Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла - Елена Езерская

Еще загодя, едва только слухи о возможном приезде в Россию Людвига Ван Вирта, достигли медицинских кругов Петербурга, в среде пациентов доктора Вернера и его товарищей по цеху возникло брожение, которое подогревалось ажиотажем, всколыхнувшем столичную общественность. Гипнотизер, повсюду имевший невероятный успех у экзальтированной части женского населения, воспринимался многими дамами как фигура мистическая и оттого — желанная. Это, несомненно, порождало скепсис у мужчин и, как следствие, — потребность к разоблачению, давшую жизнь идее присутствия на сеансе магии авторитетных петербургских медиков, которые и сами были не прочь унизить выскочку и уже заранее предвкушали торжество научной мысли.

— А ваши проблемы не могут подождать? — не очень любезно осведомился у Наташи доктор Вернер, когда она настоятельно потребовала, чтобы он немедленно отправился вместе с нею в дом ее родителей.

— Нет, — взволнованно настаивала Наташа, — дело очень важное. Моя родственница, баронесса Корф серьезно заболела.

— Но я днями, навещая Елизавету Петровну, виделся с ее сестрой, и Анастасия Петровна показалась мне вполне здоровой, — удивился доктор. — А что она говорит, какие называет симптомы?

— В том-то и дело, что она не говорит! — воскликнула Наташа. — И никого не узнает, только бормочет что-то непонятное и зовет погибшего отца. Она как будто в беспамятстве и вы глядит ужасно!

— Странно, странно, — пробормотал Вернер, все еще беспокойно оглядываясь на коллег, не без споров о старшинстве занимавших места на сцене — в ряду, специально устроенном для них по этому случаю. — Итак, вы говорите, баронесса плоха?

— Очень плоха, Игнатий Федорович (доктор поморщился — немецкое Теодорович плохо приживалось среди его высокопоставленных клиентов), — настойчиво и с заметным раздражением повторила Наташа, и доктор понял, что дальнейшее уклонение от исполнения своих прямых обязанностей впоследствии может быть неправильно истолковано Репниными, все еще имевшими вес при дворе, тем более в свете отношений между княжной и… сами понимаете, кем.

— Хорошо, хорошо, — с досадой сказал доктор и, кинув последний, полный неподдельной зависти к более удачливым коллегам взгляд, бросил стоявшему неподалеку служителю, всего несколько минут назад принявшему у него цилиндр. — Подайте! Я уезжаю.

В доме меж тем царила тихая паника. Анну с помощью слуг перенесли в спальную, но раздевать не решились — ждали доктора. Лиза, сидевшая на кровати рядом с сестрой и державшая Анну за руку, все время поглядывала на часы — ей казалось, что время остановилось и ничего не происходит. Прибежавшая от детской Варвара пыталась было запричитать, но Татьяна так шикнула на старуху, что та тотчас же затихла и, сев в ногах Анны, принялась растирать ей оледеневшие ступни. Татьяна хотела ее прогнать — как бы старая хуже не сделала, но Варвара посмотрела на нее грозно и буркнула — и не таких возвращала!

Наконец, появились Наташа с Вернером, и тот первым делом прогнал от кровати Анны всех, позволив остаться только Татьяне, которая подавала ему воды для рук и полотенце. Остальные ждали в гостиной, и Наташа, как самая выдержанная, то и дело успокаивала и подбадривала близкую к обмороку Лизу и косилась на все что-то бормотавшую Варвару. И лишь когда Игнатий Теодорович вышел, проведя у постели больной по их ощущению довольно много времени, в гостиной воцарилась тишина, и все воззрились на доктора с надеждой и одновременно опасением — выражение его лица явно не обещало им хороших новостей.

— Итак, — не выдержала Наташа, когда доктор с ее разрешения присел в кресло и принялся в растерянности почесывать гладко выбритый подбородок. — Что вы скажете, Игнатий Федорович? Что с ней?

— Боюсь, дорогая княжна, — после некоторой паузы сказал доктор, — что вы были правы. Анастасии Петровне действительно плохо и, не побоюсь утверждать, — даже очень плохо. Что же касается диагноза, то я подозреваю у нее удар.

— Настю убили? — вскричала Татьяна.

— Вы слишком наивны, дитя мое, — покачал головою доктор. — Это совсем другое. Я внимательно осмотрел ее голову, руки и ноги — на теле нет никаких следов ушибов или борьбы. Единственное заметное мне изменение — это мускульное искажение с правой стороны лица, которое вызвало деформацию очертаний, что послужило причиной ваших слов, Наталья Александровна, о том, что это как будто и не она.

— Но что могло вызвать его? — прошептала Лиза.

— То, что я уже обозначил как удар. — Доктор с сочувствием посмотрел на нее. — Я подозреваю, что у Анастасии Петровны случился прилив головной крови. И в ее состоянии присутствуют все признаки к тому. У нее повышена температура тела, но при этом не наблюдается никаких симптомов простуды. Внимание рассеяно и заторможено, наличествует речевая дистрофия и паралитическая амнезия. Она практически не способна контролировать свои действия и главное — движение, координация, в той мере, какой она должна быть у нормального здорового человека, отсутствует, и все это весьма и весьма печально. Однако если говорить о причинах этого заболевания, то я могу лишь предполагать их. Науке известно только то, что, как правило, удары происходят спонтанно и по двум основным причинам. Во-первых, бывает фамильная склонность к чрезмерному давлению в сосудах крови, мы не раз сталкивались со случаями, когда дети умирали в том же возрасте, что и один из родителей, наделенных этим заболеванием.

— Но в нашем роду ничего подобного замечено не было, — растерянно сказала Лиза.

— Тогда остается только одно, — кивнул доктор. — Вполне возможно, что удар был вызван сильными переживаниями и волнениями, которым подвергалась ваша сестра в последний год и даже несколько дней…

— О да! — кивнула Наташа, которая в общих чертах уже знала о той борьбе, что Анна вела с самозванцем.

— А так как никто не может проконтролировать процесс накопления этих самых отрицательных эмоций, то нельзя и предугадать, когда случится кровоизлияние, — между тем продолжал доктор. — Разве только кто-то или что-то могло подтолкнуть его к ускорению. Кстати, вы не пытались узнать, что предшествовало заболеванию Анастасии Петровны?

— В том-то и дело, — развела руками Наташа, — что для таких подозрений у нас нет оснований. Женщина, с которой она ходила в церковь и оснований не доверять которой у нас нет, утверждает, что баронесса прекрасно чувствовала себя. У нее было столько планов, и мы ждали ее, чтобы вместе отправиться в театр. И вдруг — такое!..

— Что же, — смущенно улыбнулся доктор. — Это лишний раз говорит за то, что диагноз поставлен правильно. И я могу только сожалеть, что в свое время прохладно отнесся к тому, что баронесса не позволила себя осмотреть после возвращения в Петербург. Быть может, тогда мне бы удалось заметить какие-то симптомы, и я настоял бы на отдыхе, который единственно способен предотвратить подобный удар.