Бой без правил (Танцы со змеями - 2) - Игорь Христофоров

- Юр, понимаешь... ничего, наверное, не будет, но ты хоть это... садись. Ты тайский бокс видел? Нет, не то... Ну, вот всякие кунг-фу и таэквондо, когда по телевизору...

- Ты точно на морозе перегрелся.

- Подожди... Вот помнишь фильм: там Поддубный за деньги боролся?

- Не видел я такого фильма.

Ее голос совсем не слышался, как он ни напрягал слух. Казалось, что Лену похитили повторно.

- В школу поедем - сразу вспомнишь.

- Да не видел я ничего такого!

- Ну, сядь, сядь. Все, я успокоился. Объясняю по пунктам, как на лекции. Первое - в школе, точнее, не в школе, а в спортзале школы сегодня бои.

- Собачьи, что ли?

Мишка начинал надоедать. Особенно потому, что не давал избавиться от тревоги о Лене. Он понимал, что тревога напрасна, но что-то внутри его было сильнее рассудка.

- Подожди. Я же сказал: по пунктам. Второе - там будет в этих боях участвовать... ну, в общем, тот, что мне это, - и показал тонким, действительно философским пальчиком на выбитый глаз. - Третье - бои ведутся без правил.

Майгатов уже кое-что понял, но последняя фраза его удивила.

- Ты же сам говорил: кунг-фу, таэквондо...

- Понимаешь, - вскочил Мишка и начал размахивать длинными худыми руками, помогая себе рассказывать, - это так и называется - бой без правил. Выходят двое в трусах, босиком, и начинают мочить друг друга куда попало. Применять можно любые приемы: бокс, борьбу, кунг-фу, про которое я уже говорил, и все такое - каратэ, таэквондо, славянскую борьбу...

- Славяно-горецкую, - уточнил Майгатов, который как-то видел небольшой фильм о ней.

- Ну, не важно... В общем, все подряд. Схватка может длиться и десять минут, особенно когда один от другого бегает, и всего секунду. Судья...

- Ну вот - судья есть. А ты говорил: без правил...

- Да для мебели тот судья. Он просто фиксирует, кто первым или сдастся, или отрубится.

- И все?

- Все, - опустил руки Мишка, словно сам сейчас отборолся одну такую схватку.

- Так мне что: биться с ним нужно?

- Ну, ты меня совсем не понял! - возмутился Мишка. - Мы сходим и просто посмотрим на ту харю. И все.

- Как в зоопарк?.. А бить мне его потом?

- Ничего ты так и не понял.

Мишка обиженно отошел к окну, а Майгатов вдруг понял, что ведь он действительно не хотел мстить, он просто хотел поделиться сначала своей болью, потом - умением отыскать обидчика, а сейчас просто хотел, чтобы с ним пошли на эти бои и, скорее всего, порадовались тому, как мордоворота кто-нибудь будет бить на арене, и именно этот момент избиения Мишка воспримет как осуществленную справедливость. А Майгатов нужен ему как свидетель торжества этой справедливости.

- Хорошо. Сходим, - заставил он его обернуться от окна и осветить лицо улыбкой. - Только вот Лена...

Тревога не уходила из души. Она заставила его быстро вернуться на кухню. Лена сидела у молчаливого уже телефона и невидяще смотрела перед собой.

- Ну что? - заставил он ее вздрогнуть.

- Они приходили.

- Кто - они? - он наконец-то понял, что душа не подводила его.

- Какие-то двое. Мама их не знает. Сказали, что завтра прийдут еще раз. Они вазу разбили.

- Какую? - и тут же вспомнил ту красивую, высокую, китайскую, с лепниной.

- Просто, уходя, пнули - и все. И мама им ничего не сказала. Она испугалась... Боже, зачем я только вернулась из Эфиопии?

Слезы были близко. А он не знал, что сказать, чем успокоить. Любое слово могло оказаться не словом, а тем уколом, что вызовет поток слез.

- Господа! Приглашаю на царский обед, - вошел Мишка в какой-то дурацкой, действительно царской короне. - Цыган подарил. За то, что я ему золотую жилу иногда уступаю. Из какого-то театра сперли.

Одноглазый король смотрелся смешно. Наверное, потому, что были одноглазые генералы и адмиралы, встречались и одноглазые пираты, а царей с одним оком история как-то не запечатлела.

Лена улыбнулась. Вымученно, сквозь давящие ее мысли, но улыбнулась. А Майгатов подумал, что не философией и не коммерцией нужно было заниматься Мишке. В нем умер великий актер.

5

В зале становилось душно. Несмотря на то, что билет стоил тридцать долларов, а это по московским меркам очень дорого, зрители все прибывали и прибывали. Качки со стрижеными затылками и с вечной жвачкой за щекой, девицы в норковых шубах, кавказцы в костюмах от Кардена, парочка иностранных туристов, пресытившихся Оружейной палатой и храмами Золотого кольца, солидные мужчины, явно спортивные селекционеры, и публика, попавшая сюда почти случайно. Определить ее профессию и хотя бы примерный источник денег было невозможно. К таким Майгатов отнес и их троицу.

Лена явно стеснялась принесенной Мишкой норковой шубы. Сам Мишка сидел как на гвоздях. Может быть, волновался, что его обидчик не появится, и девяносто долларов из его первоначального капитала исчезнут без толку.

Центр спортивного зала школы занимали шестнадцать матов. Видимо, они обозначали поле боя, и тот, кто его покидал, считался побежденным. А, может, этого правила и не существовало. Ведь говорил же Мишка, что здесь пройдут б о и б е з п р а в и л.

- Добрый вечер, господа! - выкатился на маты колобком толстый то ли ведущий, то ли конферансье этого шоу. - Сегодня в Москве чудный зимний вечер, хотя до зимы еще далеко. Прийдет время и наши соревнования будут проводиться не в этом скромном зале, а в Лужниках или на "Динамо". Но мы с вами - первые. Впечатления, которые вы получите, никогда не сотрутся из памяти. Тем, кто прийдет на такие же бои в Лужники или на "Динамо", вы смело скажете, что видели это первыми!

- Во заливает! - нагнулся к Майгатову Мишка. - Седьмой или восьмой раз уже эти драки здесь. А он - впервые...

Его левая нога непрерывно отбивала чечетку.

- Поприветствуем гладиаторов!

Конферансье взмахнул короткими ручками словно мишка на Олимпиаде-80 перед тем, как взлететь в небо, и Майгатов даже посмотрел на крашеный белой водоэмульсионкой потолок спортзала.

Зрители лениво, вразнобой захлопали, бритые качки засвистели. Под грохот музыки, льющейся из динамиков дешевого двухкассетника, на маты вышла процессия. Впереди - почти двухметрового роста мужик в одежде боксерского рефери. Черная бабочка на его непомерной груди смотрелась маленькой мухой, случайно присевшей перед тем, как улететь дальше. За ним по-лошадиному вышагивала девица в купальнике, состоящем из трех ниток. Две из них ложились на арбузы грудей, но были не в силах закрыть хотя бы соски, которые у нее оказались по блюдцу размером. Сходясь ниже пупка с третьей ниткой, они образовывали подобие треугольничка. Когда же девица повернулась к ним спиной, то расстояние съело нитки, и она показалась абсолютно голой, если, конечно, не считать черных, примерно сорок четвертого размера, туфель. Такая же кустодиевская дама замыкала процессию, и от того, что и груди, и соски, и нитки на их мощных телах, и волнами перекатывающиеся рыхлые ягодицы были совершенно одинаковы, возникало ощущение, что их двоих только что вылили из одной формы, как выливают чугунные статуэтки, обули, перетянули веревками и вывели в зал. Между ними, словно под конвоем этих женщин-великанов, вышагивало восемь парней в одинаковых черных велосипедных в обтяжку трусах. Двигались они не в ногу. Одни шли вальяжно, расслабленно, другие же ступали тяжело и уверенно, а последний - восьмой - все время изображал бокс с невидимым соперником и оттого казался глупее других.

- Это он! - с такой радостью показал на него Мишка, будто увидел родного и притом любимого брата.

Мордоворот смотрелся хлипко. Явно на пару категорий ниже майгатовской, сантиметров на десять, а то и больше, ниже ростом, но мозоли на локтях, которые он мог заметить с такого расстояния, его насторожили.

Строй остановился, по-солдафонски выполнил неслышную команду "напра-во", парни помахали зрителям противоположной стороны зала, потом выполнили команду "кру-гом", и поприветствовали их ряды. Качки возбужденно засвистели. Перед строем выкатился конферансье и заорал:

- В соответствии с произведенной жеребьевкой пары разбились так...

Он вырвал из кармана брюк мятую бумажку и стал называть фамилии бойцов. Каждый из них, словно всеми ими руководил один кукловод, делали шаг из строя, выкидывал будто вздернутые нитками руки вверх и тут же становился обратно. И только восьмой, фамилию которого Майгатов прозевал, разглядывая, как и большинство зрителей, не бойцов, а почти голых дам, руки вверх поднимать не стал, а вновь сымитировал бокс.

- Итак, схватка номер один! - проорал конферансье, но, услышав какой-то окрик из зала, встрепенулся, испуганно повернулся к мрачному рефери и заорал настолько громко, что мог и лопнуть: - А судит сегодняшние поединки...

- Ставки будешь делать? - влез со своим шепотом Мишка.

Зал заорал так сильно, точно он пришел посмотреть на одного судью, а не на бои.

- Чего? - не понял Майгатов.

- Ставки - говорю. На фаворита боя обычно один к одной и одной десятой. Поставил на него сто баксов, а если он победил - получишь сто десять.