Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла - Елена Езерская

— Как видите, княжна, — вздохнул Вернер, когда Серов и лейб-медик двора уехали, — оценка состоянию Анастасии Петровны была мною определена объективно…

— Но я и не сомневалась в вашем отзыве! — воскликнула Наташа, взволнованно перебивая его.

— Вы, Наталья Александровна, здесь совершенно ни при чем, — остановил ее доктор, — я и сам желал удостовериться в правильности поставленного диагноза, и столь широкий консилиум был мне просто необходим, ибо медицина — наука неточная. Но теперь и я уверовал в результаты своего анализа и еще раз хочу выразить вам свое сочувствие. Удар — болезнь непредсказуемая ни в своем появлении, ни в своем развитии. Уповайте на небо и будьте готовы к худшему.

— Что вы хотите этим сказать? — побледнела Наташа. — Анастасия может умереть?

— Вряд ли, баронесса еще молода и у нее довольно крепкий организм, — покачал головою доктор, — но она уже никогда не будет такой, какой вы знали ее до болезни. В таких случаях обычно и прежде всего страдает память, Крепитесь и позвольте мне навестить Елизавету Петровну — боюсь, то небольшое облегчение, что наступило с испытанными ею положительными эмоциями, вызванными возвращением баронессы, сейчас может быть подвергнуто серьезному испытанию.

— Да-да, разумеется, прошу вас, — растерянно промолвила Наташа, сопровождая доктора в комнату Лизы. Она была по-настоящему взволнована и растрогана до слез — как и все сильные личности, Наташа была невероятно сентиментальна и всегда глубоко проникалась чужим горем, но несчастия, обрушившиеся на близких ей людей, подкосили ее, и сейчас, она впервые была реально близка к отчаянию.

— Что за шум вы здесь устроили? — недовольно спросила она, когда, проводив любезно распрощавшегося с нею доктора, вернулась к комнате Анны и застала негромко, но весьма энергично споривших у двери Татьяну и Варвару.

— Да вот Варвара тоже головой подвинулась, — пожаловалась Татьяна. — Вбила себе в ум, что Анастасия Петровна — не Анастасия Петровна, а какая-то чужая женщина. Совсем ополоумела, старая!

— Я, может быть, и старая, да только голова моя на месте и внутри ее все ясно, яснее, чем божьим днем, — в ответ ей возмутилась Варвара и аж побагровела вся. — Ты Анечку малюткой на руках не качала, от вершка не растила, а я у нее еще и детей принимала, так что знаю родную всю, как облупленную!

— Что ты хочешь этим сказать, Варвара? — встревожилась Наташа, сама еще не понимая, что вдруг так обеспокоило старую няньку и почему это беспокойство столь стремительно передалось и ей самой.

— А то и говорю. — Варвара вся к ней прямо вперед подалась, видно почувствовала, что слова ее задели княжну за живое. — Не наша это Аннушка, не она это, не она! И моложе, и ростом выше. Вот вам крест, подменили ее.

— Так ведь и доктор даже сказал, что от удара она теперь переменится, и сама иначе выглядеть будет и нас может вообще не признать, — не сдавалась Татьяна.

— Доктор паче чаяния и прав, да только все это к нашей Анне не имеет никакого отношения, потому как не она в той комнате лежит, — стояла на своем Варвара. — А у меня на то свои приметы есть, а, когда я ее вчера обмывать стала, ни одной не нашла. И хотела тут же все рассказать да засомневалась — вдруг я сослепу да с печальных глаз через слезы не все разглядела. Вот и решила — сегодня еще раз взгляну и тогда уж перед барыней повинюсь, что все эти дни молчала.

— Вины-то как раз твоей здесь нет ни в чем, — успокоила няньку Наташа, — а за то, что о сомнениях своих рассказала — хвалю. Я вот что сейчас подумала, полицейским про нее какой-то нищий сказал, может, он Анастасию прежде видел и знал, кто она да что, а ошибиться каждый мог — у нас ведь тоже ни у кого и мысли подобной не возникло. Как привезли ее — мы сразу все и решили: она! Нет, чтобы удостовериться…

— Да как же удостоверишься, — всплеснула руками Татьяна, — она же в беспамятстве была! Да и врач ее ваш смотрел!

— Варвара же до этого додумалась, — покачала головою Наташа, — и мы могли бы догадаться, что что-то здесь не то. А что до Игнатия Федоровича, так он ведь прежде Анастасию не осматривал.

— Некогда ей было сердешной, — вздохнула Татьяна. — Вот беда-то, а если Варвара права, то кто тогда эта женщина? Ее тоже, поди, родные ищут?

— А может, на то и расчет был, чтобы никто искать не хватился, — тихо сказала Варвара, и обе ее собеседницы немедленно повернулись к старой няньке.

— Это ты о чем? — растерялась Наташа.

— Вы, как хотите, барышня, да только я думаю — неспроста все это, — кивнула Варвара. — Как-то мне все это подозрительно!

— Ой, лишенько, — вздрогнула Татьяна, — ты неужто думаешь, что самозванец к тому руку приложил?

— А вы не слишком ли влияние этого молодого человека преувеличиваете? — улыбнулась Наташа: за эти дни Лиза в подробностях рассказала ей все, что происходило с наследством Корфов, и теперь она была в курсе главных перипетий этого странного и запутанного дела. — Какой-то авантюрист воспользовался случайно полученными сведениями — обычная история. И переживать не стоит, вот вернется из Северска Никита, и мы все вместе в суд пойдем и восстановим справедливость.

— Нет, — протянула Варвара, — здесь, барышня, не все так просто. Чувствую я это, сердце вещует — зло здесь, страшное зло, сила темная.

— Скажешь еще! — Татьяна быстро перекрестилась, и в этот момент к ним подошел дворецкий и, поклонившись Наташе, сообщил, что в гостиной ее ожидает барон Иван Иванович Корф. И он просит дозволения повидаться с баронессой Анастасией Петровной.

— Говорила я — помяни черта-ирода! — воскликнула Варвара, и вместе с Татьяной, глаза которой тут же округлились и сделались испуганными, они принялись истово осенять себя крестным знамением. — Удостовериться пришел, супостат, что дело подлое сделалось!

— Вы вот что, — нахмурилась Наташа: она не была суеверной, но к совпадениям относилась со всей серьезностью, — пока ступайте по местам, а я вашего «ирода» сама приму и попытаюсь понять, в чем тут загадка…

Но против обещанного молодой человек произвел на княжну приятное впечатление. Он был скромен и обходителен — конечно, его манеры были весьма далеки от светских, но все же неприязни «барон» с первого взгляда не вызвал. Расшаркавшись незатейливо перед Наташей, он признался, что прежде представлен ей не был и хотел бы познакомиться, после чего стал еще любезнее, но с той долей сдержанности, которая говорила не только об уме, но и достоинстве. А Варвара, пожалуй, права, подумала Наташа, здесь все непросто, ох, как непросто!

Новость о болезни Анны «барона» удивила. Либо он был прекрасным актером, отметила про себя Репнина, либо весть эта — действительно для него неожиданность. И потому решила дать «барону» возможность увидеть больную — ей пришла в голову мысль, что, если в подозрениях Варвары есть хотя бы капля здравого смысла, то молодой человек, быть может, выдаст себя — случайной интонацией или невольным жестом. И потому она не стала рассказывать ему, насколько серьезна болезнь баронессы, — повела плечами, мол, Анастасии Петровне нездоровится, и она примет вас у себя.