КОМПЕНДИУМ - А. Севастьянов

Это сделать легко.

Ведь в мире есть только два общественно-идейных стержня, вокруг которых естественным образом группируются большие массы людей: 1) стержень социальной (классовой) солидарности, 2) стержень национальной солидарности. Все остальные объединительные платформы - производные от этих двух доминант.

Отсюда следует императив: руководящая партия на данном этапе обязана быть национально-патриотической . И никакой другой. Ее политэкономическим кредо должен быть, в соответствии с моим прогнозом, национал-капитализм (госпарткапитализм) в той или иной словесной упаковке.

Что же делать? Где взять ту партию, которую ждет страна?

Прежде всего надо понимать: власть партии - это не «партия власти». Организация, не имеющая идеологии, не выражающая авангардных общественных ожиданий, спаянная лишь шкурным интересом, не может мобилизовать страну и нацию. Партию нельзя выстроить «сверху», «верхушечная» партия (пример: «Единая Россия») не может быть эффективна. Ибо для этого она должна проникать в толщу народа, подпитываться его энтузиазмом, а тут мы, напротив, зрим полный отрыв от народа и как следствие - антинародную политику (пример: закон о монетизации льгот).

Партия должна и будет расти снизу и вести с собой собственных вождей. Она должна опираться на капитал средних русских бизнесменов, образующих непотопляемую сеть, которую невозможно ни вычислить всю (ввиду количества участников), ни разрушить. Она должна четко отличаться от других партий, должна иметь ясную русскую национальную идеологию, доктрину, должна внятно и современно, без никчемной архаики, отвечать на вопрос о будущем России во всех его параметрах: политическом, экономическом, географическом, юридическом, идеологическом…

Неправы те, кто грубо играет на противопоставлении, сталкивании понятий « патриотизма » и « национализма », преувеличивает их различие, разводя на разные полюса, в то время как следует научно говорить о «вложенности» этих понятий. Ибо всякий русский националист - патриот, хотя не всякий российский патриот - националист . (Я употребляю эти слова без кавычек, хотя сегодня они обозначают не столько качество, сколько своего рода партийность.)

Разница между ними только в том, что националисты, подобно патриотам мечтающие о великой России, уже осознали простую и непреложную зависимость: « нация первична, государство - вторично ». А патриоты («недонационалисты») - еще не успели это сделать. Как только осознают - превратятся в таких же националистов.

Поэтому для националистов существует аксиома: « нация создает государство ». Патриоты же чаще утверждают обратное: « государство создает нацию » (забывая, чем кончили оба наиболее известных адепта этой концепции - Муссолини и Гитлер [34] ).

«Будут русские - Россия сама приложится. Будет могучая русская нация - будет и могучая Россия. А вот могучая Россия с жалкой, деградирующей, эксплуатируемой и угнетенной, исчезающей русской нацией - не нужна нам и даром, такая Россия не достойна наших усилий и надежд. Все, что хорошо для русских, - хорошо для России. Но не все, что хорошо для России, - хорошо для русских. Если российская государственность противоречит жизненным интересам русской нации, требует непомерных жертв, - к черту такую государственность; если территориальная целостность России подрывает ее русскую национальную целостность, ее мононациональный статус, - к черту такие территории!», - таковы лозунги последовательного националиста.

«Моя истинная Родина, благодаря которой я являюсь собой, - это моя Русская Нация!» - утверждает он. А в ответ на клич «Слава России!» возглашает: «Служу русскому народу!»

…патриотизм без национализма - есть нонсенс; это компромисс, пригодный только для инородца или полукровки , не способного определиться, не имеющего разума и воли для осознанного выбора собственной национальности. Напротив, национализм - естественное состояние для национальной элиты в роковой для ее нации час. Но национализм так долго подавлялся, преследовался, был под запретом, что его очевидная правда с непривычки может шокировать…

Политическая теория гражданского устройства предполагает две хорошо известные крайние точки зрения на проблему: «великодержавный патриотизм» и - «безродный космополитизм». Ирония истории состоит в том, что в России эти крайности сошлись и породили уродливый гибрид: « безродный патриотизм » и « великодержавный космополитизм ».

…история России - это история государствообразующего русского народа и его взаимоотношений с дружескими или враждебными народами . Нет, пожалуй, ни одного народа из числа населявших бывшую Российскую Империю, который добровольно и сознательно вошел бы в нее с похвальной целью: совместно с русскими выстроить могучее государство - пресловутый «общий дом». Ничего подобного. Большая часть народов была включена в империю либо силком, либо в ходе колонизации земель: не «вошли» в нее, но «оказались» в ней , зачастую против воли. Другие народы были вынуждены придти под эгиду России , спасаясь от геноцида и угнетения со стороны более сильных и страшных соседей. Они решали свои жизненные проблемы, а вовсе не мечтали о строительстве «общего дома». Наконец, ряд народов достался нам в качестве довеска к территориям , завоеванным у шведов, турок, персов, немцев, поляков. Их, естественно, просто никто не спрашивал насчет «общего дома». Не вырезали под корень, не уничтожили в ходе военных действий - и на том спасибо.

Создание Великой России - результат замыслов, труда и подвига (не всегда добровольного) русского народа и/или его правителей, а вовсе не какого-то «общественного договора» между парой сотен народов, населяющих евразийские просторы. Договора, согласно которому все, якобы, имеют равную долю в общем наследии.

Наши русские отцы и деды построили империю как «свой», а никакой не «общий» дом, - и не очень-то спрашивая других; ибо они строили его не для этих «других», а прежде всего - для себя и нас, своих детей и внуков, как это делает любой нормальный житель земли. То, что «свой» дом оказался вместе с тем «общим», населенным многими народами, - это лишь побочный эффект строительства, говорящий, во-первых, о бесконечном, «нечеловеческом» милосердии и добродушии русских людей. (Евреи, англичане, французы, немцы и многие другие поступили бы иначе. Они и поступали иначе. Мы это отлично знаем из истории, в том числе недавней.)

…русским следовало бы применить двойную тактику. С одной стороны, ни под каким видом ни в коем случае не принимать никакого участия ни в каких «круглых столах», «союзах» и «форумах» народов России (поскольку априори известна антирусская направленность этих «столов», «союзов» и «форумов» и наше участие только придает легитимность их решениям) - разве что в качестве наблюдателей. С другой стороны, надо решительно и по каждому поводу заявлять, что проведение подобных «столов» без нашего репрезентативного участия - есть вопиющее проявление русофобии, что оно не легитимно и неконституционно и т.п. Конечно, нас могут упрекнуть в неискренности и непоследовательности, но ответ наготове: в России сегодня нет организации, ответственно представляющей русский народ. Используем хоть раз свою слабость как силу…

«Диалог», за который ратуют рацы-ойзерманы, - не что иное, как какофония, нестройная болтовня политиканов, «пикейных жилетов», когда никто никого не слышит. Это очередная утопия , совершенно невозможная в практической политике - понятно, почему от нее отворачиваются партии. Утопия, сочиненная, опять же, для отвода глаз. Ибо политика (и рацы-ойзерманы это, конечно, твердо знают) - это, прежде всего, воля к принятию решений, воля к выбору . Выбор же (решение) онтологически всегда противостоит диалогу. Он по определению - монологичен. Поэтому диалог уместен только до тех пор, пока та или иная проблема, затронутая в нем, не «прорисовалась» до той степени очевидности, за которой следует принятие решения.

Действуя по излюбленной схеме «умри ты сегодня, а я завтра», авторы стремятся навязать своим реальным или мнимым оппонентам систему диалога, бесконечной, никого ни к чему не обязывающей дискуссии, втайне надеясь при этом, что решения будут приниматься либо ими самими, либо властями предержащими - по их совету.