение в Воксхолл-Гарденз.

Бромвель улыбнулся сестре:

– Ну хорошо. Я знаю, что ты во всем привыкла добиваться своего, а мне лишь приходится соглашаться.

– Конечно, нужно соглашаться! – со смехом заметила Дафна, подходя к брату и беря его под руку. – Будет очень весело, вот увидишь. А теперь я должна написать управляющему, что ты прибудешь послезавтра. Как тебе такой план?

– Хорошо, – ответил граф. – Я согласен. Чтобы привести в порядок дела, как раз потребуется целый день.

– Вот и чудесно, – промурлыкала Дафна. – Ты не пожалеешь, даю слово.

На следующее утро Франческа объявила, что Калли уже сделала достаточно, чтобы восстановить лицо перед обществом.

– Я считаю, что некоторое время вам стоит побыть дома, – сказала она, когда они усаживались завтракать.

Калли, которая почти ничего не ела, а лишь размазывала еду по тарелке, воззрилась на подругу с неподдельной надеждой:

– Вы так думаете? Правда? Снова пойдут сплетни.

– Они есть всегда, – сухо заметила Франческа. – Вы уже и так показали всем, что ничуть не горюете и едва заметили, что лишились одного из своих поклонников. Вы с успехом убедили всех, что вас это совершенно не волнует. На протяжении двух недель вы выполняли обязательства света, и этого было вполне достаточно, чтобы заставить злые языки замолчать.

– Должно быть, люди судачат о моем вчерашнем поведении, – скривившись, сказала Калли. – Хотела бы я лучше владеть собой.

– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. То, что случилось вчера, лишь добавит нашей истории правдоподобия. Вы внезапно почувствовали себя плохо и поэтому покинули прием. Чтобы все поверили, нужно, чтобы вы продолжали изображать нездоровье по крайней мере неделю. Или две. Кто знает? Может быть, вам даже придется вернуться в деревню поправить здоровье.

Калли слабо улыбнулась:

– Мне нравится этот план, но не хотела бы, чтобы меня считали находящейся при смерти.

– Конечно же нет. Но на вас обрушится град вопросов. Тонко продуманную ложь иногда бывает очень сложно поддерживать. Возможно, достаточно будет притворяться недельку больной, а потом вам якобы станет немного лучше. Я, разумеется, буду настаивать, чтобы вы берегли себя и не переутомлялись, дабы избежать рецидива. – Франческа улыбнулась, отчего на щеках ее появились ямочки, глядя на которые нельзя было не улыбнуться в ответ.

– Ну хорошо, – сдалась Калли. – Вы меня убедили. Не стану утверждать, что, укрывшись от любопытных глаз, не почувствую громадного облегчения.

– Тогда решено, – кивнув, подытожила Франческа. – В течение нескольких последующих дней я буду одна наносить визиты – хотя и сокращу их до минимума, так как буду считать своим долгом ухаживать за вами. Иначе что же я за подруга?

Во второй половине дня Калли удалилась к себе в спальню с книгой, оставив Франческу одну принимать посетителей. Девушка объявила, что очень рада тому обстоятельству, что ей не придется снова изображать холодное спокойствие, которого в действительности она не ощущала. Наоборот, она совсем не была уверена, что ей и дальше удалось бы поддерживать этот образ.

Глаза у Калли все еще оставались покрасневшими и припухшими, потому что всю прошлую ночь она проплакала и очень мало спала. Утром она с изумлением подумала о том, как удивительно, что в ее организме еще остались слезы, и тем не менее ей снова пришлось утирать со щек соленые капли при виде платья, приготовленного для нее Белиндой, – это был тот самый наряд, в котором она впервые принимала Бромвеля в доме Франчески.

На протяжении двух последних недель она сильно тосковала по графу, но их встреча накануне вечером лишила ее последней надежды. Теперь она точно знала, что он никогда не станет частью ее жизни. Калли стояла на пороге большой любви, отчего потеря воспринималась стократ острее.

Или она все же влюбилась… в человека, который никогда не женится на ней.

Во второй половине следующего дня Франческа сидела за рабочим столом, недоумевая, как ей удалось столь легко оплатить свои счета в этом месяце, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что они с Калли прекрасно питались и не экономили ни на свечах, ни на угле. Она подозревала, что это связано с агентом герцога, приходившим, чтобы обсудить с ее дворецким условия проживания у нее леди Каландры. Франческа не знала, удалось ли Фэнтону выжать из агента больше денег, чем требовалось, или герцог проинструктировал своего человека заплатить больше, поэтому не могла решить, на кого ей следует сердиться. От Фэнтона, невероятно замкнутого человека, нечего было и надеяться узнать правду.

Когда дворецкий вошел в комнату, она на мгновение решила, что мысли ее были услышаны, но Фэнтон лишь объявил о прибытии леди Пенкалли, которая сейчас ожидает хозяйку в большой гостиной. При этой новости все счета тут же вылетели у Франчески из головы.