Поцелуй ветра - Джанет Дайли

— И он привез вас сюда? — спросила Шейла, и тот утвердительно кивнул. — А что стало с вашим братом? Он выжил?

— Да.

Они подъехали к затененному южному склону каньона. Впереди была крутая тропа, ведущая к выходу из каньона, к свободе. Она посмотрела на Хуана.

— Почему вы остались здесь? Вы же не совершили никакого преступления. У вас не было причин скрываться.

— Здесь остался мой брат, — мягко и терпеливо объяснил он. — Позднее Рафага перевез сюда наши семьи. Он хороший человек. Да и место это неплохое для жилья. Я ухаживаю за лошадьми. У моей семьи есть еда, на одежду денег хватает. Это бедная страна, сеньора, но мы живем лучше многих других.

— Ну а как же ваши дети? Здесь нет школы, где они могли бы научиться читать и писать. А уехать отсюда они не могут.

— Я учу их английскому языку, и, может быть, когда-нибудь они уедут в Америку. — Он гордо вскинул подбородок, и Шейла поняла, что он воспринял ее слова как намек, что он недостаточно хорошо заботится о своей семье. — Детям нужно учиться.

— Да, безусловно, — согласилась она с быстрой улыбкой.

Хуан направил лошадь в сторону от заветной тропы, вслед за ним повернула и Шейла.

— Вы когда-нибудь ездите вместе с ним — с Рафагой? — спросила она.

— Очень редко, — ответил Хуан и задумался. — На него стоит посмотреть. Представьте себе: все тихо, и тут… — Хуан прищелкнул пальцами. — … Появляется он — и сразу же исчезает. Рафага — он как ветер, — добавил Хуан.

Шейла вспомнила, как Ларедо объяснил ей, что в переводе Рафага означает «порыв ветра». Неужели, ворвавшись в ее жизнь, как ветер, он столь же стремительно исчезнет из нее?

Ее охватило беспокойство. Интересно, как долго он собирается держать ее здесь как свою пленницу, рабыню, наложницу? И что же будет с ней дальше?

Она легонько пришпорила бока лошади и поскакала вперед. Ей больше не хотелось разговаривать с Хуаном, потому что все их разговоры неизменно возвращались к Рафаге. Он сказал, что его не будет три-четыре дня. Шел уже третий день, и, возможно, это были последние часы, когда она предоставлена сама себе. Нужно воспользоваться этой передышкой.

Проезжая по рощице, Шейла отчетливо представляла, как совсем недавно они ехали здесь с Рафагой. Все ее тело вспыхнуло при воспоминании о том, что он проделывал с ней тогда у родника, в водоеме… Нет, она не могла заставить себя не думать о нем, точно так же как не могла и вырваться из этого заточения.

Шейла направила лошадь к дому. Они миновали загон и теперь приближались к дому с тыльной стороны, где Шейла никогда не была прежде. Неожиданно перед ними возникла большая естественная впадина. В центре ее находились два высоких столба на расстоянии примерно четырех футов друг от друга. Шейла остановила лошадь на краю впадины и посмотрела вниз. В середине ямы земля была окрашена в бурый цвет.

— Я никогда раньше не видела этого места, — пробормотала Шейла в недоумении. Она взглянула на Хуана и заметила тревожный блеск в его глазах. Он внезапно посуровел. — Что это?

— Здесь наказывают.

— Наказывают? Что вы имеете в виду?

— Тех, кто совершает проступок, отказывается повиноваться, приводят сюда и наказывают. — Он подъехал к Шейле и подхватил поводья. — Поехали, мне не нравится это место. Да и вам здесь нечего делать.

Он направил свою лошадь к загону. Заинтригованной Шейле хотелось поподробнее расспросить его, но Хуан ясно дал ей понять, что этот разговор ему неприятен. Она уже знала, что без разрешения Рафаги ни один человек не может покинуть каньон. Видимо, здесь наказывают тех, кто позволил себе ослушаться.

Это было понятно, но форма наказания… Судя по замечанию Хуана, ей лучше вовсе не знать об этом.

Лошади неторопливым шагом проследовали мимо загона. Хуан уже не управлял чалой кобылой Шейлы, он отпустил ее поводья сразу же, как только отъехали от впадины, и теперь они ехали бок о бок по дорожке между лачугами. Когда они проезжали мимо дома Елены, Шейла увидела инвалида, который, как и прежде, сидел под навесом. Она удивилась, когда Хуан поднял руку, прося ее остановиться.

— Минутку, сеньора, — сказал он и направил свою лошадь к этому человеку.

Чалая пошла следом, и Шейла не стала препятствовать ей. Она слышала, как Хуан поздоровался с инвалидом и стал что-то говорить ему по-испански, время от времени указывая рукой на Шейлу. Больной не реагировал. Он сидел, уставившись прямо перед собой, и, казалось, вообще не замечал их присутствия.

В дверях показалась Елена, она презрительно взглянула на Шейлу, прежде чем стала что-то выговаривать Хуану. Затем она быстро подошла к мужу и встала позади кресла положив руки ему на плечи. Она напоминала мать, заботливо оберегающую своего ребенка. Шейла почувствовала внезапную жалость к Елене, но она знала, что та вряд ли поймет ее.

Отвернувшись, Шейла направила лошадь к дороге, чтобы там подождать Хуана. Он почти сразу же догнал ее. Хуан обратил внимание на ее замешательство.

— Елена на меня рассердилась, сеньора, — сказал он, чтобы Шейла не подумала, что Елена злится на нее. — Она уверена, что мой брат ничего не понимает, и считает меня глупцом, потому что я разговариваю с ним.

— Ваш брат?! — удивилась Шейла.

— Чезаре — мой брат. А вы не знали?

— Нет, — Шейла покачала головой, пораженная этим сообщением. — Нет, я ничего не знала. — Ей пришла в голову другая мысль, и слова слетели с ее уст, прежде чем она успела опомниться. — Но ведь Рафага и Елена, они… — Наконец благоразумие взяло верх, и она не успела закончить фразу.

— Теперь все это уже позади. — Хуан дал ей понять, что не стоит обсуждать этот вопрос.

Хуан казался Шейле таким благоразумным и нравственным человеком, что Шейла недоумевала, как он может оправдывать связь Елены с Рафагой.

— Но она же ваша невестка…

— Она ухаживает за Чезаре. — Он искоса посмотрел на Шейлу, и этот взгляд сказал ей больше, чем его слова: все это ее не касается.

Обескураженная, Шейла посмотрела ему прямо в глаза.

— Я все-таки не понимаю, как вы можете так спокойно относиться к тому, что Рафага — любовник вашей невестки.

— Я ни в чем не обвиняю Рафагу. — В его тоне она явственно уловила нотки раздражения.

Она хотела возмутиться, но тут ей пришло в голову, что она попала в общество, где господствует мужчина и в ходу двойная мораль.

Ей сразу же расхотелось говорить на эту тему с Хуаном.

Коротко кивнув Хуану, Шейла спешилась и передала ему поводья. Кобыла потыкалась ей в плечо, и она рассеянно погладила ее крапчатую морду.

— Прости, Арриба, сегодня у меня нет сахара, — тихо сказала Шейла и вошла в дом.

Солнце уже заходило, а Рафаги все еще не было. Видно, и эту ночь ей придется провести в одиночестве. Она зажгла керосиновую лампу, поставила ее на стол и взяла в руки одну из книг, которыми ее снабдил Ларедо. Она читала до тех пор, пока глаза не стали слипаться, и тогда отправилась спать. После двух беспокойных ночей сон мгновенно сморил ее.